Люпин – цветок исцеления

С самого раннего утра Тедди был на ногах и носился по дому. Подумать только: сегодня их скромный домишко почтит своим визитом сама хозяйка шикарного Малфой-Мэнора! Если размышлять об этом, можно было спятить, поэтому они с бабушкой с головой погрузились в домашние заботы, выполнением обыденных дел заглушая нарастающее волнение. Обычными эти дела были, надо сказать, только для бабушки Тонкс и еë внука. Редкие члены магического сообщества уделяли столько времени и сил уборке. Творческий беспорядок, магический хаос – вот те космические материи, над которыми властвовали среднестатистические волшебники. Но Андромеда это называла просто и по-магловски – свинством. Именно поэтому в девять часов до полудня Тедди воздушной тряпочкой из вискозы, не при помощи магии, а своими руками, протирал каждый листик фикуса в гостиной. Его собственная каморка была уже во власти чистоты, а ему нужно было ещë много чего сделать. Бабушка поручила "выдраить всë" на чердаке, у птиц – можно подумать, что она сама этого не делала раз в три дня, и там было что драить – а также очистить тропинку, ведущую к дому от луж и грязи после вчерашнего ливня. По небу до сих пор бродили сероватые облака, но к вечеру они наверняка бы разошлись. Сама бабушка, когда перемоет в доме всë, что поддаëтся чистящим чарам, планирует всецело отдаться саду. Она очень переживала по этому поводу и не хотела ударить в грязь лицом перед владелицей одного из самых больших поместьев-парков. Подчищая что-то или протирая, Тедди втихаря наблюдал за ней, как она носится по дому с букетиками однолетних астр, выбегая во двор и бесконечно поправляя обвившийся вокруг каменной кладки низенького забора шиповник, поднимая головки склонившихся под своей тяжестью георгин и разрыхляя почву у тоненьких стволов трепетливых кустиков. Тедди буквально кожей чувствовал мурашки предпраздничного настроения, которое создавали лилово-серая синь за окном, ненавязчивая суета, горящие по всему дому жëлтые лампы, запах розового мыла и имбирного печенья, прохладные и живописные, как фарфор, белые цветы в миниатюрных вазах почти на каждом столе. Но дополняли этот фейерверк ощущений бабочки-мысли о том, что всë это для единственной, желанной, столько лет ожидаемой гостьи, которая, быть может, наконец займëт положенное ей место в этой маленькой семье. Тедди так хотелось, чтобы здесь сегодня была и Мари-Виктуар, но он понимал, что даже сам – лишний свидетель, пришедшийся совсем не к месту. Кто может знать, какой будет эта первая за столько лет встреча, но еë святость и задушевность уж точно не допускают ненужных глаз. Юный Люпин попробовал намекнуть бабушке, что намерен тихо улизнуть, когда в дом войдëт гостья, и пришëл в изумление, когда Андромеда Тонкс тоном, не допускающим возражений, объявила, что он должен присутствовать при этом свидании как главный его виновник. К обеду дом был готов к приëму кого угодно, будь то даже британская королева. Но бабушка всë равно ходила по комнатам, переставляя и поправляя что-то. Тедди за компанию с ней не был способен усидеть на месте, выбегал в сад и возвращался обратно. Когда они уже раз в четвëртый пересеклись в коридоре, Тедди увидел, что она стоит перед зеркалом и неуверенно крутит в руках щëтку для волос. Андромеда была прекрасна в глазах внука. Он полагал, что морщины только подчëркивают еë красоту, как это делал увесистый, но изящный гребень, маково-красными каплями лежавший в не по годам тëмных волосах. Крепкой рукой и послушной волшебной палочкой привыкшей справляться со всем в одиночку женщины кучерявая шевелюра была укрощена и каштановыми ступенями поднята над величественным лбом, и только коротким барашкам завитков у затылка было позволено оттушевать лебединую шею, открытую благодаря отсутствию горловины на багровом шëлковом платье. Однако сейчас, в эти годы, она куда уверенней повелевала щëтками и тряпками, чем собственными чувствами. Заметив внука, она подошла и уткнулась лицом ему в грудь: – Тедди, как я боюсь! Осторожно, чтобы не испортить причëску, Тедди погладил бабушку по волосам: – А я-то как! Его честность придала Андромеде сил, она с достоинством приподняла подбородок и, отойдя на несколько шагов, приставила указательный палец к его плечу: – Вот сам всë устроил, сам теперь и расхлëбывай! – и, полная решимости, подхватила разносящиеся юбки, удалилась в гостиную завершать конечные приготовления. Последние полчаса перед приходом гостьи Тедди провëл прилипнув к выходящему видом на калитку окну. "Как маленький!" – дразнила бабушка, но сама с трудом сдерживалась, чтобы не занять место рядом с ним. Тедди чуть не прокатился до двери колесом, когда на макушке ведущего к дому холма появилась тоненькая тень. Сердце ухало, гулко ударяясь о ключицы. Крикнув бабушке, распахнул входную дверь и остался на пороге. Тень медленно приближалась, приобретая очертания миссис Малфой. Женщина подошла к деревянной калитке, легонько еë толкнула, вошла и огляделась, не сумев сдержаться от вздоха восхищения – с двух сторон еë окружили цветы, прекрасные не сами по себе, а потому что были взлелеяны бережной рукой и политы любовью. Тедди припрятал невольный смех. – Тедди! – пропел высокий голос, и тонкие нити уголков губ растянулись в знакомой улыбке, украсивший ямочками худые щëки. Тедди хотел было поцеловать тонкую кисть, но Нарцисса сама стянула чëрную перчатку и нежно сжала протянутую юношей руку. Такой маленькой и хрупкой показалась ему двоюродная бабушка на фоне зеленеющих за еë плечами холмов, словно русалочка, вынутая из воды! Женщина прошла в гостиную, сняла с головы твëрдый овал шляпки, отдала его молодому хозяину вместе с перчатками и зонтиком, служащим скорее для образа, чем по назначению. Тут Тедди смог рассмотреть еë. Нарцисса была одета в плотно обтягивающее чëрное кружевное платье, плавно расширяющееся к низу и скользящее за ней длинным шлейфом. Обтянутые рукавами по типу перчаток на один палец ладони казались ещë у́же. На перстах – чëрные кольца, в ушах – серьги того же цвета. Чëрное кружево доходило до самого верха, красиво охватывая белую шею. Тонкие пряди волос струились по спине и плечам почти в свободном падении, сливаясь с бескровным лицом, на котором странным выражением любопытства горели тëмные глаза. Вошедшая медленно обернулась на шаги приближающейся сестры. Тедди был страшно смущëн, а ещë изо всех сил старался не наступить на кружевной шлейф. Бабушка не знала, что сказать, и они впились в друг друга глазами. Нарцисса медленно поднесла руку к горлу, как при внезапной боли. – Цисси, – прошептала Андромеда, – пройдëм в гостиную? – Миссис Тонкс, я рада вас видеть! – вымолвила младшая сестра. Чтобы не выдать своего волнения, она надменно приподняла голову. Бабушка и Тедди переглянулись, он повëл гостью в общую комнату, к голубой софе. Андромеда поначалу думала сесть рядом, но теперь переменила намерение и села в узкое кресло с высокой спинкой – сбоку. – Нарцисса, милая, я не знаю, что сказать... Ты... – начала бабушка. – Миссис Тонкс, ваш внук – замечательный человек, – остановила та сестру. – Я благодарю вас за его воспитание. – И искуснейший волшебник, миссис Малфой, – растерянно пробормотала Андромеда. Тедди сел в кресло у окна и недоумëнно переводил взгляд с одной на другую. Что-то сошло с рельсов. Праздничное настроение будто улетучилось в открытую дверь. Гостья помедлила. – Не имела случая видеть, – всë же согласилась она, – но не сомневаюсь в этом. Тедди вглядывался в еë черты и не мог понять, чем вызвана такая перемена. Она выглядела вполне естественно, но в голосе сквозила фальшь. Нарцисса держала себя... отчуждëнно. Не смотрела ни на сестру, ни на Тедди, избегала встретиться с ним глазами. – Как Драко? Скорпиус? – не удержался Тедди, пытаясь всеми известными ему способами вывести еë из этого состояния. – Ничего, спасибо, – такой еë знали все, но не Тедди, и это его совершенно не устраивало – ответ мраморной статуи в магловском парке был бы эмоциональнее. – О, мне Тедди говорил, – оживилась бабушка. – Такая ужасная трагедия... Бедный твой сын, по себе знаю, такие потери невосполнимы. Но помощь никогда не будет лишней. Если нужно, я могла бы когда-нибудь взять Скорпиуса... – Мы справляемся, – пресекла Нарцисса желание Андромеды разговорить еë. Тедди смотрел и не узнавал в этой женщине ту миссис Малфой, которую любил. "Зачем тогда вообще пришла, если не хочешь говорить?"– думала бабушка, краснея от стыда за себя. Рушились все еë надежды сблизиться с сестрой, между ними была непробиваемая стена. Повелась, как маленькая девочка, как раньше, когда они были детьми, велась на все еë капризы. Все старания этого утра, вся долгая работа над собой – когда Андромеда пыталась простить сестру за былое презрение, думая, что она действительно раскаивается, и не могла – все душевные порывы еë внука – всë пошло прахом. Но почему? Что нужно этому светловолосому ангелу с ледяным сердцем? Она что, посмеялась над ней, над ними? – У вас довольно мило, – снизошла до них гостья. – Да, уж конечно, не замок, но живëм, – вспыхнула бабушка. Тедди хотелось закричать. Это искусственное спокойствие походило на спящего дракона. Уж лучше было разбудить его самому, чем быть поджаренным со спины, неожиданно! Но он не мог: губы пересохли, движения сковали невидимые цепи. Наконец поймал взгляд Нарциссы, но не успел прочитать. Она опустила глаза и стиснула руки на коленях так, что костяшки пальцев побелели. Но одно еë чувство Тедди всë же "считал" в этом обронëнном взгляде – смущение. – Тедди рассказывал, что у вас необыкновенный сад, – сделала очередную попытку Андромеда. "Надолго еë не хватит..." – с отчаяньем подумал Тедди, он знал свою бабушку. Такая же твëрдая и пылкая, как все Блэки. Как и та, что сидела перед ней. Может быть, бабушка ошиблась, и им всë же нужно поговорить наедине? – Да, мы уделяем саду большое внимание, это первое, что видят те, кто попадает в поместье, – равнодушным тоном, но высокомерно полуопустив веки, проговорила Нарцисса. – Фонтаны, беседки, – соскочило с языка Тедди, – я никогда не видел такого великолепия! Это просто потрясающе! – Мне знакомо, какого это – держать сад, – сказала бабушка, пристально глядя на гостью, – очень много труда уходит, а ведь мой садик совсем маленький! А расход воды какой, иной раз и "Агуаменти" не хватает! Как же вы это осуществляете в таком большом объеме? – Автоматическая система полива, – ответила Нарцисса, поднимая глаза. Тедди вошëл в ступор и тут же чуть не рассмеялся. Это же магловская система! Вот тебе и Малфои! Выходит, когда это необходимо и изобретениями маглов не побрезгуют! Всë сходилось одно к одному – прошло время, они очень органично подстроились под него, они стали другими. Но почему же она была так холодна, когда единственная сестра, то о чëм они много говорили с Тедди, теперь сидела около неë! У юноши начинала болеть голова от попыток добраться до первых звеньев этой цепи. – Автоматическая? Это как? – удивилась бабушка. – Не знаю, – устало отозвалась младшая сестра и брезгливо добавила, – этим занимается муж. Как несчастная жертва на тонкой нити паука, повисла ненавистная тишина. Упоминание Люциуса, Тедди понял, было совсем не к месту, по мнению Андромеды. "Ох, скажите уже хоть что-нибудь..." – молил Тедди, понимая, что у него на глазах сгорает его будущее, а мечты уже совершенно обуглились. Даже дыхание дракона способно медленно убивать всë живое вокруг. Люпину казалось, пол становится горячим, просто раскалëнная лава. Он встал, открыл окно и, сев обратно, оторвал ноги от пола. Часы медленно тикали, точно накладывая печать на смертный приговор всем хорошим отношениям между этими семьями. "Ещë минута и я или уйду, оставляя их одних, или сделаю какую-нибудь глупость," – Тедди осознавал, как не хватает ему Мари-Виктуар. Он глубоко переживал и ментально понимал многие не высказанные вслух оттенки чувств. Но он был мужчина, он мог решать только определëнные проблемы. В данной ситуации не было понятно ничего, а у него не было женской способности сгладить острые углы даже там, где их не было видно. Он почувствовал, что Мари должна была быть с ним рядом... Хотя бы было с кем посоветоваться. Но почему, по какому праву она могла сейчас оказаться здесь? И Тедди понял, по какому. Это был укор ему, он вздрогнул и очнулся от размышлений. Сëстры сидели по-прежнему недвижимы. – Может быть чаю? – с надеждой спросил Тедди. – Да, не помешало бы, – миссис Малфой как-то косо улыбнулась, натянуто и неприятно. Тедди вскочил со своего места, бабушка за ним. В груди у Тедди вдруг родился детский, безотчëтный страх, что Нарцисса в их отсутствие просто поднимется и уйдëт. Ему нельзя терять еë! Терять их! Они нужны всем, пусть они даже этого и не осознавали... Крëстный бы избавился от своих многолетних терзаний, его сын воссоединился с другом, Вероника получила бы помощь, Драко бы не умирал заживо от горя, бабушка и еë сестра стали не так одиноки, а он и Мари... Во всëм этом должно быть некое связующее звено... Но какое... Он не видел полной цепи, потому что сам был еë частью. Он видел одну сторону и другую, между которыми, как казалось, образовался разрыв, но он не видел, как не может человек посмотреть на себя со стороны, что сам был тем звеном, которое стояло на месте разрыва и соединяло две части цепи. Пока Тедди возился с чайником, бабушка схватила поднос с печеньем и повернулась обратно. "Ах, как она похожа на своего муженька!" – с сорвавшимся раздражением бросила она, проходя мимо Тедди. Юный Люпин попал в безвыходное положение. Ему нужно было дать Нарциссе возможность сказать сестре в его отсутствие то, чего она не вымолвила до сих пор, но и заставлять их ждать чай было тоже некрасиво. Тут бабушка права, сегодня он не мог постигнуть поведения Нарциссы также, как всегда не мог понять, что на уме у мистера Малфоя. Надела маску... Палочка Тедди дëрнулась, он чуть не упустил чайник. Она могла закрыться от них, просто потому что растерялась и не знала, как себя вести! Ещë когда открыл дверь, он заметил смущение и подавленность на еë лице! Но как дать ей понять, что она может довериться старшей сестре ровно настолько, насколько доверилась еë внуку, Тедди не знал. Теперь всë было в руках бабушки, а именно в этом и заключалась основная опасность. Пока чай заваривался, Тедди кружил по комнате. Он увидел на столе свой недопитый утром кофе и взял кружку, сделал глоток. Но тут же отставил обратно. Раньше он пил остывший кофе совершенно спокойно, но теперь это было ужасно: горький холод разлился по груди, а согреть еë было не чем, не изнутри, не снаружи. При выходе из кухни, взгляд Тедди зацепился за еë дверь. Что-то кольнуло внутри, он ускорил шаг и принëс уже разлитый по чашкам чай в гостиную. Юноша самолично передал Нарциссе еë чашку, смотря прямо в глаза. На миг померещилось, что она успокоилась и стала собой. Но распрямившись и оглядев двух сестëр, Тедди ощутил тот же холод в груди, что и от оставшегося кофе. Под предлогом того, что было нужно отнести чайник, он выбежал из комнаты. Добежав до своей, стал рыться в ящиках стола, ища что-то под кипой старых газет. Найдя несколько вырезок, Тедди зашагал снова на кухню. Ужасную, губительную ошибку нужно было исправить и немедленно – одна эта мысль заполнила весь его ум. Он подвинул к кухонной двери стул, стал на него одним коленом и провëл палочкой по тëмной дубовой панели. Тедди напоминал не то школьника у доски, не то молодого художника. Широко распахнув ресницы и глядя тëмными сияющими глазами в одну точку, он выжигал палочкой на фамильном древе Тонксов, что было вырезано на двери, рядом с изображением Андромеды линии, похожие на ветви, которые отходили от бабушки и дедушки к портрету его матери, а от неë – к нему. Потом взял одну из газетных вырезок и, щурясь, присмотрелся. На ней было два профиля. Один – женский, исполненный чистоты и одухотворения. Тедди неплохо рисовал, поэтому минут через семь перенëс профиль на ветвь рядом с бабушкой. Под ним красиво подписал «Нарцисса Малфой». Второй профиль был мужским и поражал правильностью форм и остротой черт. Когда рядом с первым появился и он, Тедди стал старательно выводить под ним букву "Л". Ниже он оставил место для профилей Драко и Астории, только подписал имена. Профилей этой четы у него не было, об их свадебной церемонии не писали в газетах. Изображение Скорпиуса он выжег по памяти – очень часто брат сидел к нему боком. Внимательно осмотрев свою скорую работу, Тедди улыбнулся и собрался возвращаться в гостиную. – Спасибо за приëм, – услышал он леденящие слова у входной двери и кинулся туда. – Во имя доброты моего внука, для вас – всë, что угодно, миссис Малфой, – деревянным голосом сказала на последок бабушка, подавая сестре еë вещи. Они кивнули друг другу. Прежде, чем выскользнуть, Нарцисса увидела круглые, как блюдца, глаза Тедди, в смятении кивнула и ему и скрылась за дверью. Тедди устремился следом. – Постой, оставь еë, – горько молвила бабушка, роняя капли-слова целебного, но ужасного на вкус зелья на сердце Тедди. – Ты молод, молодость часто ошибается в людях. Ничего. – Пусть ошиблась она, но я в своих чувствах уверен! – выпалил юноша и выскочил на улицу. Чëрная фигурка быстро удалялась от калитки, возле которой остановился Тедди. Глаза слезились, он не мог поверить им. Разве это мыслимо? Тедди вспомнил, как смотрел на этот силуэт тогда, в парке, не осмеливаясь приблизиться, но и тогда она не была так недоступна, так далека от него, как в эту минуту! Если она уйдëт вот так, сейчас – это конец. Уже казалось, что земля трещит по швам, и юноша остаëтся на краю пропасти. "Нет, нет!"– кричало сердце, вскрикнул и Тедди. Он, разумеется, понимал, храбрость – не удел слизеринцев, но чтобы обе его бабушки, лучшие женщины на земле, струсили и перед кем... друг перед другом? Видимо, эхо среди холмов усилило его восклицание, и оно долетело до еë слуха. Нарцисса потерянно обернулась. Настоящая, такая, как всегда, в глазах затравленное выражение. Он был у калитки, среди цветов, худой и безмолвный, в тени от пробежавшей по небу тучи. "Почему? Пожалуйста!" – одними губами прошептал Тедди. Словно суровое олицетворение справедливого недоумения. Андромеда, как убитая, стояла у кухонной двери, водя рукой по ещë тëплым следам от палочки Тедди. Еë охватило столько чувств разом, что она уже не могла разобраться в них. Слëзы подступали к горлу. – Меда! – чуть слышный шëпот за спиной. Уже двадцать лет еë никто так не называл! Миссис Тонкс поворачивается и видит ту, которую, как она думала несколько минут назад, потеряла навсегда. Андромеда, вконец растроганная, уже не могла и шагу ступить и только потянулась руками к сестре, то ли умоляя, то ли обнимая. Бледная Нарцисса стояла на пороге кухни. Она дрожала. – Я... Мне так жаль... – прошептала она. – Я не знала, что сказать... Так испугалась... Давно тебя не видела. А... а... теперь знаю. Извини!.. Из еë груди вырвался вздох и слëзы потекли по щекам. – Цисси! – неторопливо проговорила Андромеда. – Что ты... сестричка моя, – и заключила еë в объятья. Нарцисса вспомнила, как она маленькой светленькой девчушкой трепетала перед предстоящим замужеством и нашла утешение на плече средней сестры. Бэлла тогда только посмеялась еë страхам, а Меда единственная поняла и посочувствовала. Цисси крепче обхватила сестру и затряслась от беззвучных рыданий. Тедди, стоявший в коридоре у стены, подумал, что они никогда больше друг друга не отпустят, и странная слабость навалилась на него. – Что же ты там стоишь? Иди сюда, Тедди! – выглянула бабушка из-за головы сестры, когда они, вдоволь наплакавшись, разомкнули руки. Нарцисса тоже повернулась и посмотрела на него так, как и тогда, когда успокоила по поводу статьи. Ласково и светло. Он смущëнно подошëл и попал в плен четырëх обнимающих рук. Люпин подумал, что ему снова пять, закрыл глаза и чувствовал только влажный шëлк бабушкиного платья и прикосновения бархатистой кожи Нарциссы Малфой. Проходя вечером мимо зеркала, Тедди подумал, что настолько счастливой физиономии он в нëм не видел уже давно. Торчащие светло-каштановые вихры, улыбка до ушей, красные щëки, искромëтный взгляд. Хотя, может, не давно, а просто не обращал внимания? И рассмеялся. В гостиной горели жëлтые лампы, и не умолкал то неспешный и доверительный, то весëлый и бессвязный разговор двух сестëр. Они не всегда могли подобрать слова, чтобы не задеть друг друга, многое было ещë не оговорено, некоторые темы избегались до времени намеренно, но стена безвестия была разрушена, а сейчас был праздник на еë руинах. Не боясь нарушить его, Тедди вошëл в гостиную и пристроился напротив голубой софы, где сидели они. Бабушка помолодела, волосы Нарциссы отливали золотом в свете лампы. Тедди не знал, чем отливает его сердце, но оно грелось в свете их возрождающейся из забытых глубин детства любви.