Неизлечимо

Роза слегка пошевелилась на кровати, когда кто-то начал возиться и лег рядом с ней, зашуршав простынями. Не открывая глаз, она вытянула руку и нащупала его чуть заросший щетиной подбородок. Она легонько погладила его. - Это мое лицо, - сказал Доктор. Она всхлипнула и отдернула руку назад, спрятав ее под свое тело, когда глубже зарылась в одеяло, запутавшись в нем. - Я сплю, - вежливо сообщила она ему. - Нет, это не так. - Ммм? - Она уткнулась лицом в подушку. - Вот, смотри. - Я смотрю, - прохладный палец заправил прядь волос ей за ухо. - Ты обманщица. Она перекатилась на бок, открыла один глаз и прищурилась, пытаясь разглядеть его черты в темноте спальни: - Ты меня разбудил. - Ты сама этого хотела, - его голос был теплым, но она не заметила, как он улыбнулся. Она вздохнула и потянула за простыни, застрявшие под ним. - Роза, что ты делаешь? - Залезай под него. Он издал тихое неодобряющее фырканье: - Я так не думаю. - Если ты остаешься тут, то можешь устроиться поудобнее. Минуту он колебался, и она была уверена, что он найдет очередное неловкое оправдание и оставит ее наедине с ее столь необходимым сном. Мгновение спустя он застал ее врасплох, сбросив с себя кеды и скользнув под одеяло. Он свернулся калачиком на боку, уткнувшись лицом в подушку напротив нее. Несколько долгих минут они лежали молча. Она прислушалась к тихому, ровному звуку его дыхания и закрыла глаза. - Здесь темно, - вдруг сказал он. Она улыбнулась, но глаз не открыла: - Ну, этому есть хорошее объяснение. - Обычно так и бывает, - он громко фыркнул. - У тебя странно пахнет изо рта. Она подавила искушение прикрыть рот рукой или зарыться в подушку, но вместо этого пнула его в голень. - Я спала! - Я не говорил, что это ужасно, просто забавно, - он передвинулся, и его лицо чуть приблизилось к ее лицу. - Немного похоже на гниющие растения. - Ладно, - проворчала она, отбрасывая с себя одеяло и перелезая через него, чтобы встать с кровати, - хватит. - Она не почувствовала ни малейшего укола вины, когда ее колено уперлось ему в живот, заставив воздух вырваться из его легких с громким «эй». Ее босые ноги коснулись пола, и он схватил ее за запястье. - О, не надо, - жалобно произнес он. - Мне нравится запах гниющих растений! Она подтянула пояс своих мешковатых пижамных штанов и сердито посмотрела на него: - А теперь я пойду почищу зубы, спасибо, - она заковыляла к двери, споткнувшись в темноте о кучу грязного белья. - А когда я вернусь, ты расскажешь мне, что случилось настолько важного, что ты решил разбудить меня посреди ночи. Он слегка кашлянул: - Ты же знаешь, что на самом деле это не так... - Время относительно! - Рявкнула она и выскочила за дверь. Свет в туалете был ослепительно ярким. Темные пятна мелькали перед ее глазами, пока она чистила зубы, глядя на свое отражение в зеркале и морщась от довольно унылого состояния своих волос. Она сплюнула и прополоскала рот. Потрогав в качестве эксперимента одну не поддающуюся гравитации прядь волос, она пожала плечами – в конце концов, Доктору приходилось видеть ее, когда она выглядела значительно хуже. Она выключила свет и вернулась в спальню. - Значит, теперь мне нужна причина, чтобы поговорить с тобой? - Спросил он, как только она вошла обратно. В тускло освещенной комнате она увидела, что он сидит в ее постели, прислонившись спиной к изголовью кровати, а его ноги по-прежнему аккуратно спрятаны под одеялом, пока оно лежало смятой кучей в его ногах, там, куда она запнула его во сне. Она скрестила руки на груди и посмотрела на него тяжелым нетерпеливым взглядом: - И это все? Ты просто хочешь поговорить? Он слабо рассмеялся: - Что, я забираюсь без приглашения в твою постель посреди ночи, и ты подозреваешь, что у меня есть какие-то скрытые мотивы? Она потерла глаза и присела на край кровати: - Это не первый раз, когда ты пытаешься втянуть меня в какую-то безрассудную интригу, когда я пытаюсь поспать, поесть или, знаешь, искупаться, - ей вспомнился один особенно неприятный случай с люстрой, и она сердито посмотрела на него. Он, казалось, ничего не заметил. - Мне не стоит беспокоиться. Обычно ты очень чистая, - он помолчал. - Для человека. Роза решила пропустить это замечание мимо ушей. - Тогда подвинься немного, - он так и сделал, и она свернулась калачиком на том месте, которое он освободил, натянув одеяло до груди. - О чем ты хотел поговорить? Он нахмурился и посмотрел мимо нее на дверь: - Наверное, мне следует дать тебе поспать. Она откинула голову на подушку и вздохнула: - Наверное, мне следует вышвырнуть тебя вон, - она потянула его за лацкан пиджака, и он послушно соскользнул вниз с изголовья кровати, пока снова не оказался рядом с ней. - Пока. Они погрузились в уютное молчание, которое длилось так долго, что Роза подумала, не случилось ли невозможного, и он, наконец, заснул. Через некоторое время он поднял ее руку со своего места на кровати между ними и начал внимательно изучать подушечки ее пальцев, поднося ее руку к слабому свету и сгибая пальцы в разные стороны. Вместо того, чтобы спросить, что именно он ищет, она ехидно заметила: - Наверно, очки тебе помогут. Он что-то промычал в знак согласия и вытащил их из кармана пиджака. Надев их на лицо, он продолжил свой спокойный анализ. - Я рада, что ты не рассказал Элтону о тени, - сказала она, нарушая молчание. - О том, почему он там оказался. То, что он увидел в завитушках ее отпечатков пальцев, казалось, удовлетворило его, и он мягко вернул ее руку на кровать, а очки на свое место, выигрывая время, чтобы взвесить свои слова, прежде чем ответить. - А ты бы хотела это знать? Роза закрыла глаза и увидела лицо отца. - Это сложно... - начала она и замолчала. Затем глубоко вздохнула. - Мой отец умер, чтобы защитить меня, но он... я имею в виду, в конце концов, он спас весь мир. Мама Элтона умерла, потому что тень думала, что он будет легкой добычей. Она просто встала у него на пути, - она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. - Если бы он узнал, то решил бы, что это его вина. После потери Урсулы и остальных... - Она покачала головой. - Нет, я думаю, ты поступил правильно. Доктор перевернулся на спину и потер пальцами глаза: - Ненавижу опаздывать, - сказал он усталым и твердым голосом. - Ты спас его. - Он остался один. Она протянула руку и убрала его руки от лица: - Это не так. Его пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев, и он прижал их соединенные руки к своей груди: - Мы, конечно, все еще говорим об Элтоне, - сказал он подчеркнуто небрежным тоном. Она улыбнулась: - Конечно, - он крепче сжал ее руку и улыбнулся в ответ. - Доктор, я хотела спросить... - она засмеялась и была удивлена ноткой волнения в своем голосе. - Это довольно глупый вопрос. Он снова повернулся к ней лицом и ухмыльнулся: - Роза Тайлер, возможно, у тебя не всегда есть ответы, но есть замечательная привычка безошибочно задавать правильные вопросы, - он отпустил ее руку и легонько постучал костяшками пальцев по ее лбу. - Хорошие, крепкие человеческие мозги. Я их очень люблю. - Утром передам этот комплимент остальным представителям своего вида, - весело сказала она. Он выглядел немного обиженным: - Я имел в виду именно твои. Не являюсь любителем просто чьих-то незнакомых проницательных мозгов, - он отстранился, чтобы как следует встретиться с ней взглядом. - Так в чем же тогда твой вопрос? Потому что у меня есть ответы на все вопросы. Так меня называют на улицах - тот, у кого ответы. По крайней мере, так они меня называли, если вообще называли. - На улицах. - Да, - терпеливо ответил он. - На улицах. Она прикусила нижнюю губу и пожалела, что вообще попыталась задать этот вопрос. - Я действительно не знаю, как это сказать. Просто... - Роза вздохнула. - Она училась играть на бас-гитаре. Он удивленно поднял бровь: - Что, прости? - Урсула. Элтон сказал мне, что до того, как все это случилось, она училась играть на бас-гитаре. У них было что-то вроде группы, просто для развлечения, и никто не играл на басу, поэтому она вызвалась учиться. Он сказал, что с бубном у нее получается лучше, - она лениво теребила нитку в подушке, стараясь не встречаться с ним взглядом. - Он любил ее. Он думал, что потерял ее навсегда, что у него ничего не осталось, но он действительно хотел, чтобы я знала, что она хорошо играет на бубне. Он внимательно наблюдал за ней. - То, что с ними случилось - несправедливо. - Нет, это не так, но это... - она провела рукой по волосам и поморщилась, когда ее пальцы нащупали спутанный клок. - Люди умирают. Они теряются или проигрывают, и мы видим это все время. Мне не нравится думать, что я к этому привыкла, но, может быть, все-таки немного привыкла. Я понимаю, что многие вещи несправедливы, - она попыталась улыбнуться ему, но он ответил ей мрачным взглядом. - Но Элтон и Урсула... Я думаю, они были влюблены друг в друга, и я... - Она замолчала, пытаясь подобрать правильные слова. - Когда я была маленькой, мама рассказывала мне истории о моем отце. И теперь я знаю, что многое из этого было не совсем правдой, но тогда я этого не знала. Она называла его своей «настоящей любовью», и я думала, что оно так и было. Вот, как я думала, это работает, - она помолчала. - Как в сказке. Во всей Вселенной есть один человек, который рождён только для тебя, а ты для него, и если вы теряли друг друга, то это было все. Это был конец. Он усмехнулся, но это был неестественно неловкий звук: - Роза, ты спрашиваешь меня о природе любви? Смутившись, она прикрыла глаза рукой и рассмеялась: - Предположим, что да. - По крайней мере, я знаю, что тебе не нужно рассказывать о птицах и пчелах, - сказал он вполголоса. - Эй! - Она хлопнула его по плечу. - Ты на что-то намекаешь? - Ну, - протянул он, - думаю, можно с уверенностью предположить, что ты не краснеющая девственница. Опровергая его слова, она вспыхнула яростным румянцем и уже собиралась наброситься на него, как вдруг перед ее мысленным взором всплыло яркое воспоминание о Джеке, который закатил глаза и сказал: «Твоя сексуальная идеология так типична для 21-го века». Роза свирепо улыбнулась Доктору. Он казался слегка ошарашенным - это была не та реакция, которую он ожидал. - Значит, теперь ты хочешь поговорить обо всех парнях, с которыми я спала? Он приподнялся на локте, его глаза расширились и запаниковали: - Разве я это сказал? Кажется, я этого не говорил. - Потому что их было всего трое, что неплохо, учитывая мой возраст и тот факт, что я живу в этой коробке последние два или три года. Или уже ближе к четырем? - Она нахмурилась. - Кстати, как давно я тебя знаю? Он снова рухнул на подушку, уставившись в потолок: - Вечность, - мрачно ответил он. - Или мне так кажется, когда приходится ждать, пока ты соберешься по утрам. - Черт возьми, - сказала она, глядя на его профиль. - Ты действительно не хочешь говорить об этом, не так ли? Выражение его лица оставалось бесстрастным, но она заметила, как напряглись его плечи. - Что навело тебя на эту мысль? - Для начала, это уже второй раз, когда ты пытаешься затеять со мной ссору и сменить тему разговора. Уголок его рта дернулся, напоминая подобие печальной улыбки: - О, ты это заметила, не так ли? - Он слегка повернул голову, встретившись с ней взглядом. Его руки лежали на животе, один палец лениво постукивал. - Что ж. Любовь. Она ждала ответа. Он нахмурился, сжимая брови в выражении, которое сочетало одновременно сосредоточенность и раздражение. - Любовь, Роза, - сказал он холодным тоном академика, - смотрит не глазами, а разумом. Любовь терпелива, любовь добра. Любить - значит никогда не извиняться. Любовь не имеет крайнего значения, как звезды не имеют числа и море не знает покоя. Любовь заставляет тебя делать глупости. В конце концов, любовь, которую ты принимаешь, равна любви, которую ты делаешь. Единственная победа над любовью - бегство, - он поджал губы, пытаясь сдержать улыбку. - Любовь - это поле битвы. - Хорошо, - сказала она, откатываясь от него на спину. - Неважно. - Это не совсем простой вопрос, - заметил он, защищаясь. Она взглянула на него, выгнув бровь: - А я-то думала, что у тебя есть ответы на все вопросы, старик. - Возможно, это было небольшое преувеличение, - она ухмыльнулась, и он предостерегающе ткнул пальцем в ее сторону. - Очень незначительное, заметь, - он сдвинулся, сокращая расстояние между ними на кровати. Его плечо мягко коснулось ее плеча. - Но я могу обьяснить лучше. Итак, какой тип любви поражает твоё воображение? Романтический? Эротический? Семейная или дружеская? Учтивая, платоническая или безответная? - Он одарил ее широкой, ласковой улыбкой, на которую она не смогла не ответить. - Есть много способов любить кого-то, Роза. Она протянула руку и разгладила грубый шелк его галстука там, где он был скручен и свернут вокруг себя. - Мне не нужна лекция, - мягко сказала она. - Я хочу знать, что ты думаешь. - О, - сказал он озадаченно. - По какому поводу? Она сделала глубокий, успокаивающий вдох: - Подними на минутку голову, ладно - Она схватила подушку обеими руками и швырнула ему в лицо. - Ах ты, маленькая... - пробормотал он, смеясь. В считанные секунды он выхватил подушку и начал мстить. Она выскользнула из его объятий, и он потерял равновесие, свалившись с кровати на пол. - Ой, - сказал он красноречиво. Она выглянула из-за края кровати: - С тобой все в порядке? - Я уже стар, Роза. Старики не устраивают драк подушками. - Вообще-то да, - ответила она, улыбаясь ему сверху вниз. - Они просто проигрывают. Он снова забрался на кровать: - Ты же знаешь, я мог очень сильно пострадать, - игриво сказал он. - Мне просто повезло, что куча твоих трусов остановила мое падение. - Король драмы. - Неряха, - ответил он, прежде чем взять ее за руку и прижать ладонь к своим губам. Прикосновение было мягким, сухим и быстрым, и когда оно закончилось, он выглядел немного шокированным, глядя на ее руку в своей, как будто не совсем понимая, как она туда попала. Роза изумленно уставилась на него. - Доктор? Последовала короткая пауза, а затем он произнес: - Кажется, небольшая проблема с контролем импульсов, - он отпустил ее руку. - Случается с лучшими из нас, - он, казалось, был полностью поглощен разглядыванием пятна на стене прямо перед ее лицом. - Верно, - она искала повод нарушить неловкое молчание. - Могу я воспользоваться этим предлогом в следующий раз, когда окажусь в смертельной опасности? Он усмехнулся: - О, конечно. Кажется, это справедливо, - он вернул подушку на место, тщательно взбивая ее. - Значит, трое? - Спросил он, сосредоточившись на своей задаче. - Что «трое»? - Затем она поняла, о чем он, и не знала, то ли ударить его, то ли рассмеяться. - Ты что, правда пытаешься выяснить, кто у меня был третьим парнем? - Конечно, нет, - он лег на спину и натянул на них спутанные простыни. - Но это был не Адам. Она радостно улыбнулась: - Ты же не можешь всерьез спрашивать меня об этом. Не ты. Он шмыгнул носом, не отрывая взгляда от потолка: - Просто поддерживаю разговор. Ты сама об этом заговорила. - Вообще-то это ты завел разговор о сексе, а не я, - она не удержалась и хихикнула. - Но Адам? Оставь мне немного чести. - Ну, я почти уверен, что Джек получил мое послание. - И что же это за послание? «Руки прочь от блондинки»? - Он удивленно посмотрел на нее. - Ради Бога, я же была там. Я не слепая, - она отбросила с лица выбившуюся прядь волос. - Это было так давно. Я почти забыла, каким собственником ты был раньше. Он открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его, явно сбитый с толку. Она зевнула и еще глубже зарылась в постель: - Честно говоря, мне этого не хватает. Это было легче понять, чем сейчас. Он моргнул, глядя на нее: - Что «это»? - спросил он в замешательстве. Она продолжила, не обращая внимания на его замешательство: - Джимми был ревнивым типом. Возможно, это единственное, что у вас было хоть отдаленно общего. Даже не это, на самом деле, потому что ты никогда не делал ничего, кроме язвительных комментариев и сердитых взглядов на людей, - она встретилась с ним взглядом, наблюдая за его лицом сквозь сонные тяжелые веки. - Я влюбилась в него так быстро, что у меня несколько месяцев кружилась голова. Это было безумно и прекрасно, и я причинила боль Микки и моей маме, и приняла ужасные решения, но я думала, что это он. Мой единственный. - Истинная любовь, - тихо сказал Доктор. - Да, - она закрыла глаза. - Когда я поняла, что должна уйти от него, это было самое худшее, что когда-либо случалось со мной. Это глупо, потому что он говорил и делал вещи, которые должны были быть еще хуже, но узнав, что ты можешь действительно любить кого-то, и он будет любить тебя в ответ, и все еще может быть ужасно... - она слегка рассмеялась, но это не был радостный звук. - Наверное, я не должна была так удивляться, как тогда, когда папа не смог вспомнить даже полного имени мамы. Она почувствовала, как его пальцы коснулись ее щеки, и широко раскрыла глаза. Он пристально смотрел на нее, выражение его лица было непроницаемым. - Я никогда не думал о тебе как о цинике, Роза. Она покачала головой, и он убрал руку: - Не циничная. Просто немного мудрее. Что-то в его лице изменилось, новая решимость появилась на нем. Он приподнялся на локте, его худое, знакомое лицо возвышалось над ее собственным. - За свою очень долгую жизнь я научился этому, - его рука лежала на кровати рядом с ее, их пальцы едва соприкасались. Она не дышала. - Любовь не бывает доброй. Она не предопределена, не священна и не чиста. Та любовь, которую ты имеешь в виду – беспомощная, отчаянная, падающая, когда ты занимаешься сексом не столько ради секса, сколько потому, что чувствуешь, как один человек разрывается на части, и может быть, только может быть, если вы будете стараться изо всех сил, то сможете снова стать целым – это так же ужасно, как и прекрасно. Это гормоны, инстинкт и безумие, бешеный электрический импульс в мозгу. - Но это правда, - выдохнула она, и слова вырвались у нее с дрожью в груди. - О да, - сказал он хриплым голосом. - И ты знаешь, потому что это больно, - он прижал ладонь к ее груди, чуть ниже грудей, упершись ладонью в изгиб ее ребер. - Здесь. Постоянная пульсирующая боль прямо под костями. Она крутится и поет, и ты учишься жаждать падения, ощущать его вкус, как соль на языке. И когда случается неизбежное, когда ты теряешь то, что любишь, оно сгорает, - сладкое давление на ее грудь усилилось, и его пальцы задели изгиб ее груди сквозь тонкую ткань футболки. Она выгнулась в его руке, бездумная и ошеломленная, ее бедра двигались, раскрываясь без мысли или намерения, ее глаза трепетали, закрываясь. - Но раны со временем заживают, - тихо продолжал он. - Грубость исчезает, и ты чувствуешь себя немного менее уязвимым, немного менее сломленным. Может быть, это никогда не заживет полностью, но это становится чем-то, с чем ты можешь жить. Со временем. Борясь с тяжестью век, Роза открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее сверху вниз, его лицо было бледным и темным в тусклом свете. Медленно, неторопливо она протянула руку и вытащила каждую пуговицу его пиджака из прорехи, обнажив помятую рубашку. Она положила руку между его сердец, отражая его прикосновение: - Здесь?- спросила она и крепко прижала ладонь к его груди. Возможно, ей показалось, что темнота играет с ее глазами злые шутки, но когда она почувствовала, как яростный двойной удар ударил по ее пальцам, она увидела, как его черные зрачки раздулись и расширились, почти поглотив тонкие кольца радужки. - Да, - сказал он, и дрожь в его голосе послала яростный жар, спиралью закручивающийся в ее животе. - Там. Придавленная давлением его руки, Роза почувствовала, как от восхитительной боли в груди к плечам и рукам, к животу и бьющемуся пульсу на стыке бедер разливается нечто вроде шипящего восторга. Его глаза были такими большими, такими темными, и хотя она мало что могла понять в них, что-то безрассудное и неприкрытое ждало в его взгляде, как будто какой-то барьер, о существовании которого она никогда не подозревала, был сорван. Она хотела большего, чтобы еще глубже погрузиться в эту тьму. Ей хотелось упасть. Но она не забыла ни жестокой нотки в голосе матери, когда та отчитывала Питера Тайлера, самого замечательного человека в мире, ни ее рыданий, когда она прощалась с ним. Она посмотрела Доктору в глаза и вспомнила бледно-серо-голубые глаза Джимми, то, как морщились их уголки, когда он смеялся своим редким, удивительным смехом. Она помнила, как быстро отпустила его, и помнила тот день, когда упала. Она прервала зрительный контакт, отвернулась и отдернула руку от его груди. Она не осознавала, как сильно он наклонился к ее прикосновению – потеряв контакт, он упал, просто поймав себя, прежде чем рухнуть на нее. Он закрыл глаза и перекатился на спину. - Хорошо, - сказал он, его голос был абсолютно нормальным. - Ну вот и все. Кровать сдвинулась, когда он собрался уходить, но она крепко схватила его за запястье и потянула назад. Она не могла позволить ему уйти. Он снова лег рядом с ней, его плечи напряглись, но она не ослабила хватку. Если бы на его месте был кто-то другой, у него бы наверняка остался синяк. Она не знала, как долго длилось молчание между ними, но каждое мгновение было мучительным и бесконечным. - Что ты имела в виду раньше? - Спросил он, наконец, и за праздным любопытством в его тоне скрывалась настойчивость, которую он не мог скрыть. - Ты сказала, что мое мнимое собственничество «легче понять, чем это». Что «это»? Свободной рукой она неопределенно указала на пространство между ними: - Это. - Что ж, спасибо, - произнес он с резким сарказмом в голосе. - Это все прекрасно проясняет. Роза вздохнула и отпустила его запястье: - То, что мы делаем сейчас, с тех пор, как ты изменился. Это как... я больше не знаю, где находятся границы. - И тебе нужны веревки, - сказал он ровным голосом. - Это не я их нарисовала, - огрызнулась она в ответ. - До того, как ты регенерировал, ты заходил в мою спальню только для того, чтобы попросить меня перестать прихорашиваться и поторопиться. Иногда мне кажется, что мы... - она с трудом подбирала слова, но каждое описание было еще ужаснее предыдущего. - Ты же знаешь. И это легко и чудесно, и слишком нормально, и я привыкаю к этому. Он продолжал тупо смотреть в потолок: - Кажется, я понимаю. Она села прямо и прижала колени к груди, немного отодвинувшись от него. - Веревки не только для того, чтобы не пускать других. Иногда приходится держать что-то для себя, на всякий случай. Последовало молчание, а затем он медленно произнес: - О чем ты? Роза уставилась на очертания своих босых ног под простыней: - Монстры с планеты Клом, сбитые машиной и разбитые вазы, - Она помолчала. - Роботы-собаки и Франция восемнадцатого века. Ему нечего было на это ответить. Она резко откашлялась и продолжила: - И, возможно, некоторые люди могут сделать это - сдержаться, не позволить втянуть себя в это. Может быть, и я смогла бы, если бы постаралась. Я не знаю. Я просто знаю, что иногда смотрю на тебя, и это так, - она закрыла глаза. - Это больно. Она услышала тихий шорох постельного белья, когда он нерешительно приблизился, почувствовала, как прогнулся матрас, когда он сел позади нее. Его рука коснулась ее предплечья, и когда она слегка наклонилась, он обнял ее, положив подбородок ей на плечо: - Прости, - прошептал он ей на ухо. Она слабо усмехнулась: - Довольно глупо извиняться за это. Его руки накрыли ее ладони, длинные прохладные пальцы неловко опустились чуть ниже коленных чашечек: - Временами я бываю довольно глуп. - О боже, - выдохнула она, почти смеясь. - Должно быть, я сплю. Скажи это еще раз. - Прошу прощения? - Его тон был оскорбленным, но она чувствовала, как его грудь сотрясается от сдерживаемого смеха. - Роза, ты, кажется, питаешь иллюзию, что я, в некотором роде, жертва раздутого самолюбия, а это не так. Роза повернула голову и крепко прижалась губами к его губам. Угол был неудобным, и их носы неприятно соприкасались, но его зубы задели ее нижнюю губу, его рука зарылась в волосы на затылке, и это было так близко к тому, чего она так долго хотела. Она повернулась к нему лицом и опустила его обратно на кровать, позволяя своим губам задержаться в уголке его рта, когда она выровняла свое тело над его. - Скажи еще раз, - ее губы изогнулись в улыбке у его подбородка. - Что? - Спросил он, и это слово вырвалось у него с шипением выдоха. - О да. Конечно. Глупый. Я очень, очень глупый человек, - она слегка отстранилась, и он напрягся, его губы погнались за ее губами. - Очевидно. Она улыбнулась ему сверху вниз: - Очевидно. Он протянул руку и обхватил ее щеку ладонью, проведя большим пальцем по ее коже. Он посмотрел на нее так, словно хотел что-то сказать, но вместо этого притянул ее лицо к себе и поцеловал - медленным, расчетливым поцелуем, словно в такт какому-то ритму, которого она не чувствовала. Она ответила нетерпеливо, пытаясь спровоцировать его на что-то более яростное, но каким-то образом потеряла контроль над ситуацией. Одна тонкая рука обвилась вокруг ее талии, а затем он перевернул ее на спину, удерживая себя над ней. Внезапное расстояние между их телами приводило в бешенство. Она положила руки ему на плечи, надеясь притянуть его ближе, но он просто улыбнулся ей, не двигаясь с места. - О, ты думаешь, что так умён, не так ли? Он наклонился и поцеловал ее в подбородок: - Нет, я совсем дурак. Разве ты не слышала? Роза запустила пальцы в его волосы, а затем, весьма хитрым движением, вывернула бедра, чтобы освободить одну ногу от места, зажатого между его коленями. Закинув ногу ему на талию, она притянула его к себе, так что его бедра оказались вровень с ее собственными. - О, - еле слышно произнес он, и ей пришлось согласиться. Это было слишком много, подумала она, слишком много для одного человека, чтобы чувствовать все сразу. Идеальное давление его сильного тела на нее, и она была уничтожена, бесцельно вращаясь в воздухе, их рты встретились, зубы щелкнули о зубы. Прохладные руки толкнули ее футболку, обнажая живот, и пуговицы его рубашки впились в ее кожу, когда его пальцы лениво рисовали узоры на ее боку. Она выгнулась ему навстречу, и он, затаив дыхание, отстранился, чтобы встретиться с ней взглядом. - Я хочу... - Он замолчал, растрепанный и тяжело дышащий. - Я хочу большего. Все в порядке? Она выразительно кивнула, и он усмехнулся. - Блестяще, - хрипло сказал он, целуя ее в шею. - Превосходно. Molto Bene. - Чудесно, - добавила она, когда он добрался до ее ключицы. Он нежно прикусил кожу чуть выше ее воротника: - Отлично. - Потрясающе. - Блестяще, - он соскользнул вниз, продолжая целовать ее живот, его нос коснулся подол ее футболки. Она нахмурилась, раздосадованная тем, что он пропустил часть ее анатомии, явно нуждающуюся в его внимании: - Уже говорил «блестяще». Он взглянул на нее, и озорной блеск в его глазах встревожил ее: - Все, что стоит сказать один раз, стоит сказать и дважды, не так ли? Она потянула его за волосы: - Ты слишком скован. Он слегка склонил голову набок: - Ну, это не то, в чем меня часто обвиняют, - его рука скользнула вниз по ее животу, чтобы поиграть с завязками пижамных штанов. - Я сделаю все, что в моих силах, - спокойно сказал он, - чтобы стать как можно более раскованным. И с этим довольно удивительным заявлением он начал стягивать пояс ее пижамы вниз по бедрам, дюйм за дюймом, в безумно медленном темпе. Его губы исследовали только что открытую кожу, а ее рука вцепилась в его волосы. Ей потребовалась вся та небольшая концентрация внимания, которая у нее еще оставалась, чтобы не начать нетерпеливо ерзать. Он явно был полон решимости сделать это как можно более мучительно медленно, и хотя какая-то отдаленная часть ее разума находила эту идею довольно привлекательной, остальная часть просто настаивала, что он нужен там, внизу, сейчас, было бы неплохо, спасибо. Затем странная, грохочущая боль начала нарастать в ушах и в области за челюстью. Она зажмурилась, стиснув зубы. Затем давление переросло в непреодолимый гром, и она не могла остановиться. Она зевнула - огромным, ослепительным зевком с едва заметным, пронзительным писком в конце. Доктор замер, прижавшись губами к коже ее бедра: - Либо это был странный и несколько преждевременный оргазм, либо я глубоко оскорблен. Она смущенно моргнула, глядя на него сверху вниз, немного смущенная и немного удивленная одновременно. - Извини, но ты разбудил меня посреди ночи. - Вы, люди, и ваш сон, - пробормотал он, пробираясь обратно по ее телу. - Ты храпишь, пускаешь слюни и видишь сны, и куда это тебя привело? - Я не настолько устала, - поспешно сказала она, нерешительно толкая его в плечи. Он легонько поцеловал ее в нос: - Да, это так. - Вовсе нет. - Роза, - сказал он с такой сдержанностью, что ей захотелось его отшлепать, - ты только что зевнула так сильно, что я почувствовал толчки в коленях. Ты устала, - он тяжело вздохнул. - Слишком устала. Ее едкий ответ потонул в очередном зевке. Он закатил глаза. - Вот видишь, опять ты за свое. Зеваешь так, словно Олимпиада по зевкам уже не за горами, а твой упертый, но милый тренер только что велел тебе сделать двадцать зевков, прежде чем ты отправишься в душ. - Ну, а чего ты ждешь, раз ты все время говоришь о... — она прикрыла рот рукой, когда ее снова охватил слезящийся зевок. Она сердито посмотрела на него. - Прекрати играть с моим мозгом, - приказала она, как только пришла в себя. Он попытался изобразить обиду, но широкая улыбка выдала его: - Едва ли я виноват в том, что человеческий разум так восприимчив к внушению. Немного грустно, на самом деле, то, как вы усваиваете малейший намек, даже не... - он внезапно замолчал, выглядя обеспокоенным, а затем сам выпустил огромный зевок. - Ты что-то говорил? - Подсказала она, широко раскрыв глаза с притворной невинностью. Он нахмурился: - Я сделал это нарочно. Дефицит кислорода. - О, я уверена, - она усмехнулась и слегка изогнулась под ним, прижимаясь бедрами к его бедрам. - Потому что ты ни капельки не восприимчив. Он отстранился, качая головой: - А теперь без шуток, мисс Тайлер. Пора всем хорошим маленьким девочкам оказаться в стране грез, - похотливый оборот ее мыслей, должно быть, отразился на лице, потому что он приложил твердый палец к ее губам. - Прибереги это до утра, тигрица. - Время относительно, - кисло ответила она, когда он подполз к изножью кровати и поднял сброшенное одеяло, натягивая его на них обоих. - Поверь мне, Роза, - сказал он, ложась на спину и притягивая ее к себе. - Когда мы займемся сексом, ты захочешь хорошо отдохнуть. Она фыркнула: - Это должно звучать впечатляюще? Доктор сжал ее плечо, притягивая ближе: - Вроде того. Роза вздохнула и, положив голову ему под подбородок, потерлась щекой о знакомую ткань его пиджака. Грубая щетина на его подбородке коснулась ее лба, и она улыбнулась: - У меня будет худший случай ожога щетиной. Он фыркнул, и его грудь задвигалась под ее головой: - Я не совсем предвидел необходимость побриться перед тем, как прийти к тебе для невинной ночной беседы. - О, не надо так, - поддразнила она. - Мне нравится. Это все равно что целоваться с очень талантливым листом наждачной бумаги. - Тише, - сказал он. - А теперь спи. Она многозначительно откашлялась: - Да, да. И секс, и все остальное. Я не совсем забыла, ты же знаешь, - он попытался провести рукой по ее волосам, но пальцы запутались в их спутанных прядях. Он ограничился тем, что просто поцеловал ее в макушку. - А теперь заткнись. ++ Несколько часов спустя она проснулась от внезапного гортанного храпа. На какое-то смутное, пьяное во сне мгновение, ей показалось, что на нее напал какой-то ужасный инопланетный зверь с искривленной носовой перегородкой. Потом чья-то жилистая рука обхватила ее за талию, и она поняла. Доктор спал. И храпел, и, если судить по липкой сырости в волосах, пускал слюни. Она легонько поцеловала его в нижнюю часть подбородка: - Я тоже тебя люблю, - прошептала она. Он удовлетворенно фыркнул в ответ, и она улыбнулась. - А теперь перестань пускать на меня слюни.