Выпускница, значит

Мы дошли до дома и тут же легли спать, обсуждая что-то совсем неважное, пока не уснули. Ночь прошла спокойно, утро тоже. Обычная рутина перед работой и учёбой. Всё шло как обычно, но я чувствовал спокойствие. Мне казалось, мы с Аглаей разрешили всё то, что беспокоило её. Она будто изменилась за эту ночь. Ей стало легче дышать... Мы завтракали все вместе. Втроём, нашей маленькой и уютной... Семьёй? Обсуждали планы на день, чем будем ужинать. Такие обыденные вещи давали мне уверенность в завтрашнем дне. После мы сели в машину. Я завёз Аглаю на работу, а после Лану в школу. Уже подъезжая к дому, мне позвонила Аглая. – Да, милая. Ты что-то забыла? Завезти тебе? – Забери меня, – говорила она тихо, но я слышал, что она почти плачет, но держит себя в руках. – Хорошо, я уже выезжаю! Что случилось? – Просто забери меня... И она сбросила. Опять... Опять что-то произошло. Мысли терзали: что же на этот раз? Конфликт с оркестром из-за переезда всё же случился? Её коллеги, что также переезжают что-то учудили? Артём? Я устал от этого всего... Я решу все проблемы, но как же Аглая? Всё время так будет? Невозможно же так жить, что вечно случается что-то плохое... Должна же быть и белая полоса. Я прав? Я подъехал к филармонии и увидел, что Аглая стоит на парковке. Тут же я подъехал к ней, и она запрыгнула в машину: – Спасибо, извини, что дёргаю тебя туда-обратно, – сказала она, не смотря на меня. – Мне не сложно... – тут я обратил внимание на папку в её руках, которую она тут же бросила на заднее сиденье, – Что в папке? – Да так... Документы с работы. Рекомендации, документы о принятии на работу, об увольнении... Ерунда всякая. Поехали? – говорила она, будто ничего не случилось. – Поехали, – овтетил я, пребывая в напряженном состоянии, – У тебя что-то случилось? Голос был такой обеспокоенный, – осмелился спросить я. – У меня? У меня всё хорошо, – пролепетала она, глядя в окно, – Ты за рулём, не отвлекайся, пожалуйста. – Ты права, – и повисла пауза. – Может напьёмся? – нарушила тишину Аглая. – Даже думать не смей. Мне казалось, мы вчера уяснили это. – Да... Да. Ладно. Просто едем домой. Что нового? – тараторила она, желая не оставаться в тишине. Что-то точно случилось. – Да вот Лану в школу отвёз, – говорил я первые попавшиеся мне мысли, – Дорогу там перекрыли. Патрули стоят на подъезде к нашему сектору. Ехать будем спокойно, зато безопасно. – Это хорошо, безопасность это правильно. Никогда не знаешь, что может произойти. Только подозревать. – Послушай, Аглая... Что бы ни случилось, я тебя люблю и ни за что не оставлю. – Я знаю. Я тоже тебя очень люблю. – Мы вместе преодолеем любые трудности. Всё наладится. Просто знай, что я рядом, и ты можешь доверять мне. Договорились? – Следи за дорогой, – проговорила она и прикрыла рот рукой. Она начинала плакать. – Как на работе? – продолжил я диалоги ни о чём, – Ты больше не поедешь туда? – Да, всё так... Сказали, что могу приходить на некоторые репетиции, чтобы не терять мастерство. Сейчас готовят другую программу. А в московскую новогоднюю меня при большом желании не поставят. Поэтому можно спокойно сосредоточиться на переезде. – Будешь пока что ходить на репетиции? – Нет, так труднее прощаться. Буду дома играть, если ты не против. – Я только за! И с этими словами наш диалог был окончен до самого дома. Мы прошли внутрь, Аглая села на диван в гостиной и жестом позвала к себе. Я сел рядом и приобнял её за плечо. – Теперь в спокойной обстановке всё обговорим, – прошептала она, – Прости, я знаю, что заставила волноваться. – Всё хорошо, я понимаю. Что произошло? – и она заплакала... Тихо, но дрожа. – Виктора Анатольевича не стало. Я прижал Аглаю к себе, а сам не мог принять этого... Мы буквально только что виделись с ним, говорили, а я обещал, что всё будет хорошо... Аглая прижималась к моей груди, и я видел, что ей становится легче хотя бы внешне. Она успокаивалась. Тут она заговорила: – Это животное убило собственного отца. Из-за чёртовых денег... Если бы я осталась, со мной было бы то же. – Но сейчас ты в безопасности. Сказал я, и раздался стук в дверь. – Сиди тут, – строго скомандовал я, – Сейчас посмотрю, кто там и вернусь. Я пошёл к двери, а мной завладевало не самое лучшее предчувствие. Выглянув, я увидел трёх мужчин. Два громилы, откровенно говоря, в чёрной одежде и капюшонах. А между них худенький мужчина лет 50. С темно-рыжими волосами и такой же бородкой и усами. Он был в костюме и очках с тёмно-коричневой оправой. Один глаз был полузакрыт, а другой ярко-зеленый бегал из стороны в сторону. В руках он держал жёлтый конверт и портфель, и я почти тут же вспомнил слова Виктора Анатольевича о каком-то загадочном письме. Но я застыл на месте. Из ступора меня вывел ещё один стук в дверь. И я решился открыть. Эти два амбала тут же направили на меня огнестрелы. Я отскочил и поднял руки, а худенький мужчина тут же оглянулся на своих ангелов-хранителей. – Всё в порядке, это свои. Уберите пушки. Не пугайте молодого человека. – Как скажете, Григорий Михалыч, – сказал один из них, и пистолеты отправились в кобуру, а этот Григорий Михалыч проследил за моими руками, когда я опускал их, и заговорил. – Алексей Владимирович Ленский? – Да, это я. Кто вы такие, и что вам нужно? – Не пугайтесь, – лукаво улыбнулся он, – Мы от Виктора Анатольевича. Нам нужна Аглая Евгеньевна. Есть разговор. Она сейчас дома? – Её безопасности что-то угрожает? – Нет-нет, что Вы? – рассмеялся он, – Мы по очень серьезному делу, но это займёт пару минут времени Аглаи Евгеньевны. Мы войдём? – Только Вы. Один... – проговорил я. – Хорошо, пусть будет по Вашему. Мальчики, в машину. И "мальчики" сели в затонированное авто, где явно был точно такой же тип – водитель. Григорий Михайлович прошёл в дом, потёр ноги о коврик, аккуратно снял свои туфли, не менее аккуратно повесил пальто и шарф. Я прошёл в гостиную и сказал: – Аглая, к тебе пришли... – Кто? – удивлённо воскликнула она, вытирая остатки слёз. – Здравствуйте, Аглая Евгеньевна! – радостно говорил неизвестный мне мужчина. – Здравствуйте... – растерялась Аглая и поднялась с дивана, так как он уже шёл к девушке, чтобы пожать ей руку. – Присядем, – сказал он и сел в кресло, бережно кладя портфель на ноги, – Аглая Евгеньевна, я знаю, мы не знакомы с Вами лично, но Виктор Анатольевич многое рассказывал о Вас! В жизни Вы ещё милее, чем по его рассказам. – Спасибо... Но кто Вы? – Я его личный юрист и адвокат. Теперь Ваш. – Мой? – Да-да, всё верно, – сказал он, постоянно кивая. Он достал из кармана пиджака платок и протёр свой лоб, – Вы уже осведомлены, что к огромному сожалению, Виктора Анатольевича не стало. Он поручил мне исполнить его волю. – Какую волю? – почти шептала она. – Это Вам предстоит узнать из письма моего покойного покровителя. – Покровителя? – Да-да, всё верно! Мне поручено передать Вам письмо и мою визитку. В письме всё, что Вам нужно знать на данный момент. А в визитке мои контакты, чтобы Вы могли обратиться за помощью, когда Вам угодно. Всё, что Вам сейчас нужно, Аглая Евгеньевна, это поступать правильно. – Извините, я не совсем понимаю, о чём речь... О каких правильных поступках Вы говорите? – О, дорогая Аглая Евгеньевна, – восклицал он, – Вы плакали! Это очень правильно. – Ничего не понимаю... – Вам и не нужно, всё сделают за Вас. Вы выразили скорбь, а значит Ваши намерения чисты! Вы наш новый ангел! Аглая ничего не успела ответить, как Григорий Михайлович встал и вложил конверт и визитку в руки Аглаи, тепло попрощался с нами и ушёл. Глаха тут же бросилась к письму, надеясь на объяснение. Она читала его сосредоточенно, хмурила брови, но в глазах её был ужас. И вдруг он сменился на смех... Аглая дочитала письмо и передала его мне, я начал читать: "Моя милая Глаша, Прости меня за всё! Прости, что я не уберёг тебя и внучку от своего сына. Я не мог позволить самому себе рассказать тебе о том, чем занимался все эти годы. Возможно из-за моей деятельности Артём и вырос таким. Я беру всю вину на себя! Знаю, что сейчас ты с человеком, который действительно тебя любит, что всё в твоей жизни налаживается. Но я хочу хоть как-то смягчить все твои многолетние страдания. Я передаю всё своё имущество тебе. Это моя квартира и всё её содержимое. По закону это достанется тебе, но есть то, что не передать никаким документом и судом. Это мои люди. Я не стану раскрывать тебе всё, чем я занимался, но у нашей команды в 8 человек, есть новый лидер. Я не передаю тебе эту тяжёлую ношу, ты можешь жить спокойно. Но Григорий Михайлович, с которым ты уже познакомилась, всегда поможет тебе. В любом деле! 8 моих людей готовы ради тебя на всё: деньги, информация, защита, нападение... Они всегда рядом. Будь счастлива." – Что это значит? – сказал я, перебирая в руках бумагу. – Это значит, что мой свёкор, кажется, преступный деятель... И всё это время он мог защитить меня и Лану, но этого не делал. Он прикидывался обычным пенсионером! – рассмеялась она и, выдернув письмо из моих рук, откинула его, усаживаясь ко мне на колени. Она положила руки на мой затылок и прижалась носом ко мне, – Пожалуйста, давай как можно скорее уедем из этого чёртового города. Я хочу спокойной жизни. Рядом с тобой, а не с преступниками.

***

Прошло несколько месяцев. Аглая получила наследство от свёкра и связалась с тем самым адвокатом. Договорились, что квартира в пользовании тех восьми людей. Аглая пообещала Григорию Михайловичу, что визитку не выбросит, но никакие дела их связывать не будут. Адвокат хорошо принял это и пожелал нам счастливой жизни в Москве. Мы уже пару месяцев жили в московской съёмной квартире, хоть и получили деньги с продажи нашего дома и квартиры Аглаи. Артём там больше не жил. О нём ничего не было слышно. А мы с Глашкой всё никак не могли решить, где же жить нам. Моя жена просила повременить с этим. И да, мы сыграли свадьбу ещё до переезда. Собралось очень много людей. И родственники, в том числе родители Аглаи, и просто друзья или мои партнёры. Я был удивлён, что столько людей приехали поздравить нас. Всё прошло прекрасно, без единой проблемы, "Это знак" – подумал я, теперь всё будет не просто прекрасно, а идеально. И кстати, я с головой ушёл в бизнес отца, так как папа вышел на пенсию. Теперь всё держалось на мне. И в один майский день я возвращался с позднего совещания. Я вошёл в нашу квартиру и сразу прошёл на просторную кухню, где горел свет. – Привет, пап, – тихо сказала Лана, обнимая меня. – Привет, чего не спишь? Двенадцатый час уже. – Через неделю первые экзамены, я готовлюсь. – Ты справишься, ты у меня большая молодец, – сказал я, расплываясь в улыбке, – Не передумала на счёт колледжа? – Нет. Жаль бросать одноклассников, я ведь только с ними познакомилась, но я боюсь идти до одиннадцатого. Люди живут и без высшего образования. – Ты права, но у тебя ещё есть время подумать. Мы с мамой примем любой твой выбор. – Спасибо. Кстати о маме, она сегодня раньше приехала с работы. Кажется, заболела, как раз ей чай заварила, передай, пожалуйста, – и Лана протянула мне кружку с мятно-имбирным чаем. – Хорошо, я пойду тогда. – Папа, – сказала она и сделала короткую паузу, – Мама сказала, что вновь отказалась играть сольно. Поговори с ней. Я кивнул и пошёл в спальню. Свет был выключен. Большая кровать стояла напротив окна, на котором и сидела Аглая, наблюдая за вечерней суетой. Я подошёл и поставил кружку на подоконник. Девушка обратила на меня внимание и потянулась, чтобы обнять меня. – Привет, – прошептала она и мягко улыбнулась. – Привет. Лана сказала, ты неважно себя чувствуешь, и сделала чай для тебя. – Всё в порядке, обычная простуда, – сказала она и, не разрывая объятий, слезла с подоконника. Я поцеловал её в щеку и разорвал объятия, указывая на чай, а сам пошёл переодеваться и в душ. Когда я вернулся в комнату, застал Аглаю в слезах. Я лёг рядом и приобнял девушку. – Что случилось? – прошептал я. – Просто устала сегодня. – Опять отказалась от сольника? – Опять... Руководство филармонии слишком в меня верит. – А ты слишком не веришь в себя. Почему ты не хочешь просто попробовать? – У меня другие планы, – и с этими словами она села на мои бёдра и прижалась головой к груди. – Какие же? – проговорил я, гладя волосы. – Не выделяться. Это не плохо, но я хочу быть такой же частью оркестра, как и остальные. Это же как единый организм, где все важны. Может как-нибудь решусь, но не сейчас. Сейчас я хочу нормальный график работы, чтобы больше времени проводить с тобой, – посмеялась Аглая. – Знаешь... Если оркестр это организм, то ты в нём была бы сердцем.