Проклятие Пожирателя

Затрещина хлесткая, жесткая, беспощадная. Драко с криком валится на мраморный пол, чувствуя, как кровоточит рассеченная губа. Но это только начало — в живот прилетает носком ботинка, закованным в металл, выбивает остатки воздуха, заставляя распахнуть рот в беззвучном крике. Раз, и еще, пока он не сворачивается жалким, немощным эмбрионом, пытаясь загородиться от происходящего. — Подними его, — голос Лорда полон отстраненной, холодной брезгливости. Драко не достоин того, чтобы Реддл тратил на него свое время, и это скользит в каждом звуке. Слишком велика честь. В запястье впиваются металлические пальцы — Петтигрю, кто же еще. Он вздегривает Малфоя за шкирку, заставляя подняться на ноги, а затем заламывает руку так, что Драко снова кричит, чувствуя яростную боль в плечевом суставе. Петтигрю толкает его к столу. Обеденная зала Мэнора, Драко еще помнит времена, когда все присутствующие чинно сидели за этим чертовым столом, пользуясь щедростью отца. Праздные разговоры, неискренний, положенный этикетом смех, смена блюд, лучшие вина из их погребов. Сейчас стол пуст. Каменная столешница промерзла, как и весь замок — здесь давно никто не живет. Щеку обжигает холодом, когда Петтигрю роняет его на стол грудью, заставляя согнуться. Малфой рефлекторно пытается дернуться — плохая идея, плечо снова прошивает невыносимой болью. — Ты меня утомил, — шипит Хвост. Он сжимает когтистые пальцы в слипшихся светлых волосах, чтобы приподнять голову Драко, а затем резко, с силой впечатать ее в стол. Раз, другой, пока Драко не понимает, что мерзкий хлюпающий звук — это кровь в его носоглотке. Малфой знает, что будет дальше. Это не первый и не последний раз, он изучил вкусы присутствующих досконально. Если сопротивляться, будет хуже. Он сжимает зубы, чувствуя, как Хвост задирает его мантию. Зажмуривает глаза до рези, когда штаны грубо стаскивают вниз. У Лорда отвратительный, гипертрофированный член, такой же уродливый, как все его тело, и двигается он конвульсивно, надсадно, как кукла на плохо смазанных шарнирах. Драко дышит всхлипами; с каждым толчком елозит по столешнице, по лужице собственной крови, и пытается просто дождаться, когда это закончится. Кажется, проходит вечность, прежде чем внутри, в растянутых кишках, разливается кислота. Лорд дышит осипше, как древний старик после пробежки, опирается костлявой рукой о столешницу рядом с Драко, выходя из его тела. Мышцы сжимаются рефлекторно, хотя мертвая дрянь с кровью пополам один черт стекает по бедрам. — Можете доесть, — бросает Лорд, брезгливо отираясь подолом мантии Малфоя. Драко не открывает зажмуренных глаз. Пытается дышать, хотя выходит плохо. Тело бьет крупной, нездоровой дрожью. Он слышит, как удаляются вальяжные шаги. Ровно шестнадцать, один за другим, гулкие в звенящей тишине зала. Протяжно скрипит и затем хлопает дверь — а через секунду окружающие стаей голодных псов срываются с цепи, наперебой бросаясь к столу, и остается только… — ….Это сон! Драко! Проснись, это сон, всего лишь сон, — голос Гарри вырывает из плена собственных сновидений. Встревоженный, беспокойный, требовательный, и Драко открывает глаза. Взгляд сумасшедший. Малфой судорожно втягивает в себя воздух, моргает, озирается, с трудом фокусирует взгляд на лице Гарри. Тот встрепанный — сильнее, чем обычно. Смешно близорукий без своих очков, щурится впотьмах. Драко выдыхает медленно. Трет глаза, чувствуя влагу на ресницах, и, плюнув на чувство собственного достоинства, тянется ближе, молча утыкаясь Поттеру в шею. Они лежат в тишине какое-то время. Гарри медленно, бережно гладит его по взмокшему затылку, по сведенным лопаткам, надежно обхватив другой рукой. — Тебе опять снился тот сон? — тихо спрашивает он, когда чувствует, что Малфой наконец начинает дышать ровнее. Драко медлит с ответом. Возможно, однажды он скажет правду. Возможно. Но точно не сейчас. — Снова он, — потому кивает Малфой. — Битва за Хогвартс, все в огне… Эта версия не хуже и не лучше любой другой. Они все прошли через такое, что спокойный сон, скорее, роскошь. — Рано или поздно эти воспоминания отступят, — обещает Гарри, и Драко усмехается горько, радуясь, что сейчас Поттер не видит его лица: — Да, я знаю. Спасибо, что ты со мной. Гарри гладит его по волосам, медленно, медитативно, и не замечает, как понемногу проваливается в дрему сам. Драко лежит, глядя в стену невидящим взглядом. Метка на руке пульсирует под кожей, выжигает плоть, но он привычен к этой боли. У каждого поступка есть свои последствия. Метка — не просто замысловатый символ и не просто чернильный след на коже. Каждый из них получил от Лорда великий дар, отпечаток его души, и каждый поклялся в верности, и каждый, кто нарушил клятву, заслуживает самой беспощадной мести. Лорд мертв, спасибо Гарри, но сами они живы, и каждую чертову ночь, раз за разом, Лорд приходит, чтобы забрать свое. Драко знает, что это не закончится, пока он жив. Драко знает, что никогда не скажет Поттеру правду. Он умеет с этим жить, уже умеет, но вот сможет ли с этим жить Гарри? Едва ли. Малфой неплохой зельевар, спасибо Снейпу, который и сам через это проходил. Зелье Сладких Снов Без Сновидений нельзя принимать чаще, чем пару раз в неделю — подсядешь хуже, чем на маггловский героин; Малфой колдомедик, Малфой знает, какими будут последствия. Но завтра будет можно. Завтра он наконец будет спокойно спать. Драко смотрит перед собой, лежа щекой на мерно вздымающейся груди Поттера. Тени на стене постепенно розовеют. За окнами их лондонской квартиры занимается рассвет.