На одного меньше, на одного больше

Ветер предпринял очередную попытку сбросить капюшон с моей головы, а запоздалый грохот от прокатившейся по небу вспышки молнии неприятно ударил по ушам. Сержант Кобышев, шедший впереди, поднял вверх сжатый кулак и остальные немедленно остановились. Каждый держал под прицелом свой сектор. Лязгнул гусеницами и остановился БТР, впереди которого полукольцом двигалась наша группа. Пулеметчик, сидевший внутри башни, подвигал пушкой вправо и влево, высматривая цель, которую заметил сержант. — Продолжаем движение, — скомандовал Кобышев, и отряд двинулся дальше. Насыпь, по которой была проложена дорога, являлась крайне опасным местом. С одной стороны топь, конец которой теряется в зеленоватой дымке, а с другой густой лес, из которого могло наблюдать какое угодно количество голодных глаз, охочих как до мяса, так и до добычи случайно проходящих сталкеров. Однако далеко не всякий хищник, как двуногий, так и четвероногий, отважился бы напасть на отряд из десятка хорошо вооруженных военных, да ещё и усиленных боевой машиной. Но были ведь и те, кого следовало бы опасаться нам самим. Например фанатики «Монолита» или псевдогигант. Конечно, вероятность того, что можно было встретить их здесь, не так уж и далеко от Периметра, была низка, но место это пользовалось дурной славой, как у сталкеров, так и у нас, миротворческого батальона Российской Федерации. Но этот участок дороги так или иначе нужно было преодолеть, иначе пришлось бы делать очень долгий крюк через места, не сильно уступающие этому по степени опасности. А спасти экипаж вертушки, упавшей неподалеку от «Агропрома», нужно было немедленно. Помимо двух пилотов нужно было забрать какие-то важные для командования разведданные. Ну разумеется, командованию важно что угодно, но только не жизни солдат. Как же я жалел теперь, что вместо «халявного» контракта на дальнем востоке подмахнул Самый-Дурацкий-Документ-В-Моей-Жизни. Это были два года службы здесь, в миротворческом батальоне России, на границе Чернобыльской Аномальной Зоны. Будучи на дембеле после срочной службы, наслушался рассказов одного «сталкера». Да, далеко от Зоны всех без разбору называют сталкерами, даже тех, кто в этих самых охотников за артефактами стрелял, находясь по другую сторону колючей проволоки. Капитан Сютчев, друг дяди, вернувшийся из Зоны, убеждал меня, что делать там особо и нечего: сиди себя за колючей проволокой, постреливай в кабанов и особо глупых сталкеров, стриги пачками деньги с торгашей и перекупщиков, да срывай куш на «левом» имуществе. Я понимал, конечно, что Сютчев туда попал уже в чине капитана, и имел возможность не шляться по дерьму Зоны, а делать именно то, о чем он рассказывал, но полагал все же, что кое-какой процент перепадает и тем, кто помладше званием, а опасности действительно минимум: патрулируй, да стреляй дичь. А вот хрен собачий. Рядовому составу живется на Периметре вовсе не сахарно: у полковника Васина, судя по всему, шило сидело в заднице, под названием «ГРУ». Отдел нашего доблестного Разведывательного Управления, работающий в направлении ЧАЗ, старался не отставать от заокеанских коллег, а прикрытием и пушечным мясом для различного рода операций были мы — солдаты-контрактники. В первый же день патрулирования нам приказали выдвинуться вперед и прикрыть отступающих «спецов». Какого же было наше удивление, когда выяснилось, что обычная шпана, трясущая артефакты со сталкеров, оказалась вовсе не так пуглива, как рассказывали. Наемники, преследовавшие наших спецов, натравили на подкрепление, то бишь на нас, весьма серьезную банду под названием «Бешеные Псы», которые устроили засаду недалеко от въезда на Свалку. Под огнем оказалась дюжина необстрелянных ребят, и только трое матерых ветеранов. Полегло тогда две трети «свежего призыва», но спецы информацию свою вытащили. Какая же нам с этого была польза? Да никакой. Как жрали хреновые пайки, так и продолжали их жрать. Как тянули рутину, так и тянем. Вот уже почти год прошел, я немного заматерел и получил нашивки капрала, но пуле и когтям немного... наплевать какие там у тебя нашивки. Вернусь домой — скажу много ласковых Сютчеву, если только эта сволочь ещё не утопилась по пьяни в каком-нибудь пруду. Неожиданно один из правофланговых бойцов, рядовой Доронин, схватился за голову и упал на колени. — Эй, что с тобой? — воскликнул шедший рядом Бекетов. — Оставь его! — рявкнул сержант. — Все на землю! На одном месте долго взгляд не задерживать! Это контролер! Контролер... самая одиозная тварь в Зоне. Поговаривали, что через них проходит какая-то там Воля мифических Хозяев Зоны, но мне было откровенно наплевать сам действовал этот оборванец-телепат, или же кто-то дергал его за ниточки. Сейчас главное было выжить. Я бухнулся на землю и начал водить прицелом из стороны в сторону, пытаясь понять где могла засесть подлая тварь. Я ещё ни разу не сталкивался с этим мутантом, но из стандартных инструкций и, что более важно, рассказов ветеранов, знал, что ему нужен зрительный контакт со своей жертвой чтобы конкретно изнасиловать её мозг. Ёлки-палки, мне вовсе не хотелось стать безмозглым зомби. В голове уже начало шуметь, но это было не страшно — лишь общее пси-поле контролера. Я знал это, но все равно едва не запаниковал. Захотелось съежиться и уползти подальше, забиться под БТР. Из прострации меня вывели выстрелы Кобышева, который выбрал целью высокие кусты в пятидесяти метрах впереди. Я тяжело сглотнул и, приникнув к прицелу, последовал примеру сержанта. Неожиданно позади раздался взрыв и прямо мне в затылок ударило что-то тяжелое. Стекло противогаза больно впилось в глаза и переносицу — от удара голова дернулась вперед и напоролась на корпус автомата. Если бы не шлем, я вполне мог бы очнуться уже на обеденном столе у контролера. Как было установлено позже, зеленый новичок, рядовой Катц, попался на крючок к мутанту. Пока остальные занимались расстрелом близлежащих кустов, Катц, оказавшийся позади всех, уже не контролировал себя. Как марионетка, он забрался на БТР и, прежде чем экипаж успел даже понять что произошло, закинул внутрь пару гранат через люк, оказавшийся открытым — мы были рядом и экипаж не стал запирать машину. Детонировал боекомплект и тело Катца, разорванное на несколько частей, отшвырнуло в разные стороны. Одна половина моментально угодила в болото, а другая — голова и туловище — оказались заброшены на верхушку ближайшей мутировавшей сосны. Если бы позже его не сняли, рядовой стал бы очередной достопримечательностью Зоны, пугая проходящих мимо сталкеров. Однако мне было далеко не до этого, когда сзади прилетел оторванный кусок петли люка. Остальные тоже отвлеклись, и этого было достаточно чтобы контролер, вылезший из леса весьма далеко от места, которое обстреливал Кобышев, начал по одному поджаривать мозги каждому из нас. Первым упал сержант. Его автомат дал короткую очередь в небо, и тело командира забилось в конвульсиях. Изо рта у него пошла пена, и Кобышев буквально захлебнулся в собственном противогазе. Мы все слышали это страшное бульканье по внутренней связи. Когда я обернулся и снова взглянул на дорогу, то увидел как по ней, хромая, медленно бредет сутулая фигура. Контролера было трудно разглядеть, но кровавые засохшие бинты, опоясывающие торс мутанта, я почему-то хорошо запомнил. На плечи твари был накинут длинный рваный плащ, а на ногах были такие же рваные брюки. В тот миг мне в голову пришел идиотский вопрос: почему бы мутанту, убившему не один десяток людей, не одеться во что-нибудь более приличное? Он ведь мог снять с трупов хотя бы штаны... Не знаю, возможно подобный идиотизм был вызван пси-полем контролера, а возможно я просто растерялся. Но когда упали Петька и Миша, мои давние товарищи, я наконец опомнился и вскинул АН-94. Палец на спусковом крючке сжимается, и очередь из двух пуль летит точно в цель. Фигура контролера спотыкается, но продолжает идти вперед. Радуясь успеху, я хочу накормить мутанта ещё одной порцией свинца, но он уже залез ко мне в мозг. Прицел пляшет из стороны в сторону, перед глазами расплываются черные пятна. Голову пронзает удивительно громкий раскат грома, а затем раздался голос рыжего Лехи из соседнего подъезда, который нередко пытался поколотить меня, когда мне было семь. Иногда удавалось дать отпор, а иногда нет. «Слабак! Давай, нюня, вставай! — кричал Леха, топча новенький портфель своими пыльными синими кроссовками. — Мамочки здесь нет! Мой папа твою мамочку...» Меня неожиданно взяло зло. Палец давил на спусковой крючок, а я, глядя куда-то мимо контролера, орал: «Заткнись, придурок! Козел! Щас я тебе...» Рядом упали Доронин и Бекетов, а я продолжал надрывать горло, ведь именно в тот день рыжий Леха получил от меня по лицу тем самым портфелем, который он только что топтал. А потом кулаком... и ногой... Пули давно уже уходили куда-то в небо, навстречу грязно-серым каплям начавшегося дождя, а я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Когда потрескавшийся асфальт стремительно полетел навстречу моему лицу, раздался ещё один взрыв... и прямо перед моим лицом шлепнулась трехпалая кисть с красной кожей, покрытой волдырями. Перед тем как потерять сознание, я увидел как позади дымящейся воронки, на месте которой только что стоял контролер, выходят на дорогу четверо бойцов в черно-красной экипировке. Один из них держал на сгибе локтя автомат с подствольным гранатометом. В тот день командование Миротворческого Батальона РФ потеряло БТР, троих членов экипажа и весь двадцать третий патрульный отряд в полном составе. Шестерых мертвыми, одного пропавшим без вести. А в группировке «Долг» стало на одного бойца больше.