Кайоши

      Тэён вкрашивается в эту улыбку буквально сразу же… Вот он с грохотом вваливается в тесную комнатушку, где, обсуждая какие-то тонкости, собрался технический персонал. Вот выискивает взглядом среди сине-серо-чёрных футболок ту самую ярко-оранжевую и вот… Ошарашенно молчит, забыв, что вообще собирался сказать и тупо пялясь на слепяще-яркую улыбку замершего в растерянности незнакомого оператора.       — О… — многозначительно выдаёт тот, когда в непонимающем взгляде наконец-то мелькает узнавание, а улыбка чуть притухает, окрашиваясь в оттенки смущения и вины.       «О…» — про себя вторит ему Тэён. Но вслух выплёвывает только раздраженное:       — Тебя покалечат когда-нибудь! — и случайно хлопнув дверью сильней, чем рассчитывал, спешит убраться из ставшей вдруг душной комнаты вон.       «Молодец, Ли Тэён… — бормочет он, на ходу потирая шею, почему-то покрасневшую вместе и лицом. — Ты умеешь произвести поистине неизгладимое впечатление…»       Перед глазами упрямо маячит улыбка растерянного новичка, гулким эхом где-то внутри раздаётся его тихое «О…» и, кажется, впервые на своей памяти, Тэён не мечтает жестоко убить очередного едва не попавшего под его колёса умалишённого…       Тэён — дрифтер. Профессионального уровня. Влюбленный в трассу, скорость, скольжение. В запах нагретых шин и визг тормозов. Единственное, что ему реально не по душе — это съёмки зрелищных роликов, в которых ему изредка приходится участвовать. И виноваты в этом такие вот операторы — психи, готовые ради красивого кадра чем угодно рискнуть.       Тэён раздраженно трясет головой, думает, что концентрация ненормальных в его жизни и без того уже запредельная, и решает очередного кандидата на данную роль обходить стороной. Вот только сам «кандидат» его, как ни странно, не спрашивает. Нагло пишет «Привет!» тем же вечером в Твиттере и «Тэн закончил монтировать видео. Можешь первым его посмотреть:) Извини?». Тэён подвисает на пару секунд, недоумевающе рассматривает целую армию смущённых, улыбающихся и виноватых смайликов, затем внимательно вглядывается в аватарку незнакомого профиля и с обречённым стоном бьётся головой о столешницу, наконец узнавая на фото обладателя той самой улыбки на миллион. Добром их знакомство точно не кончится, подписываясь на странного парня в ответ думает он. И когда его опасения подтверждаются, не может сказать, что хоть сколько-то удивлён.       Юта реально невыносим.       И если изредка общаясь с ним в соцсетях, Тэён ещё мог хоть как-то сохранять душевное равновесие, то при встрече на съёмках очередного рекламного ролика сдерживать то и дело вспыхивающее внутри раздражение ему удается с большим трудом.       Нет.       Он, конечно же, ждал чего-то подобного. Но.       Юта безостановочно улыбается, носится по площадке с полными счастья воплями, заранее пробует разные ракурсы: лезет на бочки, ковши экскаваторов и, кажется, даже асфальтом бы стал, если б такая возможность ему предоставилась… Но, к счастью, вмешавшийся режиссер отправляет его на крышу какого-то портового строения и большую часть съёмок Юта беснуется уже там. Тэён наблюдает за парнем со стороны. Несколько раз задерживает дыхание, когда в поисках оптимального положения камеры тот слишком опасно перевешивается через край. А после давится возмущением и едва ли не воет от безысходности, узнавая, что снимать, как он жжёт резину на «пятаках», вызвался всё тот же неуправляемый новичок-раздолбай.       Юта. Реально. Невыносим.       Но желающих занять его место в центре пока ещё не очерченной горящими покрышками автомобиля Тэёна окружности не находится и тот — опять же — не удивлён.       Он проводит для Юты подробнейший инструктаж, несколько раз обходит площадку, мысленно просчитывая все, даже самые нелепые и кажущиеся абсолютно невероятными, случайности, с особой тщательностью проверяет асфальт и, отчаянно пытаясь справиться со своими эмоциями, уговаривает себя хотя бы о том, как именно они с Ютой впервые встретились, не вспоминать.       Получается, мягко говоря, так себе. Но режиссер командует начинать, и, так и не разделавшись с тревожными мыслями, Тэён выруливает на старт.       Он притормаживает в заранее обозначенной точке, бегло оценивает ситуацию теперь уже из-за руля, не убирая ноги с педали сцепления, предупреждающе рычит движком пару раз и чувствует, как сердце ухает в пустоту, когда Юта отводит камеру от лица и смотрит прямо ему в глаза. Смотрит так, что у Тэёна даже намека на сомнения не остается — перед ним такой же адреналиновый маньяк, как он сам…       Юта коротко усмехается, заставляя Тэёна подумать о том, что эта усмешка будет преследовать его даже во снах; уверенным кивком сообщает замершему в ожидании дрифтеру о своей готовности и возвращает камеру в рабочее положение, пока тот, напряжённо выдохнув, газует на месте в последний раз и, наконец-то сбрасывая сцепление, дергает ручник и до упора выкручивает руль, отправляя машину в эффектный занос и с облегчением чувствуя, как сознание отключается от реальности. Ему больше не важно: Юта ли перед ним или кто-то ещё. Важно одно — этот кто-то живой. И куда более хрупкий, чем его полупластиковый, но от этого не менее опасный, готовый при любой возможности сорваться с заданной траектории, механический монстр.       Тэён напряжённо ищет баланс. Старательно выдерживает безопасное расстояние между бампером и коленями оператора. Иногда слегка замедляется, иногда опять нажимает на газ и, когда наконец отсчитывает оговоренное количество кругов, на автомате уводит машину в сторону, останавливая её чуть поодаль и радуясь, что на сегодня это последнее, что он должен был показать.       Нервно посмеиваясь, он упирается лбом в руки, сложенные на руле, и пару минут сидит так, позволяя себе собраться с мыслями и нехотя признавая, что преследующее его во время выполнения подобных трюков волнение, должно быть, не исчезнет уже никогда… Раздраженно вздохнув, он стягивает шлем, бросает его на сиденье рядом с собой и, выбравшись из машины, оглядывается по сторонам, в надежде, наспех попрощавшись со своим менеджером, сбежать со съёмочной площадки раньше, чем Юта опять попадется ему на глаза. Но все его планы летят к чертям, когда менеджер наконец обнаруживается даже не просто в обществе операторов, а именно в компании весь день хаотично скакавшего по площадке оранжевого пятна…       Юта. Реально. Невыносим.       Вот только коллеги по цеху им искренне восхищаются. И даже дотошный, придирчивый Тэн почти что фанючкой неадекватной визжит, наспех просматривая кадры, отснятые именно его камерой. Поддавшись внезапному любопытству, Тэён осторожно заглядывает Тэну через плечо, пораженно присвистнув, находит взглядом, видимо всё-таки не новичка, пару минут наблюдает, как тот растерянно теребит в руках визитку службы такси, настолько потертую, что несколько цифр на ней уже не читаются, и неожиданно даже для самого себя произносит:       — Тебя…       — Покалечат когда-нибудь. Знаю, — Юта обезоруживающе улыбается и утыкается взглядом в пол. — Ты, наверное, до сих пор злишься, да?       — Эм… Я просто хотел предложить подвезти.       У Юты, кажется, что-то падает. Он растерянно пялится в пустоту, потом переводит взгляд на Тэёна, на связку ключей, забавным металлическим ежиком ощетинившуюся у его ног, а когда наконец-то приходит в себя, неверяще уточняет:       — В смысле… Меня?       Тэён с тоской вспоминает столешницу… Но на людях позволяет себе лишь короткий кивок. О котором, впрочем, жалеет всего через полчаса.       Ведь Юта всё так же невыносим, когда, смущённо что-то бормоча, хлопает дверью его «малышки» сильнее, чем стоило бы; когда забывает о правилах безопасности и едва не получает локтем под дых от Тэёна, потянувшегося за вторым ремнем; когда растерянно извиняется и тут же сбивает неловким движением зеркало заднего вида, доселе висевшее под идеальным углом… Юта. Реально. Невыносим. И всё же, когда он опять улыбается, Тэён, уже привычно, теряется и от осторожного приглашения заглянуть на чай не отказывается…       Квартира у Юты под стать хозяину: была бы уютной, если бы не. Что именно «не», Тэён не имеет понятия, но от комментария по поводу необычности дизайнерского решения всё-таки не удерживается: уж слишком эпично смотрится стоящий прямо посреди заваленной коробками комнаты недособранный шкаф. Юта на шутку не обижается. Говорит, что на днях привезут ещё стол, что он недавно в Корее работает, да и в квартиру приходит разве что ночевать. А после, едва не споткнувшись через журналы, почему-то лежащие на полу, пинком отправляет забытый посреди комнаты носок под кровать и тянет Тэёна за груду коробок — с Кайоши знакомиться.       — Но… Это же… Кактус? — растерянно уточняет Тэён, осторожно отодвигая подальше от края выделенной, судя по всему, специально для него тумбочки цветочный горшок и поднимая на Юту озадаченный взгляд.       — Ага. И мой лучший друг, — улыбается тот, на ходу доставая с полки бокалы и щелкая кнопкой электрического чайника. — Прям, как Тэн. Только ближе и молчаливее.       Тэён всё же бьёт ладонью по лбу.       Смотрит на Юту, мол: «Ты издеваешься?!», но кактус, смиренно торчащий из покрывшейся трещинками пересушенной земли всё-таки поливает, потому что: «Ну, Юта! Ну, кто с друзьями так обращается-то?!»       Как сильно Кайоши не повезло, Тэён понимает в один из тех дней, когда взбалмошный Юта снова путает время, и на их встречу безбожно опаздывает. Он виновато теребит пальцами край домашней футболки, когда не дождавшийся его у торгового центра Тэён, насмешливо фыркает в ответ на его сонный зевок, а после и вовсе, забив на планы купить в квартиру что-то, еще вчера «очень-очень нужное», тащит Тэёна смотреть вместе видео, которое ночью прислал ему Тэн.       Тэён обречённо вздыхает, украдкой кивает Кайоши, надеясь, что о нём Юта вспоминает не только, когда планеты выстраиваются в парад. Вслед за младшим падает на его наспех заправленную кровать, и упрямо старается не думать о том, как сильно ему всё это нравится. Сам того не замечая, он упирается подбородком в чужое плечо и, насчитывая на экране с десяток знакомых лиц, по-настоящему искренне удивляется, как они раньше нигде не встретились? Юта на его вопрос только пожимает плечами и задумчиво улыбается.       Он как солнечный луч. Или, может… Его отражение? Шустрое, яркое пятнышко света, раскрасившее и без того не самую тусклую реальность Тэёна новыми красками. Тэён наблюдает. Молча любуется. И даже думать себе запрещает о том, что однажды Юта может исчезнуть из его жизни так же внезапно, как появился в ней.       Он улыбается про себя, намеренно притворяясь спящим, когда Юта невесомо касается губами его виска, а утром целует его уже сам. Открыто и по-настоящему.       Так и проходят четыре месяца… Тэён привыкает просыпаться не у себя, торопливо сооружать простенький завтрак из продуктов, найденных в чужом холодильнике, смеяться над Ютой с его не способностью нормально функционировать по утрам и спрашивать, откуда забрать его вечером… Из долгих ночных разговоров Тэён узнаёт, что Юта когда-то мечтал быть гонщиком; что волосы высветлил на спор, а Тэн — предвестник локального пиздеца и вечная причина его личного апокалипсиса. Что камера — хобби, а не профессия, а работа в Корее — попытка сбежать от работы в строительной фирме отца.       Тэён не спешит говорить о себе.       Но в Юту при этом всё больше влюбляется… И даже хочет ему рассказать. Но жизнь с его планами не считается.       С трудом подбирая слова и сумбурно оправдываясь, Юта бормочет что-то про самолёт, про какой-то важный звонок из Японии, про то, что ему очень-очень жаль, но он не сходит с Тэёном на Мстителей… А после, коротко мазнув губами по вспыхнувшей алым щеке старшего, шепчет: «Присмотри за Кайоши, пожалуйста…» — и спешит к такси, не удосужившись обернуться хотя бы раз.       Тэён непонимающе хмурится. Сжимает в ладони неприятно впивающиеся в кожу ключи, прожигает тяжёлым взглядом застывшего в недоумении менеджера и просит дать ему пару минут, но Юта уже отключил телефон. Или действительно вне зоны действия…       Квартира без Юты совсем неуютная. Тэён отстраненно думает, что скоро такой станет и вся его жизнь, но спешно от этих мыслей отмахивается и на автомате заправляет как всегда смятую постель младшего. Из страха совсем не увидеть на полках чужих вещей, он прикрывает дверцу шкафа, стараясь в него не заглядывать; аккуратно складывает раскиданные по столу ручки, флешки и прочую дребедень и тяжело вздохнув наконец-то подходит к кактусу.       — Ну, что ли… Здравствуй? — неловко усмехается он и даже рукой машет в нелепом приветствии.       Кайоши, конечно, не реагирует. Он молча стоит на краю своей тумбочки, пока Тэён дрожащими почему-то руками достаёт с полки в кухонной зоне прозрачный стакан, набирает из-под крана воды и, не дойдя до него всего пары шагов, падает на попавшийся под ноги стул и с беспомощным: «Чёрт возьми, Юта! Ну, кто же так делает?..» — прячется от горькой реальности за ладонями.       Проходит неделя. Вторая. Третья… Потом Тэён забывает считать. Но знает, что Юта не пишет уже больше месяца. И он бы, наверное, тоже молчал, но кактус, кажется загибается, а дрифтер — ни разу не цветовод. Да и в себе как в реаниматологе Тэён искренне сомневается. Он тратит полдня на то, чтобы написать несчастные пару строк, потом несколько раз перечитывает своё сообщение и, проклиная внезапную нерешительность, наконец отправляет его.       Юта не сразу, но откликается. Пишет о том, что ему очень жаль. О том, что всё как-то нелепо складывается. О том, как неловко ему утруждать Тэёна заботой о бедном кактусе. О том, что пока ничего не решил, но ему предложили работу в Японии. На крупном канале, где он до сих пор по просьбе друга подменял оператора.       Сердце Тэёна почти останавливается.       Он пишет, что Юта, не должен отказываться. Что он очень рад и когда будет в Токио у них, возможно, получится встретиться. Юта шлет смайлик. Тэён отключается. Он знает, что это — начало конца. Или точнее — конец не начавшегося…       Тэёну чуть больше, чем просто жаль…       А время идет. И жизнь продолжается. Осень вступает в свои права… Кайоши грустит на краю своей тумбочки. Тэён продолжает к нему приезжать…       Ему б разозлиться. Забросить всё. С головой окунуться в подготовку к соревнованиям… Но он упрямо гуглит: «Как быть, если кактус пора пересаживать, а ты немножечко рукожоп?» — и, прокачав нужный скилл по максимуму, решительно распахивает чужой запылившийся шкаф. Это не месть, но футболку он ищет самую яркую. Потому что… Да просто так.       Кайоши, кажется, одобрительно ухмыляется. И это, должно быть, тревожный сигнал и Тэёну пора навестить психиатра… Но он злобно смеётся извлекая из пакета самый дурацкий из всех найденных в магазине цветочный горшок и с тихим воем: «Ну, бля! Почему ты не мог быть каким-нибудь фикусом?!» — пытается повторить хоть что-то из ролика, просмотренного им несколько раз.       Заканчивает он, ожидаемо, к вечеру. Все руки исколоты, футболка в земле… Но кактус доволен. И это главное. А Тэён… Тэён безразлично косится на грязный пол, на остановившиеся еще неделю назад настенные часы, на осколки случайно упавшего со стола старого горшка и впервые за всё это время спрашивает себя: а чего он, собственно, ждёт? У них с Ютой не то чтобы были настоящие отношения. Они и в симпатии-то ни разу не признавались вслух. Но Тэён всё-равно на что-то надеялся…       Возможно, надеется до сих пор.       Это глупо, наивно и — главное — без толку. Но он этого факта не признаёт.       — Хочешь жить у меня? — усмехается он, опускаясь на стул и осторожно поглаживая колючки Кайоши пальцами. — Мне не трудно сюда приезжать. Но тебе одному… Тоскливо наверное?..       Кактус молчит, а Тэён тихо стонет и упирается лбом в усыпанную землёй столешницу — ему снова кажется, будто в двери тихо щелкнул замок. Но он уже с месяц на каждый шорох не подрывается…       — Ладно. Ты думай, а мне пора. — устало вздыхает он, выпрямляясь и невольно вздрагивая от внезапно разбившего тишину:       — Чёрт возьми… Ты… Ты не бросил его…       От неожиданности Тэён давится воздухом, ударяется локтем о край стола и, неудобно извернувшись на стуле, ошарашенно смотрит на Юту, замершего в дверном проёме за его спиной.       — Ты не бросил его… — повторяет тот, дрожащими от волнения руками закрывая лицо и обессилено сползая по косяку. — Ты не бросил его…       И вообще-то… Тэёну очень хочется сказать что-нибудь едкое. Типа: «Ну, я же не ты…» или: «Мог бы хотя бы звонить иногда». Но Юта, человек, о котором он, каждый день вспоминал, наконец перед ним. И выглядит настолько взволнованным, счастливым и в то же время испуганным, что Тэён, как-то в миг забывает заранее заготовленные для встречи слова.       Не отрывая взгляда от парня, сидящего на полу, он поднимается из-за стола, молча усаживается рядом с ним и, осторожно касаясь своим плечом чужого плеча, осипшим вдруг голосом шепчет:       — Если ты вернулся за ним, я его не отдам.       Юта задерживает дыхание, вскидывает на Тэёна непонимающий взгляд и напряжённо молчит.       — Я научился о нём заботиться, — продолжает Тэён. — И он уже согласился жить у меня.       Его голос внезапно срывается и в комнате вновь воцаряется тишина. Которой Юта решает воспользоваться:       — Я не за ним… Я вернулся к нему, — признаётся он. И посомневавшись пару секунд, договаривает. — И к тебе. Если ты разрешишь…       Тэён беззвучно смеётся. Устало прикрывает глаза, думая, что о любом принятом сейчас решении, наверняка уже завтра будет жалеть. И всё-таки не может, а главное не хочет отказываться от шанса вернуть заносу, в который с появлением в ней Юты вошла его жизнь, хотя бы частичную управляемость:       — Только если ты согласишься встречаться со мной, — усмехается он. И когда Юта, наконец улыбаясь, согласно кивает и утыкается лбом в его плечо, добавляет: — По-настоящему.