Часть 1
30 сентября 2020 г. в 13:16
— Уй... — сквозь зубы шипит Шан Цинхуа. Рука Мобэя вздрагивает, но не останавливается.
— Ай! — вскрикивает он уже сильнее. — Больно... — хнычет вполне себе громко. Но Мобэй-цзюнь привычно неумолим, он не обращает внимания ни на его стоны, ни на побелевшие костяшки сжатых в кулак пальцев, ни на слёзы, готовые вот-вот сорваться с ресниц.
Шан Цинхуа терпит ещё какое-то время, боясь разозлить Мобэй-цзюня сильнее, но на долго его не хватает.
— Больно же! Хватит! — он пытается вырваться, отползти, но тут же замирает придавленный тяжёлым взглядом Мобэй-цзюня.
Шан Цинхуа на самом деле не так уж и больно. Больше обидно до одури. И стыдно до жути. Он отлично понимает, что Мобэй не виноват. Скорее наоборот, помогает. Хотя и не должен вовсе. И от этого внутри тепло и радостно, но боль от рассечённого лба определённо портит счастливый момент.
Мобэй-цзюнь снова промакивает рану смоченной в воде тряпицей и тянется за мазью, которую по указаниям Шан Цинхуа нашёл среди множества склянок в шкафу. Цинхуа давно собрал собственный запас медикаментов, чтобы всё время не просить помощи у Му Цинфана.
А лекарства ему нужны часто. Намного чаще, чем хотелось бы. И дело тут не в некогда постоянных побоях от Мобэй-цзюня. Шан Цинхуа катастрофически неудачлив. Он относится к категории людей, спотыкающихся на ровном месте и ударяющихся десятки раз за день. Как и в прошлой жизни он был вынужден привыкнуть к такому положению дел и просто принять неизбежное — даже его заклинательский талант не в состоянии был избавить его от синяков и ссадин. Но они хотя бы заживали намного быстрее. Особенно с лекарствами, изготовленными лучшим лекарем хребта Цанцюн.
Мобэй-цзюнь наконец отодвигается, оглядывая дело рук своих — кровь больше не льётся, ранку печёт из-за нанесённой мази, но и холодит приятно. Видимо начинает действовать обезболивающий эффект.
Шан Цинхуа тянет руку ко лбу — хочет пощупать — но не тут-то было. Мобэй легко хлопает по руке и опять смотрит так. Уничижительно. Вот только теперь это не ощущается как раньше. Шан Цинхуа больше не боится. Может виной тому всё то, через что они прошли вместе, а может испуганное выражение, исказившее обычно равнодушное лицо Мобэй-цзюня, когда он привычно ворвался в кабинет лорда пика Аньдин и застал его валяющимся на полу с окровавленным лицом.
Шан Цинхуа, по правде, до сих пор стыдно, что его застал именно Мобэй, и он и под пытками не признается, как умудрился оказаться в подобной ситуации — как идиот качался на задних ножках кресла, задумавшись, сколько рулонов ткани нужно докупить к новому набору учеников, и не удержал равновесия, умудрившись не только рухнуть, раскурочив кресло, но и опрокинуть на себя половину содержимого стола. Какое вероломное предательство со стороны столь любимого предмета мебели.
Мобэй-цзюнь, правда, даже ничего не спросил. Принял всё, как должное. Поднял, отряхнул от обломков, усадил на софу, смыл кровь и наложил повязку. И всё это без единого вопроса, ругани или агрессии — и куда только пропал привычный властелин Северной пустыни, то и дело норовивший поколотить своего слугу по поводу и без? Хотя не то чтобы Шан Цинхуа по нему скучал.
— Болит? — прерывает тишину Мобэй-цзюнь, и Цинхуа подпрыгивает от неожиданности. Он настолько погрузился в свои мысли, что как-то и забыл, что вообще-то в кабинете не один.
— Уже почти нет, — неловко тянет Шан Цинхуа, не зная, куда смотреть.
Мобэй-цзюнь выглядит непривычно обеспокоенным, эти прорывающиеся эмоции на его лице кажутся чужими, инородными, набежавшими тенями, обманом зрения... чем угодно, но не реальностью. Шан Цинхуа в замешательстве, он совершенно не знает, что делать с таким Мобэем, и как привыкнуть к подобным изменениям в поведении.
Но как бы странно и некомфортно ему не было, от этой неловкой заботы в исполнении Мобэй-цзюня его распирает дурацким детским счастьем.
Мобэй сидит рядом на полу, прямо у него в ногах, как будто это Шан Цинхуа здесь могущественный властелин Северных демонических земель, и молчит, отведя взгляд, чересчур внимательно изучая развалившееся на части кресло, и Шан Цинхуа решается. Не обращая внимание на грохочущее где-то в горле сердце, он тянется к Мобэй-цзюню и осторожно берёт его за руку. Широкая ладонь чуть вздрагивает, но не двигается с места. Мобэй даже не поворачивает головы, всё так же пристально рассматривая комнату. Но когда Шан Цинхуа нерешительно сжимает его широкую ладонь, он вдруг неуловимо двигает рукой и переплетает их пальцы, поглаживая большим косточку на его указательном.
Горло Шан Цинхуа перехватывает от этой неожиданной нежности, и ему хочется провалиться сквозь землю или хотя бы спрятаться. Но он выбирает второй вариант — резко наклоняясь, Цинхуа прячет стремительно краснеющее лицо на плече Мобэй-цзюня.
И во что только превратилась моя новелла, — немного отстранённо думает он, ощущая кольцо сомкнувшихся вокруг его талии объятий, но тут же отбрасывает эту мысль. Какого чёрта, в конце концов и он заслуживает своего счастья.