Гермиона
Mus.: twenty one pilots — Chlorine
Грейнджер закатывает глаза каждый раз, когда слышит очередную шутку про «дела Пожирателей». Разумеется, она замечает, что реагирует так легко лишь она одна. Если Алексия предпочитает молчать или ограничивается лишь особо красноречивым хмыканьем, то Теодор и Блейз, каждый раз провожают друга тяжёлым взглядом. Даже спустя месяц Грейнджер не понимает, как так вышло, что теперь Малфой действительно является неотъемлемой частью её жизни. Они не начали сидеть вместе на каждом уроке, сбегать, глупо хихикая и держась под руку, нет. Но его присутствие в жизни Гермионы ощущается в каждой детали, в каждом мгновении. «Я говорил, что буду рядом всегда». Гермиона не раз вспоминает эти слова Драко. И улыбается, осознавая, что это были не просто громкие слова. Когда длинные пальцы касаются тонкого запястья, щеки, Гермионе хочется улыбаться. Когда Малфой настойчиво притягивает Грейнджер к себе, она понимает, что не хочет сопротивляться. Трепет, разливающийся по телу тёплой волной, не мешает Гермионе хмуриться, всё ещё пытаясь удерживать какие-никакие границы. Но лишь на людях, пока они не окажутся наедине. Там, где их разговоры ни о чём перетекают в уютную тишину, когда она может наблюдать за Малфоем, ничего не стесняясь. Не единожды они остаются на поляне, где всё началось. Или где всё разрешилось. Гермиона может просто молчать, наблюдая за слизеринцем, а может касаться его волос, когда Драко лежит рядом, прикрыв глаза. Погружаясь в какие-то свои размышления, он, вероятно, даже не замечает, как Грейнджер пытается разгадать его секрет. Но даже несмотря на это, далеко не всё кажется таким же приятным и согревающим. Почти полное отсутствие встреч с Поттером и Уизли давит. Снова и снова Гермиона чувствует виноватой в этом именно себя, а не кого-то другого. Как бы ни старался её разум убедить девушку в обратном, она только всё глубже закапывает себя в сырой могиле, надгробие над которой гласит лишь одно: «Слизеринка». — Кажется, что всё то время мне ни черта не казалось. Холодный ветер, который Гермиона практически не чувствовала благодаря Малфою, в один миг буквально пронзает тело слизеринки насквозь. Бросив взгляд в темноту Астрономической башни, Гермиона неотрывно смотрит на Гарри. Необъяснимая злость поднимается внутри, заставляя её шагнуть вперёд. Но Драко не позволяет. Говорит всё сам, немало удивляя Гермиону. Чем-то его слова задевают сокровенные струны её души. Малфой не кичится, как раньше. Не желает навредить. Только оберегает. Посмотрев на спину парня, в которого Гермиона успела бесповоротно влюбиться, Грейнджер касается ладонью его спины. Словно останавливая. Но, наверняка, Драко чувствует, как она напрягается, когда слышит слова Поттера: — Она моя подруга. А ты — конченный Пожиратель смерти, желающий переманить её к своим дружкам-фанатикам Волдеморта. Грейнджер хочет заступиться, образумить. Обоих. Но в ушах всё ещё звучит: «Она моя подруга». А ведь за этот месяц Гермиона успела поверить, что Поттер больше не хочет иметь с ней ничего общего. Уже в гостиной Слизерина Грейнджер сидит рядом с Драко, поджав под себя ноги, наблюдая за тлеющими углями в камине. Ни она, ни Драко не хотят разговаривать, словно Гарри удалось задеть кровоточащие раны обоих. Алексия почти всегда находится рядом с братом, благодаря чему и Гермиона довольно быстро привыкает к присутствию девушки. Словно она всегда была с ними. Грейнджер не рассказывает о произошедшем никому. Никому, кроме крошки-когтевранки, с которой неуловимо сближается. — Ты думаешь, что тебе надо выбирать? — спрашивает Луна после недолгой тишины. — Не хочу я ничего выбирать, — отмахивается Гермиона. — Это глупо. Пожав плечами, Лавгуд только тенью скользит дальше по коридору, оставляя старосту Слизерина одну. Гермиона качает головой, провожая взглядом подругу, которая вновь вчитывается в журнал, перевернув тот вверх тормашками. Время летит, а середина ноября уже огорчает многих своей скверной погодой и ранним снегом. Тяжёлые тучи висят над школой. Порой даже кажется, что Астрономическая башня вот-вот царапнет их острым шпилем, рассыпая на землю белоснежный снег. Гермиона не единожды старается поговорить с Поттером, но тот даже не оставляет девушке шанса. И пусть Гермиона не тот человек, который привык сдаваться и опускать руки перед трудностями, но заставлять кого-либо быть с ней рядом она просто не хочет. Как и идти на поводу. Точно зная, что не бросит друзей ради Малфоя, как и Драко ради друзей, она решает стараться плыть по течению. Когда, в один из дней, Драко крепко прижимает её к себе, заставляя отвернуться от всего мира и буквально дышать лишь им одним, Грейнджер возмущённо бьёт того по плечам, прежде чем утихнуть в крепких объятиях. Она улыбается, когда Драко, заметив проблему Лавгуд, помогает девочке. И обнимает его за шею, оказавшись на коленях Малфоя. Ей нравится, когда они скрыты от чужих глаз, когда могут позволить себе не думать ни о чём. Но только теперь, Грейнджер понимает, насколько хрупкими могут быть мечты. Гермиона буквально чувствует, как сердце пропускает удар, а кровь застывает в жилах. Она, не отрываясь, смотрит на череп с раскрытой пастью на бледной коже. — Влюблён, — приглушённым эхом повторяет она за Драко, касаясь пальцами его запястья ниже метки. — И… как давно ты… один из тех, кто пытался нас убить? На какой-то миг перед внутренним взором Грейнджер мелькают воспоминания о произошедшем в Отделе тайн. О летящих в них заклинаниях, крепких руках, держащих их за шкирку, словно котят. Гермионе стоит больших усилий сдержать рефлекс, когда её рука вздрагивает, желая выхватить из мантии волшебную палочку. Чтобы защитить себя. — Нет, — сразу же отвечает Драко, закрывая тёмную метку. Ему кажется, что через прикосновение, Гермиона может почувствовать ту боль. — Это произошло этим летом, — коротко отвечает Малфой, поднимая голову. Он почти касается носом её шеи, но не может преодолеть эти несколько миллиметров. Несколько секунд, а, может, минут, Гермиона молчит. Повернувшись к Малфою, она смотрит словно сквозь него. — Я слышала, что метку не дают просто так. Не обычным… сторонникам. Это из-за твоего отца или ты заслужил? Последние слова она невольно шепчет, фокусируя взгляд на его лице и сама же качает головой. Не мог он заслужить. — Или ты что-то делаешь сейчас? Драко поджимает губы, втягивая носом воздух, которого сейчас, кажется, ему очень не хватает. — Это и для меня тайна, за какие заслуги меня вознаградили сим щедрым подарком, — шепчет Драко, прислоняясь лбом к плечу Гермионы. — Поверь, я самый последний человек в Пожирателях смерти. И знаю не больше того, что строчат в Пророке. — В Пророке ничего не строчат, — хмурится Грейнджер. Мимолётный страх перед Пожирателями и Волдемортом уступает место злости, которую она старается скрыть, опустив взгляд. Проводя пальцем по тыльной стороне его ладони, слизеринка чуть надавливает ногтём. — Кто ещё знает? — Теодор, Блейз, Алексия и ты, — Драко перехватывает руку Гермионы и сжимает её. — Грейнджер, я пойму твою ненависть, но всё равно я тебя не отпущу. Ты будешь моей, — Малфой целует ладонь девушки. — А я твоим. — Согласна только в том случае, если Волдеморт не будет третьим. И теперь у меня ещё больше причин его ненавидеть. Грейнджер молчит, ещё какое-то время всматриваясь в затянутое тучами небо за окном. Человек, который был ей симпатичен, в которого она постепенно влюблялась, несмотря на его скверных характер и который теперь крепко держит её руку в своей, оказался далеко не тем, кем она его видела. Раньше. Тёмная метка, благословение Тёмного Лорда для Пожирателя. Символ того, что Волдеморт принял тебя, поверил в твою верность. Выделил. Грейнджер видит в глазах Малфоя, что такая щедрость совершенно не нужна ему. Или ей хочется это видеть. — Уже поздно. Гермиона спрыгивает с колен Драко, тянет его за собой, вынуждая пойти за ней. Только у комнат она смотрит в серые глаза, выражение которых не может разгадать до сих пор. — Надо избавить тебя от этого. Всю ночь девушке снятся кошмары. На этот раз она, Гарри, Рон и другие покинули Отдел тайн. Смогли выбраться, но только для того, чтобы попасть в другую ловушку. Вернуться в разрушенный до основания Хогвартс и увидеть того, кто сделал это. Того, на руке которого метка появилась совсем недавно. Но кто безжалостно направляет палочку на её друзей. Впервые Грейнджер стала перед выбором, в котором не смогла не выбирать. Впервые она, не контролируя собственное тело, не заняла чью-то сторону, не извлекла собственной пользы. Только в последний миг, когда заклинания слетают с губ дорогих ей людей, она выбегает вперёд, чтобы стать между ними. Зеркало, которое поглощает, вместо того, чтобы отражать. — Привет. Гермиона отрывается от учебников, поднимая взгляд. Уизли стоит над столом, мнётся прежде, чем неловко занять место рядом. Подсаживается и Гарри. Кивнув, Гермиона только смотрит на друзей, стараясь скрыть радость от того, что они вновь говорят с ней. Видимо, действительно нужно было время. — У нас завтра игра, — начинает Рон. — Ты же придёшь? — Это игра для всех, — вздыхает Гермиона, вспоминая, что Гриффиндор как раз играет со Слизерином. — Разумеется приду. Рон хмыкает, улыбаясь. Гарри молчит, но уголки его губ приподнимаются в подобии улыбки. — Опять ты умничаешь, — бормочет Рональд, заставляя Гермиону закатить глаза. — Должен же хоть кто-то это делать. К её радости, друзья так и не уходят, проведя с ней весь вечер. Пусть и молча, за занятиями, но это уже можно считать довольно внушительным прогрессом. И всё-таки та тайна, в которую она оказалась невольно посвящена, не позволяет Грейнджер радоваться вниманию друзей так, как она могла бы. Ведь, по сути, Гарри оказался прав, хоть и частично. Но Малфой действительно является одним из Пожирателей. И осознание этого теперь не покидает Гермиону ни на мгновение. Однако, только вспомнив про квиддич, Гермиона понимает, что не помнит, чтобы Малфой ходил на тренировки. Подловить его не удаётся. Бессмысленно дожидаясь Драко в общей гостиной, Гермиона чуть не засыпает над учебниками. Лишь на следующий день, когда победа достаётся Гриффиндору, Гермиона находит Малфоя в Большом зале. Обед проходит за привычными разговорами и обсуждениями уроков, профессоров. Кто-то из слизеринцев заикается о Рождестве и тут же замолкает под взглядами многих однокурсников. Слишком рано ещё обсуждать праздники. — Странно было видеть команду без своего ловца, — произносит Гермиона, когда они остаются в гостиной Слизерина. Облокотившись на Драко, она водит пальцем по его ладони, очерчивает линии. — Ты что же, совсем из команды ушёл? — Я не прочь полетать на метле в одиночестве. Но да, времени и желания уже нет. Драко едва улыбается, наблюдая за танцем огня в камине. — А что отбирает твоё время? — Гермиона не позволяет возросшему интересу просочиться в голос. — Ты, — прижимая ближе к себе девушку, серьёзно отвечает Малфой. — Я же сказал, что рядом и всегда. Ногти Гермионы впиваются в ладонь Малфоя, а сама девушка вздыхает, хотя и улыбается. Не первый раз она пытается выудить хоть какую-то информацию, которая поможет ей понять планы и цели Пожирателей. Она ни капли не верит в то, что Драко лишь пешка во всей игре. Каждый раз, когда перед её внутренним взором предстаёт картина чёрного рисунка на руке Драко, Грейнджер вздрагивает всем телом. Решив докопаться до истины, Гермиона раз за разом старается подбирать те крупицы информации, которые удаётся вовремя услышать, заметить. Но их пока слишком мало. Пусть она не может попросить помощи у друзей, но она может помочь им. Не просто так Нотт провозился с ней несколько месяцев, обучая окклюменции. Она не позволит никому влезть в её голову. И потому она может пытаться помочь Драко отречься от всепоглощающей дряни в его жизни. Начиная с его руки. — То есть, всему факультету теперь стоит обвинять меня ещё и в нашем проигрыше? — ворчит Гермиона. Откинув голову на плечо Малфоя, она молчит несколько мгновений. Забравшись с ногами на диван, Гермиона кладёт голову на плечо Малфоя, мазнув губами по скуле. Опираясь руками о диван перед собой, Грейнджер старается игнорировать смущение от собственных действий. Коснувшись губами мочки уха Малфоя, словно случайно, она одной рукой обнимает его за шею. — А куда ты уходишь вечерами? — полушёпотом спрашивает Гермиона, щекоча кожу Малфоя дыханием. Едва заметный румянец незаметен в полумраке гостиной, а отсутствие учеников позволяет Грейнджер переступить ещё одну черту. Не только ведь Драко можно делать всё, что ему угодно. В висках стучит его собственное сердце. Сжав ладони в кулаки, Малфой прикрывает глаза, шумно сглатывает и вновь открывает глаза, фокусируя взгляд на пламени. — Действительно желаешь знать всё? Он поворачивает голову в сторону Гермионы, выдыхает ей в губы и сразу же прижимается к ним. Его руки уже касаются её бёдер, язык врывается без приглашения. Воздух исчезает в комнате, холодные пальцы блуждают по тонкой талии, губы горят от поцелуя, который никто из них не готов прерывать. Она сжимает плечи Драко, приникая ближе всем телом. Желая того или нет, но Драко удаётся заставить её выбросить из головы все мысли, оставив лишь ощущения, эмоции, этот момент. Гермиона отрывается от губ Малфоя только тогда, когда потребность в кислороде остро напоминает о себе. Коснувшись подушечкой указательного пальца его губ, Грейнджер глубоко вдыхает. — Я всегда хочу знать всё, — шепчет она, оставляя на влажных губах Малфоя короткий, но крепкий поцелуй. — А ты действительно не хочешь рассказывать. И только какая-то её часть внутри всё ещё не уверена, что она действительно этого желает.