Кости

Ирландия, 1209 год. Осень тогда не сильно баловала обитателей солнечными днями. Дождь лил как из ведра, заливая все тропинки и размывая вечные камни. Ближайшие деревья отдали свои красочные листья бушующему ветру, а кроны приобрели болезненный чёрный тусклый цвет, когда-то прочной, коры. Старая маленькая католическая церковь встречала своего служителя просевшей крышей с внушительными дырками, скрипучими дверьми и не совсем честными монашками. Она не пользовалась спросом всю сознательную жизнь Тони, а жизнь была долгой, по меркам англичан. Поговаривают, здесь когда-то произошло убийство, но кто, когда и кого никому не было известно. Об этом слухе напоминало лишь красно-коричневое выцветшее пятно рядом с деревянной рамой окна. Старк читал последнюю утреннюю молитву, как за окном прогремел первый раскат грома. Чёрные тучи затопили небо, а в тенях уже сверкал свет молний. Разбитые стекла страшно задребезжали, а по комнате прошёл холодный сквозняк. Мужчина вскочил на ближайший стул и прикрыл окна, но не успев опустить засов, в массивную входную дверь тихо постучали три раза. Что ж, стоит поблагодарить незваного гостя за столь приятную учтивость. Порог скрипнула где-то под потолком прозвенел позолоченный колокольчик. На сломанной гнилой лестнице стоял совсем юнец в местами порванных мокрых тряпках, которые едва прикрывали разбитые в кровь худые коленки. По лоскутам, так называемого, капюшона стекали ручьи осеннего ливня, тело под ним дрожало и, вроде, даже стучали зубы. — Пацан, тебе не холодно? — Тони не знал, что ещё сказать на это. Приглашать желания не было. — Простите, святой отец, я хотел бы служить здесь, — после фразы послышался сильный хриплый кашель, тельце согнулось, тоненькие грязные руки прислонились к лицу, а через тонкую ткань были видны позвонки на спине. Сердце мужчины пропустило удар, и Старк схватил ладони, втягивая во внутрь. — Боже, ты же сейчас помрешь прямо на пороге, — Тони Старк никогда не отличался должной для священника культурностью и вежливостью. Его мать умерла при родах, а отец был полным моральным уродом, что бил сына за малейшую провинность. В таком обществе на протяжении 17 лет не вырастешь невинным доброжелательным ребёнком. Он, не дождавшись своего совершеннолетия, сбежал и пустился во все тяжкие. За его внешность барышни прыгали к нему в постель не раздумывая. Но после 35 расклад кочевника мужчину не устроил и, не имея даже минимальных средств для проживания, он «крысой» пробрался на торговый корабль и направился из Америки в Великобританию, а там уже и в Ирландию. Как его занесло сюда, он уже и не вспомнит, ведь был под крепким алкоголем и возможно травой. Юноша вошёл и скинул мантию. В глаза мужчины сразу бросились рыженькие поджарые кудряшки, мелкие веснушки на молочной коже лица и родинка под проступающим кадыком. Что уж говорить о медовой карей радужке, словно у оленёнка? Всю эту картину портила только неестественная худоба и мелкая дрожь с красными пальцами. — Лет-то тебе сколько, Питер? — после десяти минут разговора у разрушающегося кирпичного камина с чашкой травяного чая и неплохого Бурбона Тони узнал, что жизни бывают и похуже чем у него самого. — Хватит чтобы работать здесь, возьмёте? — отпив дымящий напиток, парень громко сглотнул его и поморщился. Все таки это было то ещё удовольствие. — Возьмёте? — Ты уверен? Платят здесь похлебкой или грошами, а вот работы дают, как за золото. Надо ли тебе это? — Старк поставил полупустую бутылку на столик и скрестил руки на груди. В голову удвоили имеющиеся градусы и мигрень хотя бы на время отошла на второй план. — Да, сэр. Мне некуда податься, а в большие церкви таких бездомных не берут. — Откуда знаешь? — Поверьте, вы не первые к кому я пришёл с прошением. — Н-да, дискриминация никогда не исчезнет, особенно из продавшихся людишек. Ладно уж, — мужчина встаёт с кресла и болезненно скорчив лицо, потирает затёкшую шею. — Пятница, проводи, пожалуйста, Питера до пустой комнаты. Но учти, не грешить! Хотя бы в здании, — конец фразы ушёл в пустоту, ведь хрупкая монашка уже увела юношу в его покои. Утро как минимум было недобрым. Голова раскалывалась от жуткого похмелья, а в висках обильно пульсировала кровь. Тони медленно сел на кровати, пытаясь не сильно тормошить голову и сразу заметил стоявший стакан воды на прикроватной тумбочке. Боже, благослови того человека, что принёс этот спасительный напиток, ибо он святой. Но здешние служители никогда не носили грешному отцу воды. За окном слышалось громкое шуршание и хриплый частый кашель. Пятница пришла к Питеру ровно в семь утра, передала чистую одежду и задание на день. Работа была вроде на первый взгляд несложная: расчистить двор, убраться в конюшне, вымыть полы на втором этаже и в спальных комнатах. Но когда ещё зевающий парень вышел на улицу и увидел огромный холм листьев, грязную вековую плитку у входа и какие-то странные деревяшки, то его челюсть медленно, но верно упала на землю. Выхода не было, как только взять грабли в руки. — Слушай, с твоим трудолюбием ты мог спокойно устроиться на скотный двор к графу, а после спокойно и богато жить, — Старк облокотился об засохшее дерево и медленно потёр переносицу. — И вам доброе утро, святой отец, — парнишка не оценил энтузиазма Тони и резким движением встряхнул пеструю листву. — Это ты же принёс воды мне в комнату? Как узнал где я обитаю? — Старк подобрал с травы узорчатый лист и отпустил его по ветру. — Благодарности было бы достаточно, — Питер остановился и стал приглядываться к парящему по струям воздуха красному листку. Мужчина лишь фыркнул на это, развернулся на каблуках и пошёл обратно к церкви, начиная жалеть о принятом ранее решении. Но где-то сзади послышался знакомый голос: — Ваша комната напротив моей, я случайно услышал ваши шаги ночью и подумал, что не зря вы вчера оставили полупустую початую бутылку. Извините, если что-то не так.

***

Так шли дни, месяцы. Настала белая пора и за окном начали летать первые пушистые снежинки. Святой отец Тони был единственным священником, который смотрел на Питера добрым взглядом. Паркера не любили на этой земле: он сирота, чьи родители убили себя, совершив непростительный грех. Когда маленький Пит подался в служители, он слышал за спиной всю грязь, которой поливали его свои же бывшие друзья. Монахи не приветствовали его; все, кроме одного. Энтони Старка. Питер чувствовал себя грешником рядом с отцом Тони. Жалким грешником, у которого в голове был один разврат. Это все из-за мыслей и желаний, что не давали ему заснуть ночью. Руки священника на его бёдрах, сухие губы на его шее, плоть отца Тони. Все это было слишком для него, юное тело горело от одних мыслей о прикосновениях старшего. Из-за этого смотреть в глаза святого отца не получалось, но даже если и получалось, то питеровские щеки в этот момент горели, как в аду. Сначала это были мимолетные взгляды друг другу, потом совместные вечерние посиделки, когда Питер растирал шею мужчине, потом робкие прикосновения со стороны мальчишки. Когда же маленький Паркер тихо, почти неслышно прошептал на ухо мужчине свои грязные желание, то удостоился ответа в виде самого страстного и желанного поцелуя. Отец Тони брал Питера на своей кровати; нежно, целуя каждый миллиметр тела мальчика, осыпая его комплиментами, пока парень задыхался от удовольствия и чувства наполненности. Но их любовь закончилась в тот же вечер. Священник ясно дал понять, что их отношениям не бывать, и уехал паломничать в другие места, оставив разбитого Пита в Ирландии с одной лишь запиской. «Прости, Пит, это выше меня. Она раздирает меня изнутри. Я не смогу нормально существовать без тебя, но и с тобой мне будет плохо. Просто оставь свою любовь как кости и закопай их. Прости. Т.С.» Тони даже не заметил, как извинился два раза в письме. А вот Паркер запомнил каждую букву. До ухода святого отца, парень успел пообещать мужчине вечную любовь, которая будет преследовать их в следующей жизни. Что оставалось сломленному подростку со своей горькой и грешной любовью? Проклясть Тони и спрыгнуть с ближайшего утёса? Да, пожалуй, тогда это было единственное верное решение. Церковь так и стояла заброшенная. Больше некому было прибирать тусклую траву возле здания и некому было жить в старых пыльных комнатах. Место лишилось веры и обитателей. Об минувших днях напоминали лишь ржавые грабли с кривыми выцарапанными буквами «П.П» и остатки тех сброшенных костей в виде грешной любви. Цинциннати, 1961. Они встретились в местном кафе. Такой же сильный ливень и мокрые кудрявые волосы. Тони приехал сюда на похороны своего старого друга и вместе с этим встретил на кладбище такого знакомого мальчика. Сердце Старка стучало в ушах, он ощущал, как старые чувства, о которых он совсем забыл, снова брали вверх над ним. Этот парень в джинсовой куртке и с сигаретой во рту. Он знал его. Это был его Питер из далёких времён, вроде бы все такой же, но совсем другой. Возможно остаться еще ненадолго было неплохой идеей. Он утверждал, что это не из-за Паркера с соседней улицы, но каждый раз вразрез своим словам Старк следил за передвижением парня и при любом удобном случае шёл на контакт. Карие оленьи глаза никак не хотели отпускать мужчину, да и сам Тони не старался отвязаться. Черная чистая машина аккуратно припарковалась возле заброшенной остановки, куда уже не приедет автобус. Питер сидел в той самой джинсовке с помятой тлевшей сигаретой. Ждал. — Знаешь, автобус уже не придёт сюда, зря ждёшь. Могу подбросить, — Тони крикнул это Паркеру через открытое окно, выкинув бычок. Юноша сел в авто и повернулся к мужчине. Он уже отчаялся искать бывшего священника по всей Америке, но кто же знал, что его занесёт в такую даль? Каждую жизнь их появление будет в одной стране, в одинаковых по номерам домами, так что найти друг друга было не так уж и сложно. Только вот Старку это не надо было, он плыл по течению и даже не пытался что-то исправлять. — Проклятье вечно, вам ли не знать, святой отец, — юноша достал из куртки зажигалку, а вот нашарить сигареты не смог. — Эх, был бы хоть раз святым. Они снова сблизились, во второй раз влюбились и опять утонули друг в друге. Но на этот раз их любовь не закончилась одним сексом. На второй день они напились в ближайшем кабаке. У Паркера были поддельные документы, а у Старка имелось внушительное количество денег. За все их жизни они впервые сидят вместе и не испытывают неловкости. Подхмелевший мужчина уже давно не контролировал свой язык, а в таком же состояние юноше было это лишь на руку. — Страх никогда не отступал. Я просыпался вместе с ним, наблюдал, как он превращается в радость, когда слышал, как ты мылся в душе, и знал, что спустился к завтраку в церкви. Только лишь затем, чтобы почувствовать, как блекнет Пятница, когда ты, вместо того, чтобы выпить кофе, проносился по дому и сразу садился работать в саду. К полудню агония неисполненного желания услышать от тебя хоть что-нибудь становилась невыносимой. Время утекало впустую. Это заставляло меня ненавидеть самого себя и ощущать себя таким незадачливым, таким совершенно невидимым, таким влюбленным, таким неопытным, — Тони с хотением рассказывал свои прошлые чувства Паркеру. Их давно надо было вылить кому-либо, да вот только за эти бредни его бы упекли в дурку, даже не чихнув. — Неопытным? Старк, ты целуешься настолько искусно, что боишься проглотить язык при поцелуе с тобой, — Питер иногда подхихикивал над словами мужчины, а после быстро умолкал, посмотрев на смиренный взгляд чёрных глаз. Они и не заметили, как оказались в доме Тони на чистом зелёном диване. Мужчина блуждал руками по всему телу, а Питер выгибался, как змея от такой ласки. Поцелуи были мокрые и кусачие, губы давно опухли и даже где-то кровоточили, ведь привкус железа был давно на языке. Но когда оставшись почти голым, Старк остановился и хмуро посмотрел на раскрасневшегося, как раньше Паркера, то его схватили желанные руки за скулы и аккуратно притянули ближе. — Просто скажи что-нибудь, просто коснись меня, Тони. Задержи на мне взгляд достаточно долго, и ты увидишь слезы в моих глазах. Постучись в мою дверь ночью и проверь, может, я уже приоткрыл ее для тебя. Зайди внутрь. В моей кровати всегда есть для тебя место, — слёзы маленькими струйками стекали по ещё детскому подбородку, худым щечкам и потрескавшимся пухлым от поцелуев губам. Старк был прав в 1209 году. Она разрывает их изнутри на мелкие кусочки, пытаясь достучаться до самого сердца. — Что же ты делаешь со мной, Питти?

***

— Я сделал это, — Питер садится на диван в тёплой гостиной с таким видом, будто он ещё не осознал до конца всей ситуации. — Сделал то, от чего бежал так долго. Чего боялся больше всего. — Питер? Что, черт возьми, произошло? Почему ты пришёл так поздно? — Тони удивлён, но ответ слышать не хочет. Он будто предчувствует. Смешно, да? Между ними стена недосказанности. В какой-то момент она начинает рушиться, и если бы это было в положительном случае... Вовсе нет. Эта стена рушится из-за тьмы, которая постепенно выходит из Питера, чтобы заразить все вокруг. — Я убил человека... Питер не выглядит сокрушенным. Скорее, он удовлетворён. Удовлетворён тем, что сделал и сказал об этом Тони. Старк смотрит на него пару секунд, трёт глаза и понимает в какую пропасть падает Питер. В чёрную и без дна. А Старк будто падает следом за ним. Все было хорошо, пока к ним не пришли местные шерифы с вестью об убийстве неподалёку от их городка. Уже такое родное имя промелькнуло между строк и, прислушавшись к словам мистера Коулсона, Тони понял, почему шерифы пришли. Его Паркер застрелил этого гомофоба Барнса, когда тот опять обзывал их со Старком «педиками». Собрав свои и питеровские вещи, Тони позвонил Хэппи и попросил отвезти их в Нью-Йорк. Он забрал Питера из участка, заплатив шерифам кучу денег. Теперь они оба совершили что-то неправильное. Опять. И Старк устал от этого. Устал страдать и жить в страхе, что их с Питером могут разлучить. Устал от мыслей, что они никогда не смогут жить в мире. Поэтому он ушёл. Ушёл от Питера, прямо как в прошлый раз, оставив того с убийством на плечах и разбитым сердцем. Но Пит не отчаивался. У них ещё будут шансы все исправить. Кто знает, может, в будущем где-то переплетутся пути Энтони Старка и Питера Паркера. И это будет уже совсем другая история. Ирландия, 2019 Ярко-красный костюм с синими вставками смотрелся слишком неестественно в таком мрачном месте, как старый утёс с разрушившейся со временем католической церквей. Он стоял прям на самом краю и смотрел на бесконечность водной глади. Где-то сзади послышалось гудение двигателей и репульсоров. — Вот где ты, паучок, — Тони Старк - гений, миллиардер, плэйбой, филантроп, как всегда выглядел безупречно в своём фирменном костюме троечке от Том Форда на две пуговки. — Не подбросишь до низу? А то тут зацепиться паутиной не за что, — Паркер растрепал ладошкой кудри по ветру и прицепился к красно-золотому костюму. Им не следовало светиться здесь, вдруг кто увидит, но кого это волновало, ведь прошлое никогда не отпустит. Питер, приземлившись на землю, спрыгнул и пошёл уверенно к одному лишь месту. Туда, где все началось и одновременно закончилось. Он подобрал что-то в ладонь и раскопал маленькую ямку. Старк тихо подошёл сзади и стал наблюдать из-за спины. Юноша уже закопал ямку, рыхлой прибрежной землей и медленно выгнулся. — Что это? — Это кости, Тони.