Фаворит

— Отлично, Гарольд, просто идеально, тяни носочек, — тренер был доволен, что его давний ученик быстро усваивает новую программу, которую специально была поставленна для императорского приема в начале следующего года. Хоть Гарри и не нравилось, когда его называют полным именем, поделать он все равно ничего не мог, против 'бальника вашего класса'. Младший просто стоял и молча соглашался со всем, что говорил наставник. Тренировка вот-вот должна закончиться, все ученики уже были вымотаны. Один лишь Стайлс, продолжал крутить идеальные фуэте, хоть и он не старался лично для действующего императора. Был тот, для кого он продолжает усердно стараться, от чего сердце начинало колотиться словно бешеное. Наследник пристола, младший Томлинсон по именни Луи — вдохновитель, которому посвящал все сольные концерты юнный балерун. Каждый раз, когда он видел шатена, он пытался запомнить каждое движение того, дабы, как сейчас, вспоминать обличие молодого человека. Из мыслей помог выйти, только крик преподавателя, который благо был на расстоянии нескольких метров от самих бальников — Вы просто ничтожество, против нашего самого младшего таланта, — было множество причин, почему преподаватель говорил так. Для начала, потому что — он действительно был хорош в танцах, а, во-вторых, сам император, по просьбе собственного сына, платил приличным количеством золотых монет: 'на развитие подобного танца', которые благополучно шли в карман тренеру, он же покорно отдавал сольные танцы на императорских ужинах. Гарри знал, что наследник не просто делал так, для этого было ряд причин. Первое сольное выступление он дал ещё в четырнадцать лет, уже тогда, он увидел в глазах сына императора искру, которую не смог забыть. В конечном итоге, приглашения в дворец императора стали, всё более частыми, а требования — выше. Пару лет тому назад, когда юному Гарольду предложили танцевать ещё раз, неожиданное для самого, поступило, слишком удивительное предложение — прийти в ночь, когда уже все будут спать, в покои наследника пристола и провести ночь вместе с тем. Поучения матери, всегда говорили, что не ложись в постель в мужчиной, это против церкви! Юноша никогда не замечал по себе, но с каждым годом он становился более женствение, ещё до первого прихода в балет, Стайлс обладал длинными пышным волосами, стройной фигурой и танцевал исключительно в длинных платьях, что казалось абсурдным для балета, но не стал перечить. Спустя время он всё чаще улавливал, пристальные взгляды младшего Томлинсона. В конечном итоге, Гарри стал Гарнет, а к юбкам добавился неяркие тени, ядрено натертые свёклой щеки, что подчеркивала индивидуальные и столь привлекательные черты лица, да яркая улыбка на юноши, которая быстро 'уходила', как только он заканчивал соло. — Вам, мои дорогие, стоит тренироваться в два раза больше, нежели Гарольду, — промолвил тренер Вильв, преподававший уже довольно долго времени, но никак не запоминающий имён остальных учеников. Не то, что он Стайлс был против самого мужчины, но бывшая учительница балета, была куда строже. Она, однако, хотя бы знала всех воспитанников. — То всё, правда, что о нём говорят? Он перед господарем в бабьей юбке пляшет?! — слишком ядовито протянул один из самых главных соперников Стайлса — женоподобный Чарльз, что при каждой удобной возможности пытался подколоть совсем юного мальчишку. Гарри криво ухмыльнулся, поправляя непослушные кудри назад: — Что если и пляшу? — спокойно промолвил шатен, собирая волосы в неаккуратный пучок, последний раз подтянув трико, он вальяжно пошагал в соседнюю комнату, слышал напоследок слишком обидное: '- иуда', — от ненавистного завистника. Балетник уже привык к колким словам своих коллег по совместному делу, сказать, что это вовсе его не задевало. Было крайне сложно, он был другим, был не таким, каким привыкли видеть обычных бальников: чересчур тощий, с фарфоровой бледной кожей, пухлыми губами, длинными ресницами и отличительной чертой — изумрудными глазами, в которых тонул, каждый, кто будет смотреть более нескольких минут. Обладатель зелёных глаз был опасен для ничего непонимающих «коллег», впрочем, это не особо его волновало, пока есть влияние императора, превосходный талант и фигура — ему ничего более не понадобится. В дверь неожиданно постучали, от чего, тот, кто сидел на скамье резко подскочил, выдохнув, торопливо поднявшись, поспешил открыть дверь, гостю, что настойчиво ломился в комнату. Перед юношей явился возлюбленный, который частенько любил заглядывать после тренировок. В руках был нескромный букет белых пионов, которые осенью было крайне сложно сыскать. Медленно вручив цветы юноше, боярин потянулся за поцелуем в щеку, но быстро получил немой отказ. — Луис, почему так неожиданно? Я ведь просил — не являться сюда, когда тут слишком людно, — заявил шатен, стеснительно улыбнувшись. Сразу же отворачиваясь к зеркалу, ставя букет в вазу, возвратился обратно к императору. — Солнце моё, свет очей моих, как же я могу не навещать тебя, когда ты, такая уставшая и без привычной гордыни смотришь в мои очи, так ласково? Разве не мил я тебе? — аккуратно подойдя сзади, спросил император, припадая губами к уточненной шее возлюбленного, где даже когда он был уставшим, пахло дорогими французскими духами, которые привезены из-за границы, специально по заказу своего партнёра. — Лу, тут такие тонкие стены и так холодно, стоит отправиться поскорее домой, — тихо протянув младший, опирался на более горячую грудь голубоглазого, мягкими волосами. — Конечно, моя милая Гарнет, собирайся, мы возвращаемся, прямо сейчас, — так же спокойно выдохнул обладатель бархатного и немного хриплого голоса, окутывая в собственных объятиях. Словно в последний раз, но так же быстро отпуская, позволяя начать собираться, сам же направляясь к выходу. За закрытой неплотно дверью, послышался тихий кашель зеленоглазого, тот вновь посмотрел на пионы, которые были буквально в цвет собственной кожи. Не хотелось верить, но состояние шатена, с каждым днем ухудшалось, причиной тому стали холодные помещения, где регулярно проводились тяжёлые тренировки по балету. Почему-то вспомнилось детство, когда совсем ещё малышом Гарольд переступил порог школы искусств в южной части города. Тогда даже Стайлс не мог подумать, что жизнь кардинально изменится, когда он станет заниматься балетом. Молодой балерун улыбнулся, быстро снимая трико, заменяя то на более удобные брюки и рубаху. Задув все свечи в комнате, он уже был готов выходить, но вспомнил в последний момент, что цветы к завтрашнему дню без воды увянут, схватив те, он поспешно последовал прочь из здания, где у выхода была подана карета императора, а сам возлюбленный стоял рядом с той, раскуривая дорогую сигару. Поправив на себе утеплённые пальто на тощем теле, распустив длиннющие кудри, которые небрежно упали на хрупкие плечи бальника. Вальяжно окинув ночную столицу взглядом, Стайлс поспешил к своему возлюбленному, который уже выкинул сигарету в стороны выдыхая дым через нос. Аккуратно обняв юношу за талию, Томлинсон открыл дверцу кареты, пропуская бальника внутрь первым. Дверь закрылась, внутри настала полная тишина, возлюбленный танцовщика сел совсем близко к младшему, осторожно убрав драгоценные волосы того на одну сторону. Луис долго рассматривал тонкую, напряженную шею младшего, иногда переводя взгляд утомлённые черты лица, которые идеально сочетались с бледной кожей юнца. Протянув руку вперед, он уже, буквально, дотронуться к талии зеленоглазого, но быстро получил 'по рукам' за подобное поведение. — Луи, только после свадьбы. Если так уж, хочешь побаловать себя, едь-ка в бордель мадам Мур, на проспекте Хранина. Поговаривают, что там танцуют не хуже, чем в балете, — тихо шепнул Стайлс, будто кто-то мог услышать, сидящих в карете. — Не преступная пассия, самого императора, а я лишь наследник — немного зло сказал старший, убирая руки прочь от невинного тела. Было очевидно, что пухлые губы пятнадцатилетнего мальчишки, еще не познали не любовных поцелуев. А тело ни одного из мужчин не исцарапано, хоть и короткими, но острыми ногтями младшего. По крайней мере, так считал император, который сидел близко к юноше, рассматривая загадочное лицо того, чьи глаза горели зелёным пламенем, когда в очередной раз видел ночные виды в тихом южном пригородном округе поместей. Карета прибыла довольно быстро к поместью Стайлсов, семья которого была ни бедная, ни богатая. Работал только Гарри из семьи в 4 человека: суеверная мать, постоянно пьяный отец, который по вечерам любил заглянуть в бутылку из-под самогона, и младшая сестра, которой было двенадцать лет, бегавшая к панам в поисках подработки. Часто, Лили — сестра балеруна, приходила домой поздно, за что получала кнута от пьяного отца, Гарольд никогда не оставался исключением для издевок, а лишь только покидал угли в пламя. Дождавшись долгожданный поцелуй в щеку, шатен выпустил юношу из кареты. Оставшись со своими размышлениями один на один, Гарольд вдруг опомнился, вернувшись в реальность, в голове крутилась едкие слова завистников, знатных балерин и балерунов империи, которые были танцевали не хуже его, опускались до уровня баб базарных. Поправив на тощем теле шубку, дарованную правителем, Гарольд направился в огромный дом, так же подаренный императором на очередное удачное выступление. Толкнул дверь спиной, он вошёл внутрь, где уже пахло готовой едой от одной из служаннок — Жанны. Поспешив закрыть дверь, Гарольд стянул с себя верхнюю одежду, отдавая дворецкому, который каждый вечер встречал того с тренировок. На шум послышались шаги двенадцатилетней сестры, которая радостно встречала братца, каждый вечер в одно и тоже время. Крепко обняв того за талию, Лили попросила, послушать её исполнение на флейте, которое она изучала долгих три года. Обминая комнату отца, дети тихо проникли в комнату младшей, где догорели несколько свечей, а выделенной каморке царил полный безпорядок, но одно место оставалось в идеальном состоянии — там, где лежали ноты и инструмент девочки. Сев на предложенный стул, Стайлс, прищурив глаза, начал рассматривать, правильно ли все делает сестренка, услышав первые аккорды, увлёкся игрой девушки, прослушав до конца, он шокировано приоткрыв рот, тихо начиная хлопать в ладоши, дабы не дай бог не разбудить пьяного отца. — Отличная игра, Лили, я думаю, её можно использовать для моего выступления. Это будет дебютная песня на зимний балл, — стеснительно усмехнувшись, протянул юноша, вспоминая, что балл, по сути, был на его честь, так как из года в год, проводился 1 февраля, когда Гарольд становился старшим. Вспоминается почему-то молодое лицо императора, который часто любил рассматривать зеленоглазого, на что тот никогда не возражал. Помниться, как тянул имя император, когда Стайлс лежал у того на коленях, читая редкие издания, находившиеся только у правителя страны. — Гарри Стайсл. — нежно тянулось имя балеруна, сказанное императором, заставляющие трепетать сердце сильнее. Внизу живота стало приятно-тепло, что насторожило юношу, ведь раньше подобного и в помине не было, занервничав, он отпросился у сестры уйти в собственную комнату, встретив, по пути, еще служанок, попросив наготовить ванную, он направился далее в собственную комнату. Дверь в комнату стукнуло, оповещая, что она вовсе закрылась и не ожидала более гостей на сегодня. Красиво вышитая рубаха юноши пала из хрупких плечь, оголяя туловище. Стеснительно прикрыв тело руками, Гарри направился искать халат в огромном гардеробе, что по сравнению походила ещё одну комнату балеруна. Но по крайней мере, все наряды начиная самого малого возраста, заканчивая последними выступлениями, были аккуратно сложены по полкам. Не торопясь, Гарольд рассмотрел вновь свои наряды, находя, среди тех, так и не использованное белоснежное платье, предназначено для балла в феврале двух летней давности. Тогда Гарольд впервые заболел на, как казалось, обычный насморк, но переросло в сложную болезнь, с которой он живёт вот уже несколько лет. Отведя взгляд от нарядов, шатен, наконец-то, нашёл халат и рубаху из льна, быстро, скинув последний элемент одежды. Хоть и была глубокая осень, у Гарольда держалась высокая температура. Каждое переохлаждение заканчивалось тяжелой болезнью в несколько недель, из-за которых он естественно не мог заниматься балетом или прийти к наследнику Томлинсону и рассказать, обиды завистников за целый день. В дверь постучали. Задался говор по ту сторону комнаты, послышалось тихое: 'ванна готова' и мелкие шаги. Юноша надел тапочки стоящие у выхода из гардеробной, поспешив в теплую ванную, где ожидала тётушка Меган, ухаживающая за ним ещё с четырнадцати. Халат из дорогих тканей, стремительно упал на мраморный пол. Уловив ещё одно отображения измученного тела в зеркале, вдоволь засмущавшись, юноша залез в просторную ванную рассчитанную на пару человек, но предназначенна только для его. Расслабив конечности, зеленоглазый растянулся в воде, опираясь уставшими плечами на край ванны. — Гарри, как сегодня репетиция? Господин Вильв остался доволен? Слышала, вы будете выступать на главной сцене театра, — они поддерживали довольно тёплые отношения. Отличие от своего отца, который почувствовал момент гордости от старшего сына и перестал работать, Гарольд относился в прислуге и людям с исключительной добротой. — Знаете, мисс Меган, сейчас с каждым днем все сложнее выполнять те задания, которые раньше выходили без усилий, — хоть и знал шатен женщину давно, он не могу позволить себе обращаться без приставки: «мисс». Он никогда не знал настоящей фамилии женщины, поэтому она была просто «мисс Меган». — Император же отправил тебе самого лучшего врача по всей Москве, но ты отказался от его помощи, Гарольд, — тихо возразила тётушка, выливая на длинные волосы юноши кувшин из тёплой водой, дабы хоть немного согреть тощего юношу в осенние вечера. Женщина хорошо понимала, почему зеленоглазый отказывается от помощи. По крайней мере, могла предположить, почему балерун так поступает, на это было как минимум две причины: он не хотел принимать помощи от императора, который, к счастью, делал для того многое. Другой же причиной было то, что он боялся, что общее состояние от лекарств могло значительно ухудшиться и он бы не смог выступать перед императором. — Да знаю, но как бы Вы поступили на моем месте, мисс Меган, я правда не могу принять помощь императора, он покладает на меня самые большие надежды. Что будет, если вдруг я заболею? Он же меня совсем разлюбит. — Не думай о таком, мой милый Гарольд, уверена импепатор любит вас и ее променяет вас ни на одного другого бальника, как бы старательно он не исполнял движения, — помощница вылела на руку масло лаванды, который спустя минуту был по всей комнате, тщательно намылив волосы маслом, она связала длинные волосы в пучок, дабы те не мешали при дальнейшем намыливании тела юноши дорогостоющими маслами. Аккуратно массажными движениями теплые, немного пухлые, руки женщины распределяли жидкость по коже, обходя глубокие раны, от ремня отца, на спине, которые даже толком не успели зажить. Спустя несколько минут все бутыли с маслами были по своим местам, а 'няня' младшего Стайлса, покинула ванную, оставив юношу отдыхать в тёплой воде. Расслабившись он вспоминал, как смотрел на него император, потом вспомнилось тело возлюбленного, которое, естественно, ненароком увидел младший сквозь дверью щелину, собственная рука уже сама потянулась в возбужденному месту, закусив губу, дабы не застонать на все помесье. Спустя недолгих пару минут дневное напряжение было снято, а возбуждающие картинки больше не крутились в голове, Гарольд, наконец-то, бессильно облокотился спиной об ванную, закрывая глаза. Вскоре он уснул, прямь в ванной наполненную лавандовым запахом от масел. Бальник прекрасно понимал, что никто не захочет его беспокоить в вечернее время, поэтому можно было отдохнуть несколько часов в горячей воде, пока та не станет прохладной.

***

Одиноко. Почему-то стало совсем холодно. Прошли пару тройку долгих осенних вечеров. Всю Москву засыпало снегом. Гарольд, как всегда укутавшись в тёплый мех песца, лежал на диване у императорского камина в поместьи наследника престола Луиса III, пока что не коронованный принц Руси всея, хоть ему и было далеко за 20, он оставался при мнении: 'отдаю всю власть старшим'. Внимательно вчитываясь в строки, еще не изданного романа 'Гордость и предубеждение', уже на то время известной английской писательницы Джейна Остина, Гарольд дожидался стука двери, что оповещало о приходе хозяина дома. Простуда и жар не сходили уже несколько дней, несколько десятков белоснежный платком были испорчены, и выкинуты в огонь. Прошло уже два года с момента отказа Гарольда лечить от простуды, что каждый год, под Рождество только прогрессировала, никакие запреты, упрашивания на юношу не действовали. Даже упавшая к ногам мать способствовал изменению решения. Гарольд мучительно ждал, когда его император, который так его любит пригласит на единственный танец на балу, сделанный в его честь, даже специально купленное белое платье, пылилось в шкафу, лишь потому что император не по своей прихоти, не мог танцевать в паре с 'девушкой' ниже по статусу. Глубоко выдохнул, бальник, наконец-то, услышал звук входящей двери. Обернувшись на неё, зеленоглазый увидел в проеме императора, который так любил смотреть на танцы балеруна, затаив дыхание. Оставив закладку на нужной странице, шатен отклав книгу в сторону, подымаясь на ноги, медленно шагая к мужчине в костюме темнозеленого цвета, который был к лицу наследнику пристола. — Гарнет, совсем не здорово выдишь совсем исхудала, дорогуша, — покачал головой мужчины, скользя взглядом по телу, — неужто совсем погубила свое здоровье? дорогая, почему совсем не хочешь лечиться? Неужто, я предлагаю что-то плохое? — расслабляюще тянет кареглазый брюнет, прижимая тело к собственному. — Луи, я понимаю, Вашу заботу, но я и спрямь, не могу принять вашу помощь, если вы волнуйтесь о выступлении, то я объязательно буду там, чтобы не случилось, — подняв взгляд, протянул младший, послушно прижимаясь щекой к груди наследника, отчетливо слыша, как бьется сердце того. — Ну, хочешь поедем сразу после в Париж, хочешь там устрою тебе представление в главном театре. Все что ты пожелаешь, дорогая, только, пожалуйста, прийми доктора, пускай исцелить тебя, — умоляюще попросил император, опуская руки в волосы 'возлюбленной', перебирая те. Зеленоглазый посмотрел на того с неким удивлением, после выдавливая из себя горькую улыбку, заставляющую императора неволь вздохнуть, — только один танец со мной на зимнем балу, я паду к ногам твоим, мой Лу, разве так сложно показать свою любовь ко мне? — отведя взгляд, тихо спросил. — Гарнет, но ты ведь., — не успев договорить, его перебил юноша — Нет, тебе просто сложно пойти, против батькиного слова, Лу, — обижено протянул кудрявый, отталкивая любовника в сторону, обходя того, садясь обратно на диван, закидывая ногу на ногу, открывая книгу на остановленой странице, возращаясь к чтению. — Раз уж воля твоя, Гарнет, то, так тому и быть. Надоело выслушивать твои сцены, да и это единственное, что ты там желаешь. Обещаю подумать на счет танца на твои шестнадцать, при одном условии, что лечение уже сегодня начнётся, моя дорогая Гарнет, — немного подумав, тихо протянул император, покидая библиотеку, в которой любил сидеть юноша. Хитро улыбнулся, Гарольд, наконец-то, понял что не так сложно добиваться своих целей. Читая книгу балерун даже не заметил, что в комнату вернулся император с доктором. За окном уже полностью стемнело, а часы простучали девять раз, оповещая время. Оторвавшись от книги, он увидел перед собой мужчину, чуть старше своего возлюбленного, лет так под сорок в очках и крупкой линзой. — Что беспокоит Вас, милая леди? — спокойно спросил врач, снимая с себя кожух кидая тот на изголовья кресла рядом, садясь в него, осматривая бледное лицо юноши, который с испугом смотрел на императора, который в свое время слушал врача. — Гарнет, часто беспокоит боли в груди, из-за этого буквально не может выступать на сцене, а за месяц у нее самое важное выступление в году, — вдруг заговорил Луис, опираясь руками на диван, переводя взгляд на длинные волосы младшего, которые так идеально украшали тощие плечи юноши, — за последний год совсем исхудала, не больше 50 киллограм при росте в 185, хоть и много тренируется, зачастую отказывается от еды по вечерам, как сообщает одна из моих служанок. — Кто? — неожиданно подпрыгнул младший на месте, оборачиваясь на возлюбленного, округляя глаза в совершено нечитаемой эмоции, напрягаясь всем телом, что его секрет раскрыли всего спустя пару недель от начала, а он ведь лишь хотел похудеть к выступлению на балу. — Гарнет, не волнуйтесь, вы слишком ослабли, особенно это видно по вашему телосложению. вы и так перешли норму дозволеного, мисс, поэтому рекомендую, император, обратить внимание на питание в первую очередь. В конечном итоге, это также может повлиять на самочувствие барышни. Что касается лекарств, — врач потянулся к собственному чемодану, открывая тот, выискивая в том, многоразовый шприц в отдельной коробке, передавая тот наследнику пристола, так же, наконец-то, вытягивая аккуратно сложенные пузырьки с прозрачной жизностью, ставя тот на стол, — это к объязательному применению, трижды на день, Гарнет. Морфий — самое лучшее в лечении разных видов болей, так же эффективен при температуре, — улыбнувшись сказал старик, закрывая небольшой чемоданчик, стовя тот пол, — теперь попрошу Вас император покинуть комнату, дабы я смог осмотреть юную леди на наличие ушибов, как вы и говорили. Томлинсон кивнул головой покидая комнату, не желая видеть изуродованное тело младшего от тяжёлых тренировок. Тяжёлая дверь с грохотом закрылась, оставляя пациента и врача — один на один. Гарольд не стал возится, поднявшись с дивана, скинул сначала шубу песца с тела, а после уже льняная рубаха упала с кожи, оголяя юношу, оставляя изувеченное тело совершенно без одежды. Взгляд доктора пал на синяки на грудной клетке, животе и ногах, что были больше похожи на избиение, нежели на танцевальные нескучный падения, которые у Стайлса были не так часты. В ужасом ахнув, доктор попросил повернуться к стене лицом. Округлив глаза врач долго рассматривал побитую кнутом спину, и оставшиеся свежие раны на той. Отведя взгляд он попросил шатена одеть одежду обратно, дабы тот ненароком не замёрз. Подперев подбородок рукой он стал думать, что ему могло бы помочь, и кто его так часто калечит, оставляя глубокие рубцы на спине. — Я так понимаю, ты не рассказываешь об этом господарю? — тихо спросив старик, потирая не длинную бороду, наконец-то, вытягивая из чемодано-подобной сумки банку только с одной надписью, которую понимал только доктор, протянув Стайлсу, он быстро сховал тот в карман пижамных штанов, которые за частую любил носить в поместьи, — наноси на раны, каждый день минимум по два раза, полное заживление не предвиденно, все-таки рубцы останутся, а вот краснота сойдёт, буквально, за неделю. — Спасибо Вам, если это действительно поможет, обещаю выдать вам гонорар, мистер Ховрин, — счастливо улыбнувшись, протянул младший, находя в комоде небольшой мешочек с серебниками, передавая в руки старика, следуя за врачом к двери, открывая ту, прощаясь, сразу встречая своего возлюбленного у двери, кратко улыбаясь тому. — Мистер Ховрин, как там результаты? — поинтересовался хозяин дома, обнимая юношу за талию, который, к слову, и не стал возражать, так же умещая руку на ребрах старшего, успокоено гладя кофтан. — Ничего о чем бы можно было бы волноваться, мистер Томлинсон, пускай следует моим рекомендациям, и через месяц будет полностью здоров, — улыбнувшись сказал доктор, сжимая в руках кожаный чемодан. Вытянув из кармана более крупный номинал бумажных червонцев, номиналом в 200 рублей, Томлинсон протянул те врачу, прося одну из служанок провести доктора к вратам, а сам же отправился в комнату за младшим, предвкушая, что получит хотя бы поцелуй в щеку.

***

Почему-то всегда было выходить на сцену и выступать на глазах в сотни людей, которые занимали не бы какие должности в империи. Графы, госпожи, дворяне, маркизы, герцоги — вся интеллигенция собиралась в императорском дворце на ежегодном благотворительном бале. Естественно присутствие императора, императрицы и их наследников было обязательным. К счастью, никто не знал, что Стайлс танцевал для имперской семьи, ходили лишь слухи о достижениях бальника, но подтверждения не было, что особо радовало Стайлса. Очередной раз поправив белоснежное платье, он вышел на сцену огромного дворца, где обычно проводились подобные мероприятия. Из флейты заиграла тихая мелодия, обращая внимание знати на сцену, поднявшись на носочки Гарри был готов крутить фуэте, он подхватил юбку зажимая ту между пальцев, он идеально прокрутил одно движение за другим, повторяя точь-в-точь программу, заканчивая её взглядом на балкон, где сидел его возлюбленный император Луи. Сделав реверанс, Гарри отпустив длинное платье в пол из рук, глубоко вздыхая улавливая ртом потоки воздуха, он, наконец-то, успокоил собственное сердцебиение. Покинув сцену, его за кулисами ждал его возлюбленный Луи. Радостно улыбнувшись, Стайлс бросился к тому в объятия, прижимаясь к любимому. Получив краткий поцелуй к макушку головы, Томлинсон неожиданно подхватив младшего на руки, Луис понёс его в гримерку, дабы, наконец-то, снять пуанты с юных ножек заменяя на чуть ли не хрустальные туфельки, в которых и должен танцевать вальс на этом балу младший. Томлинсон же выбрал традиционный императорский мундир. Голубая лента идеально легла через плечо на темно зеленый кафтан, обязательной деталью были гравированные золотые пуговицы вдоль всей верхней одежды. Поверх кафтана красовались полументы от правого плеча заканчивая серединой верхней одежды. На левой стороне, по правилам, были расположены медали, в основной круглой формы за отменную службу Российской Империи. Отличимой деталью стал — Орден Святого Владимира, где звезда носилась на левой стороне груди рядом с другими медалями, а большой крест на шейной ленте, указывая что Томлинсон младший достиг второй степени ордера. Плечи традиционно украшали эполеты, делая те более острыми, на руках красовались белоснежные перчатки, а волосы были аккуратно уложены назад. Зайдя в гримерку старший усадил юношу в кресло, садясь у ножек, подняв платье до колен, Томлинсон попросил придержать то руками, пока он будет снимать пуанты с ног. Не торопясь расправившись с задачей, наследник прошёлся взглядом по комнате, находя на красной подушке те самые туфельки. Одев те на миниатюрные ножки балеруна, старший протянул руку приглашая немедля покинуть комнату и отправиться к гостям, где вот-вот начнётся долгожданый вальс, который юноша ждёт с детства. Множество репетиций прошло до этого момента. Гарольд не мог поверить, что он будет танцевать вальс на глазах у тысячи людей, придерживаясь за любимое плечо. Выйдя в большую залу он заметил, что сейчас выступает одна из знакомых певиц, высоко тяня ноту, заставляя гостей неволько ахать. Мило улыбнувшись наследник императора, повел своего возлюбленного на балкон, где под пылким взглядом императрицы были все приглашенные. Подведя 'свою судьбу' к назначенным местам, Томлинсон отпустил руку Гарри, помогая ему сесть в предложенное кресло. Сам садясь возле умещая руку на подлокотник, позволяя младшему обнять ту. Акустика зала была идеальна из-за купола над головами людей, пение оперной певицы было слышно на балкон, где сидела императорская семья. — Видела? Это та самая балерина, к которой ездит постоянно наш Лу? — послышалось за спиной у Гарольда. Это были младшие дочери императора, который сидел в пару метров от самого наследника, так же наблюдая за поведением гостей в дворце. Хоть и никогда не видел их, Луис постоянно рассказывал о младших сестрах. — Да в жизни, она ещё лучше, чем на картинах, которые постоянно заказывает братец, — сказал более детский голос. — Какой он тебе братец? Император Луи. Так сказал обращаться к ему отец, — цокнула одна из девочек. Получив ещё одно замечание о нарушении тишины детские голоса стихли, оставляя только тихое шептание за спиной, на что младший улыбнулся, радуя наследника престола улыбкой. Так же крепко сжав ладонь, голубоглазый начал греть ручки возлюбленной, прося одного из служащих принести накидка для плечей, которые были открыты для любования старшим. В скорее должны объявить танец, который Гарольд ждать дольше ответной любви от Томлинсона. Зная программу, Луис поднялся с места, и потянув за руку, подняв своего возлюбленного с места, следуя обратно на просторную площадку, где и проводился вальс. — Ежегодний торжественный вальс открывает Его Императорское Величие наследник пристола Луис Уильям III и его спутница Гарнет Стайлс, — объявил один из ответственных людей на мероприятии, приглашая так же всех остальных присоединяться к вальсу. Томлинсон обнял своего возлюбленного за талию, тот же положив руку на плечо. Вытянутые руки соединились вместе, а головы наклонились в разные стороны. Выдохнув, Гарольд вновь посмотрел на сосредоточенные глаза голубоглазого, который ожидал начала музыки. Мелодия, так же выбранная юношей, медленно заиграла из инструментов, начиная медленный ход графов и их супруги, конечно, в центре внимания оставалась пара императора и балеруна, которые идеально вальсировали, попадая как в так инструментов, так и в композицию танца. Гарольд полностью доверял старшему и знал движения танца, поэтому весь вальс не мог спустить взгляда с лица наследника. В какой-то момент, он сам обратил внимание на зеленоглазого заставляя того краснеть, тела стали все ближе, а глаза созданы в отдельном утопающем взгляде. Рука младшего медленно перебрались к шее возлюбленного, лаская атласными перчатками кожу того, но все ще держался ровный угол двух рук. Сделав один из поворотов, пошёл второй круг медленного вальса, который Стайлс не намерен был заканчивать, только вот платье уже стояло придерживать, так как началась вторая половина уже знакомой мелодии, которая больше походила на венский вальс, в ускоренном темпе. Бегло посмотрев на балкон, младший заметил, все тот же пристальный взгляд императрицы и императора, прикованных к наследнику престола. — Гарнет, взгляните на меня, — услышалось, где-то рядом с ухом бальника. Руки мужчины крепко удерживали талию возлюбленного, дабы тот случайно не упал выполняя движение в вальсе. Как по приказу юноша в длинном белоснежном платье, опустил взгляд из присутствующих на единственного человека, который важен -Луи. Вскоре мелодия закончилась. Сделав реверанс, он в ступоре стоял ещё пару минут, смотря на Томлинсона, который заметно нервничал, когда пошёл против правил. Не отпуская талию юноши, Томлинсон прижал ближе, не позволяя сбежать. Нервно сглотнув, старший поднял взгляд на балкон, где сидела императорская семья, довольно, но с неким азартом посмотрев на отца, наследник без колебаний, охватив ещё по детски пуглые щеки балеруна, соединяя губы вместе, ласково блуждая языков по полости рта любовника, не давая возможности оттолкнуть. Хоть и сопротивления не было, Томлинсон не был намерен отпускать шатена с собственных объятий. Медленно отстранившись, старший затаил смущенное лицо юноши в своих объятиях, остерегаться что его могут увидеть другие. Это был первый настоящий поцелуй двух возлюбленных, и первое смущенное лицо балеруна, которое обычно бывает чересчур дерзким. Вновь окинув взглядом танцевальную залу, он заметил взгляды прикованы к юноше в белоснежном платье. — Вздор, господа, дабы император целовал, какую-то балерину, не по правилам! — выдался голос из толпы людей, напоминающий одного из графов, Томлинсон отчетливо знал, кто посмел выкрикнуть такое, обернувшись назад, старший увидел пожилого графа, служащего ещё с рождения первинца в семье Уильяма и Джоанны. Луис не стал возражать, только поднял взгляд на балкон, где отец наблюдал со спокойным почему-то лицом. Развернув возлюбленного к гостям, Томлинсон гордо представил юношу гостям, который вот-вот чуть ли не сгорел от стыда, трясясь от страха. — Гарольд Стайлс — единственный, которого я когда либо любил! Ещё с детства, помню его старательные бальные подготовки, вы, граф Винский, не имеете права говорить, такое о нем, даже есть он не королевской крови. Гарри идеально подходит на роль моего возлюбленного, и хоть это противоречит правилам, лучше отречься престола, нежели перестать любить, — протянул Томлинсон, прижимая к плечу юношу, вызывая у гостей возмущение ещё больше, ведь, никто даже не мог предположить, что Гарнет оказалась Гарольдом. — Лу… — тихо послышалось от юноши. Опустив взгляд на шатена, он увидел, что на зеленых глазах стояли слезы, вновь закрыв своим телом юношу, давая возможность поплакать, отводя своего партнера в гремерку, оставляя гостей в недорозумении, — Лу, прости., — с трудом выговорил Стайлс, вытирая из уголков глаз, выступившие слезы, подымая покрасневшие глаза на старшего. — Я всегда, знал, что Вы мужчина, Гарольд, но разлюбить Вас так и не смог. Мне не стыдно сказать, что Вы мой возлюбленный, даже я бы женился на Вас, был бы Вы немного старше, — улыбаясь, протянул император, смотря на заплаканное лицо младшего, по котором, до сих пор текли горькие слезы. Подойдя ближе, он приложил большой палец к веку зеленоглазого, убирая слезы с прекрасных глаз, — обещайте, что более не будете плакать, юноша, — улыбнувшись, протянул наследник, целуя в лоб младшего. В такой момент, Стайлс понимал, что он действительно любим своим мужчиной который готов бросить к ногам возлюбленного. Подняв взгляд на старшего, он потянул того к себе, обнимая, как можно крепче прижимаясь ближе на что получил такую же теплую реакцию от мужчины. *** На безымянном пальце красовался золотой перстень с рубином внутри, который был любимым из всех колец на руках Стайлса, он постоянно напоминал ему о том сам дне 2 года назад, когда возлюбленный Томлинсон стал Императором всея Руси, а Стайлс сменил фамилию на Императорское. Закрыв все окна в комнате, зеленоглазый направился к своему привычному месту у камина, где днями проводил время на пролет. Заметив на столе письмо от возлюбленного из фронта, он дожидался, когда подадут обед с кофе, дабы в приятной атмосфере прочитать любовные строчки от старшего. Обед, как и было обещано, принесли довольно быстро, а вот с кофе шатен сказал подождать. За пять лет с лишним лет юноша стал более мужественнее, но так и не смог оставить любимое дело — балет, поэтому в сознательному возрасте стал преподавать вид этого танца младшему поколению. В свои двадцать один год, зеленоглазый имел балетную академию, гордо носившую его имя. Наконец-то, закончив с трапезой, мужчина потянулся к письму, лежащего среди других бумаг, отличить которое можно было только по голубому цвету конверта. Не спеша открыв письмо, он сразу заметил тот самый неровный почерк своего мужа. «Моё солнце, свет очей моих, Гарольд… Дорогой, я знаю, как мы долго не виделись, но все близится к концу. Французы начали отступать, границы буквально защищены, так что не стоит волноваться. К Новому Году обещаю вернуться в столицу и посмотреть выступление твоих учеников. Было бы хорошо, если бы и наши будущие дочери могли стать прима балеринами, как ты пару лет назад. Ты мне совсем не пишешь, Гарольд, я зачастую расстроен тем, что не могу почитать твои новые письма по вечерам. Безусловно, я переживаю за твоё состояние, о котором ты мне не рассказываешь, дорогой. Надеюсь, что ты набираешь сил и хорошо пытаешься. С любовью, твой Лу.» Младший за последние несколько лет набрал незначительных пару килограмм, под пыльным наблюдением мужчины. В конечном итоге, император не мог позволить себе потерять ещё одного важливого человека в жизни. Поэтому он бережно относился к своему возлюбленному, который зачастую нарушал правила, которые поставил Томлинсон, конечно же, в его отсутствие. Сейчас, когда зеленоглазый буквально живёт на обезболивающих, он радуется только одному, что вот-вот приедет его возлюбленный ласково прижмет к теплому телу и успокоих, позволяя забыть о боли в груди, да и во всем теле после длительных тренировки. Спрятав лист бумаги с конвертом в карман халата, он позвал к себе одну из служанок, прося принести, наконец-то, кофе. Поднявшись с места, шатен последовал к стеллажам с книгами, где хранились, самые разные экземпляры книг, начиная с 16 века, заканчивая книгами этого года, которые не продавались в книжных магазинах или были доступны всем желающим. Заграничные вовсе были только у императорской семьи. В дверь негромко постучали, громко сказав 'входите', Гарри даже не оторвал взгляда от чтения книги, но даже спустя минуту никто не зашёл, изогнув бровь, Стайлс все же поднялся с софы, следуя к двери. Открыв её он увидел одну из сестер Луи, которая широко улыбаясь, предвещая интересные новости. Балерун так же мило улыбнулся, впуская в комнату девушку, следуя за ней, садясь в свое кресло, как и всегда возле камина. Она была, как всегда прекрасно одета в пышное платье, скрывая свои тощие формы. К слову, Фиби болела так же воспаление легких, как и сам Стайлс, но даже не догадывалась о этой болезни. Действующего препарата, но был морфий, который притуплял болевые ощущения. — Гарри, мне буквально вчера мистер Ховрин увеличил дозу препарата, но я стала замечать, что у меня появились галлюцинации и ухудшился сон, дорогой, — положив руку на ладонь старшего, тихо протянула сестра Томлинсона. — Ох, у меня началось подобное, еще пару лет назад, Фибс, так что я считаю, что это вполне нормально, но только наоборот, я стал больше выдерживать, какие либо нагрузки, поэтому я стал больше работать с детьми и даже взял дополнительную группу на вечер. Двери вновь стукнули, и уже Гарри точно знал, что это одно из служанок, крикнув: 'войдите', он вновь посмотрел на закрытую книгу. Поднеся кофе к столику, служанка разлила тот по чашкам, девушка быстро удалилась из комнаты, оставляя двух друзей наедине для разговора. — Император обещал вернуться к Новому Году, ты знала? — смущенно спросил зеленоглазый, поднося к губам горячий кофе, довольно мурлыча от удовольствия. — Нет, для меня никаких весточек нет, даже Эрл не пишет письма, что уже говорить о Его Императорское Величие, — тяжело вздохнула девушка, складывая руки вместе на коленях. — Фиби, тебе не стоит полноваться, думаю, Эрл готовит тебе, что-то торжественное, да и нехочет волновать тебя. — И то правда, Хазз, — тихо протянула девушка, поднося к губам мандштук с сигаретой ко рту, прося младшего подкурить сигару, вальяжно выпуская дым из губ. Гарольд и Фиби долго бы ещё говорили о своих мужьям, если бы не время. К трем часам мужчине нужно было приехать в академию к своим самым старшим ученикам, которые каждый год выступают во дворце, как раньше это делал Стайлс. Определенно в группе, есть похожие юноши на дерзкого, высокомерного балеруна, которые восхищаются его работами. Выпроводив девушку из библиотеки, шатен последовал в гардеробную, которая была ещё больше предыдущей, растянув губы в улыбке, он открыл двери в комнату. Открыв шторы, впустив свет в комнату, балерун последовал в глубь. Найдя чёрный корсет, полупрозрачную рубашку и высокие брюки, парень понес вещи в свою комнату, начиная медленно надевать на тело. Хоть и немного Гарри поправился, он до сих пор мог влазить в вещи пятилетней давности, когда он был ещё подростком. Затянул покрепче корсет, Гарри посмотрел ещё раз на себя в зеркале, он, наконец-то, накинул на плечи кафтан. Во дворе стояла карета, ожидая, пока любовник императора спустить вниз, дабы доставить того в академию. В последний момент Гарри вспомнил о веере, он захватил его, наконец-то, сел в карету, отправился в свое учебное заведение. Сказав кучеру о месте назначения, Хазз, наконец-то, смог расслабиться, но оставалось ещё одно незаконченное дело. Вытянув из своей небольшой сумочки небольшой шприц и пузырь с морфием, зеленоглазый набрал чуть больше положенного, нащупав пальцами вену и не быстро вставив шприц. Зашипев, Гарри, наконец-то, почувствовал облегчение. Глаза сами по себе закрылись, ведь ехать нужно было, как минимум час. Всю дорогу ему виделись очередные кошмары, которые преследовали его ещё с семнадцать, когда он начал принимать морфий. Естественно после назначения препарата, юноша долгое время отказывался принимать его, подозрения были оправданы, но лечиться нужно было срочно. Проснуться от ужасов, помог прислуга, который оповещал, что прибыли на место. Аккуратно вытянув шприц из вены он приложил платок к ране, перевязывая ту крепко, дабы не пошла кровь. Собрав вещи в сумку, Стайлс отправился в академию, где ожидали его ученики. Пристрастия к шуба, к слову, так и остались, поэтому хоть какой-то элемент одежды должен был быть их натурального меха, впрочем, как и сейчас он носил на воротнике песца. Волосы Хазз завязал в тугой пучок, рубашка и корсет остались, а вот штаны нужно было сменить на трико, а простую обувь на пуанты, идеально сидящие на миниатюрных, до сих пор, ногах парня. Улыбнувшись себе в зеркале, Стайлс отправился к своей группе, по пути встречая коллег, которые уважали директора заведения и жениха Его Императорского Величия. Зайдя в просторный зал, он увидел своих учеников, довольно улыбаясь, позвал всех, которые с радостью подбежали к доброму преподавателю танца. — Сегодня, как и обещал покажу вам, свою авторскую програму, которой я покорил Императорское сердце, — улыбаясь сказал Гарольд, получая аплодисменты от своих подопечных. Программа оказалась, одна из самых сложных: три бризе в самом начале, три фуэте в середине и пируэт в конце. Учащиеся были в шоке от своего преподавателя, даже несколько завидовали таланту Стайлса, как в былые времена, но после обещания, что он всему научит, сомнения просто отпали. Началась жестокая тренировка, Стайлс не любил жалеть учеников, выдавливая все соки, но это давало свои плоды. Все хотели выступать в императорском дворце, но мест на роли было ограничено. Более того даже приму не выбрал, Стайлс определялся между двумя девочками, которые действительно заслуживают внимания от преподавателя, которых хочется тянуть на высший ранг. Все проходили личный экзамен у Стайлса, в академию можно было вступить из 16 лет, но далеко не каждый мог пройти в это заведения. Деньги не особо интересовали Стайлса, поэтому он смотрел исключительно на талант детей, будь то обычная девушка из северного района Москвы, или балерун с высшим званием с престижной семьи. Танцевать в академии мог каждый, кто прошёл отбор. Завершением занятия, как и обычно было возле хореографического станка, где балерины отрабатывали ненавистное плие. Гарольд же ходил мимо своих учеников с веером, смотря насколько правильно они выполняют движения. Зачастую ученики допускали большую ошибку — опускали подбородок, поэтому металлический предмет в руках Стайлса, поднимал головы тех вверх, напоминая. Некоторые получали по рукам, за неправильное положение тех. Метод был действительно эффективен, ведь после ученики более не делали ошибок. Тренировка быстро закончилась, довольно быстро и даже уставшие ученики нехотя заканчивали общение с преподавателем, который был действительно добр с ними.

***

Наступила долгожданная зима, и день, когда должен был вернуться, уже с победой Его Императорское Величие. Гарольду хотелось поскорее проснуться, дабы увидеть любимое лицо спустя долгих шесть месяцев. Открыв глаза, шатен не медля поднялся с кровати, выкрикивая имя одной из служанок, которая быстро прибежала к императоской кровати, спрашивая, что приготовить, Гарольд попросил только горячую ванну и завтрак. Уклонившись, служанка быстро покинула комнату, оповещая повара о завтраке, а сама побежала готовить теплую воду для возлюбленного императора. Тем временем балерун окончательно проснулся и поднялся с кровати, следуя в гардеробную, и выбирая официальный наряд, рукава которых были вышиты золотыми нитями, под заказ, специально для торжественна возвращения императора из битвы, совсем недавно. Вытянув костюм из шкафа, зеленоглазый положил тот на стул, поставив заметку в собственной головой, что нужно не забыть сказать одному из прислуг, чтобы забрали из гардеробной, и принесли в комнату. В следующий момент, мужчина отправился в ванную. Стянув рубашку из кожи, он повесил ту на крючок, и не стесняясь собственной наготы, пошагав в сторону воды, где стояли множество прислуг, впрочем как всегда, все мило улыбались, как и приказал зеленоглазый. Закончив с ванной, а после с завтраком, Гарольд укутался в самый тёплый халат, и отправился в библиотеку, сев в софу, он потянулся за недочитаной книгой Шекспира. Шатен слишком любил читать романы, поэтому проводил все время в императорской библиотеке, часто Хазз зачитывался до такой степени, что забывал о времени. Подобное произошло и тогда, только голос одной из служанок сумел вытянуть из романа. Стайлс так бы и продолжил читать книгу, если бы не возвращение возлюбленного. И впрямь был уже буквально полдень, с часа на час должен прибыть Луи. Не теряя ни секунды, шатен последовал в комнату, где вновь было множество служанок. Первое, что стоило сделать было, конечно же, надеть, уже полюбившийся голубой костюм. Служанки аккуратно завязали корсет на теле, по указанию Гарольда, помогая одеть нежно-розовую рубашку на плечи, а уже после занятия брюками и пиджаком. Второе, волосы. Они должны быть распущены, но тем не менее аккуратно уложены на плечи, а на макушке, обязательно, должен был быть жемчужиный ободок. Третье, и последнее, туфельки не меньше 5 сантиметров. Выполнены из кожи, они должны быть самыми удобными, дабы ноги за весь вечер не устали танцевать. Последними элементами послужили серьги, которые также подарил император, на одну из годовщин. За окном заиграла музыка из бубна, волынки и жалейки, оповещая, что Его Императорское Величие уже в предместье города. Гарольд подбежал к окну, увидел на площади толпу людей, которые ожидали прибытие императора, его свиты и, конечно же, выживших солдатов, которые после завершения битвы получили медаль за мужество и защиту границы Российской Империи. Полностью собравшись с мыслями, Гарри, наконец-то, спустился в двор, дожидаясь своего возлюбленного там. Всегда было волнительно встречать Луи с подобных встреч, коленки начали дрожать, а дыхание стало неровным из-за волнения. Сквозь толпу выбежал шут, выкрикивая: 'Едут! Едут! С победой, император Луи III, отвоевал кордоны на Полтавской губернии! Как только часы пробьют 12 дня, будут здесь'. Младшему сразу на душе стало спокойно, от этих слов, он знал, что Луи обязательно вернётся домой с победой над французами. Как и было обещанно, часы пробили двенадцать раз, Его Императорское Величие, явился на площади на чёрном коне, со свитой в темно-серых кафтанах, а сам же император был одеяный в синий, идеально подходящий к костюму своего возлюбленного. Зелёные глаза загорелись, когда он увидел императора, который ослепительно улыбнулся тому, разворачиваясь для речи к народу. Долго ждать не пришлось, Луи довольно быстро, но по фактам, рассказал о ситуации народу происходящее на Западе страны. Император спрыгнул с коня, передавая поводья одному из прислуг, наконец-то, подходя к своему возлюбленному, обнимая, прижимает к себе немного нижнего младшего, ласково смотря на личико, улыбаясь. Зеленоглазый так же ярко улыбнулся, прижимаясь к мужчине. Дабы не замёрзнуть, император и его возлюбленный поспешили зайти внутрь дворца, но рассоединять объятия никто из двух не собирался. Император дал себе обещание, еще на фронте, провести целый день объятиях возлюбленного в случае победы, если бы ожидалось поражение, то Луи провел день за тренировками. Как бы там не сложилось, вечером ждали более важные дела — разбор документов. За отсутствие императора в столице, казна, как обычно занимался министр финансов, который как раз и был — возлюбленный мужчины — Гарольд, который по мимо танцев, интересовался економикой и разбирался в этом деле. Прошёл весь день в теплых объятиях друг друга, как бы не хотелось Луи был вынужден заниматься делами, касающиеся Империи за его отсутствие. — Ты не представляешь, как мне было одиноко спать в этой кровати без тебя, Лу, — мягко протянул младший, утыкаясь носом в рубашку императора, обнимая того за талию. — Знаю, солнце моё, потому что я чувствовал тоже самое, — ласково протянул господарь, перебирая пальцами шелковистые волосы балеруна, котрый лежал чуть-чуть ниже. Неожиданно старший поднялся с кровати, следуя к столу, оставляя юношу одного в кровати, перевернувшись на живот, балерун продолжил лежать на простынях, умиляя императора. Томлинсон сел за стол, беря из стопки бумагу, просмотрива растраты, которыми распоряжался младший. — Шут…нашептал мне, что среди нашей свиты, есть предатели, Гарри, — поинтересовался мужчина, щуря глаза, с небольшой улыбкой на губах, оборачиваясь к младшему, отрываясь от бумаги. — Да, кто бы посмел, господарь, никто бы, не позволил пойти против нашей воли, — опешив, протянул тот, поднимаясь сначала на локтях, а после слазя из кровати. Хоть и тело совсем не слушалось, Стайлс, подошёл к старшему, ложа руку в протянуть ладони, которые стрёмительно усадили того на пол. — Не то шут, не то граф какой, будто ты, деньги с казны шли не по тем назначением, Гарольд, расскажешь о чем он рассказывал? — нащупав нижнюю челюсть, спротянул Томлинсон, придвигая младшего ближе к себе, смотря прямиком в глаза, грозным взглядом. — Множество серебняков я выплатил крепосным, за полгода твоего отсутствия они собрали в три раза больше, чем в прошлом году. Некоторые крепаки при господарях, просили вольную, поэтому я компенсировал подобное тальей. Конечное, не обошлось без расстрат на битву под Полтавкой: лекарства, еда, одежда — стоят денег, Ваше Высочество, — спокойным голосом протянул зеленоглазый, замечая возмущённое лицо императора. — Более не на что? — с азартом, стрянул император, ослабляя хватку, давая младшему возможность отползти на безопасное расстояние, а сам возращаясь к бумагам. — Неужто, веришь ты шутам, нежели возлюбленному человеку? — спросил шатен, опираясь локтями в ковёр, с небольшим испугом осматривая императора, который так поменялся за шесть месяцев, — знаешь если больше не люб я тебе…отпустил бы ты меня…совсем! — шокированно протянул старший, округляя глаза, но все равно, хоть и боязливо, придвигаясь к владыке. — Так и быть, Гарольд, ступай себе на все четыре стороны, а я как нибудь промаюсь своим слабым разумом, — не отрываясь от пера и бумаг, протянул Томлинсон, где-то глубине душе зная, что не отпустил бы никогда свое единственное сокровище. Зеленоглазый ещё пару секунд стоял в ступоре, рассматривая неизменное лицо императора, боясь признавать правду. Спустя минуту недопонимания бросился тот к ногам монаха, кланяясь и становясь на колени, — Спасибо тебе, государь, за все! — разогнувшись, уложил руки на грудь перехрещивая ладони, — Спасибо за ласку твою! — и вновь упал к ногам того, — Спасибо, что вышоняяешь холопа своего, как негодного пса! Наступила небольшая пауза, Стайлс поднялся с колен, смотря на мужчину с верха вниз, сжимая всю волю в кулак, знаю, что только ему позволительно утраивать, такие сцены, — Пусть уж другие послужат тебе, как я. — зло сжимая губы, протянул младший, поднимая сжатый кулак к верху, — В бабьем летние, попляшут… Путь, — сцедил сквозь губы зеленоглазый, обходя стол императора, сосредотачивая взгляд на голове того, сверля пронзительным взглядом. — Много грехов…взял я на душу… на службе твоей, — еле слышно сказал юноша, вспоминая зимние балы, будто названы в честь его, поджав губы, упёрся тот в стену за спиной у императора, коря за свои проделки, — одного греха не взял на душу.лишь колдовства. Подобные слова, были для императора словно ударом ниже пояса, знал он, что погубили многих привороты, да заклинания, сам-то не пользовался таким, да и младшеау не возволял. Подняв, наконец-то, взгляд из бумаги, увидел Томлинсон зареванные глаза возлюбленного своего, да прижал к себе, а Гарольд в свою очередь не стал возражать, сам прижимаясь к теплому телу напротив. Знал он, как в зеркало глядел, что вот-вот император найдёт пассию себе новую, как только остынут чувства былые, которые горели больше десяти лет. Стояло только дожидаться момента, когда окажется в собственном поместье совсем не с чем. Таки сцены юноша мог позволить себе часто, но просил прощения, только Томлинсон просил прощения, оказываясь всегда виноватым. С таким злом прожил юноша до первого февраля, когда был запланированный бал, в его честь, естественно, Луис с самого утра подарил красный костюм с шикарно вышитыми узорами, видимо ручной работы. Как же без новой шубки, которую шатен получал чуть ли не каждый год. Предстояла долгая дорога на представление его самого старшего коллектива, упаковал все нужные предметы, Гарольд направился к поданной карете у выхода из императорского дворца. Так как бальник, должен был идеально подготовить своих учеников, Гарольд решил поехать на три часа раньше в театр. Сев в карету, и кивнув кучеру команду: 'отправляемся в театр', Гарольд, как можно скорее хотел заглушить боль в теле. То ли от ломки, то ли от слабого иммунитета, все тело горело, а кожа покрывать каплями холодного пота. Найдя в чемоданчику остатки морфия и шприц, зеленоглазый, не подчиняющими руками, набрал дозу препарата. Пальцами он начал нащупывать вену на руке, так и не найдя ту, ни на запястьи, не на изгибе руки, мужчина отложил шприц в сторону, быстро снимая с ноги сапоги и находя вену на косточки, подставил иглу к той, резким движением вводя препарат внутрь. Наконец-то, он почувствовал желанное расслабления, закрыв глаза, Гарри начал мечтать, как бы было хорошо, если бы ссоры с императором никогда не происходило, с такими размышлениями он не крепко задремал. Заставило проснуться только чувство металла на языке, что отчетливо напоминало вкус кровь. Открыв глаза, Гарольд ощутил неприятную жидкость над губой, постучав в корпус кареты, кучер все же остановил лошадей, позволяя мужчине выйти из кареты. На улице заметно стемнело. Гарри почувствовал отчетливые удары собственного сердца, осмотревшись вокруг он увидел лишь снег, даже никаких домов. Голова закружилась, и младший упал в снег, все в зеленых глазах ходило ходом, не было понятно, что с этого реальность, а что выдумка мозга. Почувствовались вновь удары сердца, как оказалось, последние. Талантливый бальник, лежащий сейчас в снегу, будто наблюдал за собой со стороны. Мужчина, названный кучером замешкался перед телом, подымая с холодного льда, затаскивая обратно в карету, дабы согреть. Было понятно, что остановленное сердце, вновь не возобновит удары. Слишком поздно, 16 летний мальчишка начал думать о последствия лечения подобными препаратами. Сейчас совсем бледного мужчину, с пышными каштановыми волосами могло бы дать гордое выступление учеников, но в жизни, оказывается, не все как в сказке. Конечно, Гарри знал о передозировки веществами, но все равно надеялся на излечение, поэтому носил в кармане пиджака, всего лишь небольшую записку: 'Одной жизни не хватит, чтобы любить тебя, обещаю найти тебя в следующей.

-H'