Венец из терновника

      Его руки перемазаны в крови — горячей и липкой. Его трясет в припадке надрывного смеха; такого неправильно, чужого, не его.       Кровь от крови моей…       Он не кричит, нет, лишь кусает сухие губы и хрипло, будто в бреду шепчет сбивчивые молитвы, лживые обещания и приторно сладкие клятвы о том, что все будет хорошо, что все закончится…       Но вот только счастливого финала в конце этой истории не будет и Леголас Трандулион, разумеется, знает это.       Плоть от плоти моей…       Стеклянные малахитовые глаза глядят сквозь него, и юноша отстранено думает о том, как же они красивы. Даже сейчас.       Он осторожно зарывается пальцами в спутанные серебряные локоны, сплошь измазанные в темной запекшейся крови.       Никогда прежде отец не позволял ему подобной вольности; никогда не показывал слабости и никогда не дал бы хоть кому-нибудь увидеть его в мгновения уязвимости. Скорее бы убил на месте.       Но не сейчас.       Душа от души моей…       — Владыка Леголас… — пред глазами появляется смутно знакомое лицо с усталыми темными глазами и свежем кровоподтеком на лице. — Идемте. Здесь уже ничего не… — хриплый голос ломается на последних словах и начатая фраза повисает в воздухе, отдаваясь в ушах пронзительным звоном.       — Нет. — Тихо произносит он в ответ, не поднимая головы. Пальцы скользят по волосам, вырисовывают неведомые узоры на ледяной коже, повторяя узор старых шрамов. — Нет. Я не могу. Не могу…       Кажется, Леголас говорит что-то еще, заглядывая в глаза напротив в тщетных поисках вспышки понимания, а может и вовсе замолкает; не так уж и важно.       Все в тебе мной рождено, мною создано…       В конце концов знакомый незнакомец все же уходит, неодобрительно качая головой, оставляя его в одиночестве.       Наедине с безумно красивыми глазами-изумрудами, серебряными локонами в запекшейся крови и холодной кожей, испещренной тысячей шрамов.       И со странным чувством пустоты, отчего-то появившимся в груди, которого Леголас не понимает, как ни старается.       Мое единственное дитя, мой возлюбленный наследник, мое начало и продолжение…       Наверное, ему должно быть больно. Или грустно. Так всегда бывает, верно?       Но отчего-то Леголас смеется. Долго, громко, чувствуя как горячие дорожки первых в его жизни слез обжигают щеки, а в сердце что-то с противным хрустом ломается, разбиваясь на тысячи мельчайших частиц, собрать которые не получится никогда. Это, наверное, ужасно неправильно, но почему-то так просто.       …Мой конец.

***

      Венец из терновника больно царапает пальцы. Он стоит перед огромным зеркалом в золоченой раме долгие несколько минут, пристально разглядывая свое отражение.       Оно неправильное. Неправильный эльф с короной в одной руке и тяжелой золотой державой в другой. Неправильный недокороль с испуганными глазами, неправильный недосын, столь старательно пытающийся скрыться от теней прошлого, убегая.       Нельзя бежать всю жизнь, — говорит равнодушный голос в голове. Да, наверное, нельзя, — соглашается он сам с собой, отводя взор — слишком тяжело.       Неправильный, неправильный, неправильный, — вопит воспаленный рассудок; неправильный — шипят тени, неправильный — трещит пламя в давно потухшем камине.       Неправильный — читает немой укор во взгляде слуг; неправильный — хмурятся советники; неправильный — кривятся сиятельные лорды с сожженных портретов.       Неправильный — складываются резные буквы на мраморной плите. Тебе здесь не место. Ты не должен был выжить.       «Неправильный», — вырисовывает он пальцами измазанными в собственной крови на стенах опочивальни нового короля. Своих покоев.       Неправильный — венец опускается на голову, вспыхивают огнем рубины переплетаясь каплями крови в диком узоре.       Неправильный-неправильный-неправильный.       Новый владыка Эрин Гален — король Леголас взошел наконец престол.

***

      Торин Дубощит пред ним непонимающим хмурится, сверкая своими темными глазами и до ужаса напоминая ему кого-то знакомого, очередную тень прошлого.       — Где король Трандуил и кто ты такой? — сердито вопрошает он, требовательно вглядываясь в выточенное из мрамора лицо с учтивой улыбкой на тонких губах.       Леголас наклоняет голову на бок, отвечая удивленно-усталым взглядом. Король? Трандуил? Сердце отзывается привычной глухой болью, но воспоминания ускользают от него, не давая ясного ответа. Кто такой тот, про кого спрашивает этот гном?       Кто такой он сам, Леголас?       — Я… Не знаю. — Глухо отвечает он, умоляюще косясь на стоящего рядом советника. Кажется, так. — Кто такой Трандуил?       Гном вспыхивает от гнева, будто думая, что Леголас лжет ему, насмехаясь.       — Милорд… — Лорд, — Валар, как же его звали? — хмурится, слабо улыбаясь. — Король Трандуил ваш отец, помните?       — О, и где же он тогда?       Отец? У него есть отец? Нет, быть не может. Он бы помнил его, обязательно помнил бы, правда ведь?..       — Он мертв, мой король. Был убит тридцать лет назад. Вы же помните?       Его мир вновь рушится, рассыпаясь на мельчайшие осколки. Сердце бьется в груди с бешеной скоростью, отдаваясь грохотом в голове. Он кричит, скрывая голос и закрывает уши руками, прося, умоляя их исчезнуть, скрыться.       Он хочет вновь забыть.

***

      Владыка Элронд смотрит печально, со слабой улыбкой на губах, смотрит будто на смертельно больного, не иначе.       — Леголас, не стоит.       — Почему же?       Он не понимает. А может попросту не желает понимать, велика ли разница?       — Помнить всегда больнее. Но эти воспоминания принадлежат тебе, они часть тебя. Не стоит. Мне жаль.       Жаль.       Венец из терновника ломается с хрустом, в кровь раня пальцы и Леголас чувствует, как внутри него, там, где было сердце что-то вновь разбивается.       Но отчего-то в этот раз ему кажется, что это — правильно.