Гермиона
Mus.: Sub Urban — Cradles
Дни в Малфой-мэноре после уезда Теодора, кажется, решили пронестись слишком быстро. Гермиона смеётся с каждой попытки Алексии поставить брата на место, хотя в итоге он и выходит победителем из их шуточных споров. И даже Пожиратели теряются из поля зрения Гермионы, словно решив не нарушать нечто, похожее на настоящую идиллию. Прогуливаясь по огромному дому до библиотеки, Гермиона чувствует себя Золушкой, которой выпал билет на экскурсию во дворец. В один из вечеров, Гермиона неожиданно вспоминает о задании МакГонагалл, заданном на каникулы. Пусть и небольшое, но сочинение, которое она планировала написать ещё в первые дни, совершенно вылетело из кудрявой головы. Умчавшись в свою комнату, Грейнджер возвращается в библиотеку с пером, чернилами и свитками. Учебник, который Гермиона приносит следом, тяжело плюхается на колени Драко, когда выпадает из рук Грейнджер. Весь вечер она пишет сочинение под частые вздохи Малфоя. — Я бы на твоём месте не закатывала глаза, а присоединялась, — бурчит Гермиона, покосившись на Драко за своей спиной. Расположившись прямо на полу у дивана, где остался сидеть её парень, Грейнджер полностью погружается в занятия, забыв буквально обо всём, чтобы через час устало, но удовлетворённо откинуться на диван, положив голову рядом с коленом Драко. Когда однажды утром в её комнату приходит Нарцисса и зовёт с собой, Грейнджер только кивает, стараясь скрыть подозрения и лёгкую панику. Даже спустя столько дней Грейнджер всё ещё неловко оставаться наедине с хозяйкой дома. — Прихвати с собой палочку, — тихо проговаривает Нарцисса, когда Гермиона выходит из комнаты. — Она всегда со мной, — и это чистая правда. Нарцисса кивает, будто удовлетворённая честностью девушки. Это утро в саду точно запомнится Грейнджер надолго. Начиная в полной тишине, они переходят от одного куста к другому. Нарцисса даже не удивляется, когда Грейнджер, скрепя сердце, признаётся, что не сильна в домашней магии. Один раз она показывает движения палочкой и произносит заклинание. Грейнджер повторяет, схватывая налету, невольно вспоминая первый урок Заклинаний у профессора Флитвика. — Позволь поинтересоваться, — спустя некоторое время спрашивает Нарцисса, когда они присаживаются около небольшого пруда, покрытого тонкой корочкой льда. — Я так понимаю, ты преуспеваешь в иных направлениях магии. Но не практиковала раньше подобное? Женщина обводит рукой сад, имея в виду обыкновенную бытовую магию. Гермиона кивает, впервые выпуская палочку из рук и оставляя её лежать рядом с палочкой Нарциссы, между ними. — Меня больше заботило то, с помощью чего я смогу постоять за себя, — просто отвечает Грейнджер, умалчивая и о другом своём минусе. Кидаясь на покорение самого сложного, она совершенно забывает о чём-то мелком, менее значимом, но таком полезном. — Хороший ответ, — Нарцисса кажется такой же спокойной, какой и была. Чуть отстранённой, даже холодной. Но Гермионе кажется, что она замечает блеск в голубых глазах. В то утро они больше не разговаривают. Только уже по возвращении в дом к завтраку, Нарцисса будто вскользь роняет: — Буду рада, если ты присоединишься ко мне и завтра. Гермиона не замечает, как на её губах расцветает улыбка, подобно нежным пионам, за которыми они наблюдали сегодня. — С удовольствием, миссис Малфой. Каждое утро, до самого отъезда, Гермиона с удовольствием проводит с Нарциссой. Не торопясь, они ухаживают за цветами или просто проходят к лавочкам, куда домовики подают ароматный чай. С каждым часом Грейнджер всё уютнее молчать рядом с этой женщиной. И даже короткие вопросы касательно её семьи не ставят Гермиону в неловкое положение. Краткие рассказы о школе, обсуждения классической литературы магглов, литературы волшебников. И пусть их разговоры не сводятся ровным счётом ни к чему полезному, Гермионе кажется, что хрупкий хрустальный мост, который автоматически протянулся между ними с началом каникул, медленно крепнет, становясь более прочным. Гермиона замечает интерес в глазах женщины, когда рассказывает об очередном заклинании, которому не учат в школьной программе, но, о котором девушка читала, и чувствует болезненный укол сожаления. Её собственная мать никогда не проявляла даже такого интереса к волшебству. Разумеется, Гермиона прекрасно понимает, что глупо на подобное обижаться, ведь никто не виноват в том, что её родители магглы. Но иногда ей действительно становится обидно за то, что родители, по сути, самые близкие ей люди, не способны по-настоящему оценить степень знаний дочери. Её саму. Или понять, насколько важно для неё получение тех или иных оценок. И когда она видит блеск в глазах матери Драко и Алексии, когда она смотрит на своих детей, совсем немного, но ей становится завидно. Лишь на несколько мгновений, до того момента, когда в очередном письме, которое она будет писать родителям, вновь выбирать те крупицы информации, которые они смогут понять. Например, то, что она получила отлично, а не заработала 15 очков для своего факультета. Или то, что они изучают новый интересный материал, вместо радости от того, что её Патронус теперь выглядит ещё ярче, после долгих тренировок. Последний ужин проходит более оживлённо, чем обычно. Алексия и Драко скупо обсуждают планы на возвращение в Хогвартс. Иногда речь берёт Нарцисса, рассказывая что-то из их прошлого, когда тема позволяет. Их Гермиона крепко сжимает руку Драко, с улыбкой слушая Малфоев. Всё-таки, эта семья, на самом деле, совсем не та, какой её многие представляют. Грейнджер смотрит в тёмный потолок, прощаясь с комнатой. Почему-то ей кажется, что она вряд ли вернётся сюда снова. Словно стоит им завтра переступить порог мэнора и будет поставлена точка в этой сказке. Когда она слышит стук в дверь, то улыбается. Она прекрасно знает, кто стоит за дверью. И оттого сердце сладостно сжимается. За несколько часов, что они расстались после вечера в библиотеке, Гермиона успела соскучиться по Драко. Несколько ярких звёзд в самом начале созвездия Дракона светят ярче всего. И они действительно в какой-то степени напоминают Гермионе самого Малфоя. Она не смотрит на него после сказанного, но ей кажется, что она точнее всего передала то, что видит в нём. Пожалуй, ничто не заставит её пожалеть о том, что на этих каникулах она всё-таки была в Малфой-мэноре. Хотя бы потому, что она смогла увидеть Драко совершенно с иной стороны, скрытой от неё даже в Хогвартсе, даже когда они оставались наедине. Гермиона хочет узнать его ещё лучше. Коснуться того тепла, что он бережно и старательно прячет глубоко внутри себя, словно опасаясь, что малейший сквозняк задует этот огонёк. Сейчас на задний план отступает даже то, кто он. Ей просто хочется всеми силами сохранить в нём то, что заставляет холодные серые глаза светиться изнутри. Гермиона тонет в глазах Драко, когда он нависает над ней. Тихо выдыхает, когда он так нежно целует её. — Я не смогу… тебя отпустить…никогда. Грейнджер ловит ладонями лицо своего возлюбленного, тянется к его губам. — Тогда прекрати говорить об этом, — шепчет, оставляя поцелуй в уголке губ, — Будто, наоборот, ждёшь. Она проводит пальцами по руке на её шее, Драко притягивает её к губам, целуя ладонь. — Ты мой, — она проводит губами вдоль ладони, к запястью Драко, чуть прикусывая тонкую кожу. — Я твоя, — заглядывает в глаза, чувствуя тепло тела Малфоя над своим. Почти невесомые касания сменяются более уверенными, настойчивыми. Гермиона подается горячим губам Драко, чтобы после взять верх в их очередной игре, углубляя поцелуй, заставляя дыхание парня сбиться, как и своё собственное. Она не сопротивляется, когда он заходит дальше, а наоборот, откидывает голову, открывая доступ к шее. Отдаётся ласкам рук, которые смело, с присущей Драко наглостью, нарушают очерченные её одеждой границы. Изгибается, когда его губы касаются слишком чувствительных мест, вздрагивает, когда на смену ласкам приходят укусы. Собственное желание, разливающееся жаром по телу, лишь нарастает, когда она слышит приглушённый рык Драко, стоит ей провести ногтями по его оголённым плечам, оставить укус на шее, тут же смазанный поцелуем. На какой-то миг Грейнджер получает свободу действий, оставляя дорожку из поцелуев на острых ключицах, рельефном животе, чувствуя, насколько Малфою нравится то, что она делает. Улыбается, слыша очередной тяжёлый вздох и полностью отдаётся Драко, оказавшись в крепких тисках его рук. Прижимается к разгорячённому телу, когда движения становятся грубее, тяжёлое дыхание сменяется стонами, рычанием, а наслаждение становится одним на двоих. Тело остро реагирует на каждый поцелуй, касание, укус, чем Гермиона неосознанно пользуется, когда неосторожно впивается ногтями в спину Малфоя, плечи, от очередного толчка. Когда в их глазах отражаются лишь звёзды, Гермиона, едва касаясь, проводит пальцами по груди Драко, его шее, оставляя ленивый поцелуй на бледной коже шеи. Самовлюблённый аристократ стал первой настоящей любовью Грейнджер. И сейчас она благодарит судьбу, что свела их. Уже в комнате Малфоя Гермиона рассматривает умиротворённое лицо Драко. Осторожно касается волос пальцами, но так и не может уснуть. Аккуратно поднявшись, стараясь не разбудить парня, слизеринка окидывает комнату взглядом. Проходит к письменному столу, касается свитков, старых книг, явно ценных. И все о тёмной магии. Будто членов семьи Малфой не интересует другое. Гермиона не понимает, осматривает ли она комнату, желая найти что-то или из чистого любопытства, которое редко когда может усмирить в себе. Но успокаивается девушка только тогда, когда понимает, что правду говорят, предрассветные часы — самые тёмные. А «Люмос» сейчас лишь выдал бы её с головой, разбудив Драко. Вернувшись в постель, Гермиона старается лечь как можно ближе, но сдаётся, опасаясь потревожить спокойный сон Малфоя. И даже не замечает, как засыпает. Всю дорогу до Хогвартса Гермиона прокручивает в мыслях прощальные слова Нарциссы. И только теперь понимает, что за всё время их пребывания в Малфой-мэнор, эта женщина всегда была искренней. Грейнджер сама не заметила, как прониклась уважением к ней. «Прими моего сына таким, какой он есть». Гермиона смотрит на руку Малфоя, которую почти всю дорогу сжимает в своей. Таким, какой он есть. Пожирателем? Самовлюблённым? Одиноким? Грейнджер откидывает голову назад и всматривается в пейзаж за широким окном, только крепче сжимая руку Драко. Шум в Большом зале, как всегда бывает, после каникул, мигом возвращает Гермиону в школьную среду. Напоминает о том, кто она: староста девочек факультета Слизерин, девушка, обожающая учёбу и похвалу в виде признания профессоров и количества очков, заработанных для её факультета. Взгляд Гермионы падает на стол Гриффиндора, за которым сидят её друзья. Лгунья. Магия Рождества рассеивается, оставляя горечь лжи. Но иначе было нельзя. Гарри бы не понял. — Просто хотел сказать спасибо, за то, что посетила Малфой-мэнор. Такие простые слова, которые в другой момент заставили бы Гермиону трепетать, скрывая это простым пожатием плеч, сейчас заставляют её прикрыть глаза, судорожно втягивая воздух, которого резко стало не хватать. Её рука мелко дрожит, что заставляет Гермиону слишком поспешно спрятать её под длинным рукавом мантии. — Привет, Гермиона, — зелёные глаза буквально прожигают в ней дыру. Впервые Грейнджер испытывает такой стыд. — Как твои каникулы? Хотя, знаешь, не важно. Некоторые из слизеринцев и гриффиндорцев, сидящих рядом, замолкают, обращают к говорящим заинтересованные взгляды. Гарри, даже не скрывая своего состояния, поднимается и вместе с Роном выходит из Большого зала, бросив на Гермиону яростный взгляд. Внутренне сжимаясь от того, что ей явно предстоит, Грейнджер бросает на Малфоя отстранённый взгляд. Никому уже до них нет дела, но сама Гермиона слышит тихий шепоток, когда выходит из Большого зала следом за друзьями. Она бежит по коридорам, будучи уверенная, что если промедлит, то просто упустит шанс. Догнав друзей у лестниц, Гермиона хватает Гарри за руку, которую тот тут же выдёргивает. — Гарри, — начинает она, но Поттер не желает слушать. — Нет, Гермиона! Ты лгунья! — Я виновата в том, что не сказала, но… — Предательница! Ты могла хотя бы предупредить нас? Чёрт возьми, Гермиона! — буквально вне себя от бешенства, Гарри напускается на Гермиону, заставляя ту сделать несколько шагов назад. — Ты говоришь, что мы твои друзья, а сама торчишь с Малфоем, пока его тётка пытается нас убить! Дыхание становится тяжелее, а перед глазами начинает плыть. Гермионе кажется, что из-за шума в ушах она плохо слышит, что ей говорит Поттер. — Я не понимаю, о чём ты, — холодно произносит Гермиона, стараясь держать себя в руках. — Нора, — встревает Рон, делая шаг вперёд. — Мама чуть не погибла. Да и мы все. Они напали почти в самое Рождество, разрушили дом и чудом не убили нас. — Я не знала, — ошалело проговаривает Грейнджер, с ужасом смотря на друзей. — Никто не пострадал? Все целы? — Не делай вид, что тебя это волнует! — огрызается Поттер. — Боже, я бы понял, если бы ты просто решила провести время со своим хорьком. Но ты с ними заодно! — Не смей меня обвинять, Поттер, — цедит слизеринка. — Ты не знаешь, о чём говоришь. — И не хочу знать, — Гарри окидывает Гермиону тем взглядом, который она больше всего боялась увидеть у него. — Ты говорила, что мы твои друзья. Но друзья не предают, а ты… Ты мне противна. Ни он, ни Рон не дают ей шанса ответить. Просто развернувшись, они уходят, не проронив ни слова. А Гермиона не торопится идти за ними. Она никогда ни за кем не бегала. И отступать от этого правила не собирается. Она поговорит с ними, позднее. Когда сама будет знать хоть что-то. Но сейчас все обвинения Поттера висят над ней, подобно гильотине. Грейнджер ненавидит оставаться в неведении. А сейчас оказывается, что все эти чудесные каникулы, которые должны были стать лучшей сказкой в её жизни, были… чем? На ватных ногах она разворачивается, чтобы подойти к широкому низкому подоконнику и присесть на него. Шум в ушах заставляет её прикрыть глаза. Она касается лба трясущимися пальцами. Медленно вдыхает и выдыхает, чувствуя, как серые паника и непонимание окрашиваются в ядовито-зелёный. Ярость, тихая, ядовитая, жаждущая крови. — Гермиона? Резко открыв глаза, она смотрит на Забини, присевшего рядом. — Ты в порядке? Оранжевые отблески от факелов пляшут в глазах Гермионы, пока она задумчиво смотрит на своего друга. Надолго ли он таковым останется? — Где Малфой? Изогнув бровь, Забини пожимает плечами. — Не видел. Я видел только тебя, выбегающую из Большого зала, вот и пошёл за тобой. — Ты знаешь о его метке. Что ты ещё знаешь? — время игр прошло. Теперь Гермионе нужны ответы. Но Блейз их давать явно не намерен. Выдохнув, Гермиона кивает. Значит она поступит иначе. Попрощавшись с Забини, она уходит в сторону подземелья, но, вовремя передумав, сворачивает к Башне старост. Лучше без свидетелей. Гермиона садится в гостиной старост перед камином, неотрывно наблюдая за игрой огня. Палочка в её руках искрится, выпуская на плотный ковёр под ногами ярких зелёных светлячков. Оборачивается Грейнджер лишь когда в гостиной появляется Малфой. Поднявшись со своего места, она идёт в сторону спален, зная, что он пойдёт за ней. На распутье, где им следовало бы разойтись по своим комнатам, Гермиона ловит Малфоя за запястье и ведёт его за собой, стараясь сжимать ровно также, как обычно, стараясь не выдать своего настроения ещё больше. Лишь в своей комнате она отпускает мужскую руку, поворачивается к двери, чтобы наложить заклинание. Им ни к чему лишние уши. И только тогда, не отходя от двери, всё также, сжимая палочку, Грейнджер произносит: — Мы поругались, — её голос буквально звенит от сдерживаемых эмоций. Кажется, даже на пятом курсе Грейнджер не была так зла, так обижена, огорчена. — Знаешь, я им противна. Только теперь Гермиона поворачивается к Драко. И сама не замечает, как вспоминает уроки с Теодором, скрывая все собственные эмоции и мысли за дымкой ничего не значащих пустых образов. Будто это может чем-то помочь. Малфой делает пару медленных шагов по комнате. Его пальцы тянутся к белоснежным волосам, не скрывая нервную дрожь. — Ты же понимаешь, что всё сказанное твоими друзьями, — Драко делает глубокий вдох, перед тем как продолжить говорить. — Это несусветная чушь. Ты должна уважать свой выбор. Гермиона кивает, не двигаясь с места. Медленно качает головой из стороны в сторону. напоминая самой себе болванчика. — Я уважаю. И, Мерлин, до возвращения в Хогвартс была чертовски ему рада. Но, знаешь, я им противна не потому, что поехала к тебе. Грейнджер делает шаг вперёд, скрываясь в тени полога кровати. Её руки вытянуты по швам, дрожа от напряжения. — Когда у Пожирателей созрел план нападения на Нору? — Дело в Поттере, они следят за ним постоянно и это не слишком уж тайная информация, — Малфой делает шаг к Грейнджер, но застывает на месте, не смея коснуться её. — Когда, кто и куда направится, я не знаю. — Я должна была быть там, — вырывается у Гермионы раньше, чем она успевает прикусить язык. Страх потери друзей, смерти кого-то из дорогих ей людей, страх, что она зря доверилась Малфою, снова отдаётся шумом в ушах, заставляя Грейнджер опуститься на край кровати. Палочка в руках дрожит, выдавая её. — Они чуть не погибли. Они все. Они уверены, что я всё знала. И поэтому отказалась. Резко выдохнув, Гермиона смотрит на Драко, почти с мольбой. — Ты же не станешь скрывать, если что-то узнаешь? Довольно резко Малфой подбегает к кровати, но неожиданно останавливается в паре сантиметров от неё. Беглым взглядом Драко осматривает Гермиону перед собой и, наконец-то, обнимает её. — Тшш, моя девочка, ты не заслуживаешь такого отношения к себе. Я пытался отгородить тебя от Пожирателей смерти, но я безумно хотел показать тебе свою жизнь и себя самого. Драко нежно поглаживает острые плечи, тонкие руки. — Видимо, я не должен был. Но ты ни в чём не виновата, помни, пожалуйста, об этом. Я не стану скрывать. Гермиона всегда ненавидела собственные проявления слабости. Но сейчас она просто хочет знать, что Драко не при чём. Не из-за себя. Но из-за того, чтобы то чистое и тёплое, что она видела в нём в Малфой-мэнор не исчезало. Слишком крепко, как ей кажется, она предплечья Малфоя, будто он вот-вот может рассеяться, подобно сказке, в которой они жили прошедшую неделю. — Я не жалею о нашем Рождестве, — произносит она спустя какое-то время. — Помни и ты об этом. Первые уроки проходят спокойно. На лице Гермионы, в отличие от многих других учеников, нет и следа сожаления о начале учёбы. С энтузиазмом она принимается за выполнение заданий, записывает конспекты, закатывает глаза на тоскливые вздохи однокурсников, когда профессора озвучивают домашнее задание. — Кажется, я уже от одной трансфигурации умру, — пищит Паркинсон подруге, пока они стоят под кабинетом, где должно пройти занятие по Древним рунам. — Скорее станешь говорящим столом, — фыркает Гермиона, не отрываясь от прочтения книги, которую ей дал профессор Слизнорт. — И то не факт, знаний маловато. — О, сразу видно, что мы вернулись, — хохочат слизеринцы, наблюдая за перепалкой девушек. — Продолжайте, нам интересно, кто кого. Переглянувшись, Гермиона и Пэнси одновременно фыркают, отворачиваясь друг от друга. Первый урок трансгрессии выпадает на середину недели. Гермиона стоит у стены, вместе с другими слизеринцами, рядом с близнецами Малфой. Слушая хмыкание Алексии о том, что их могли научить такому полезному навыку и раньше, Грейнджер только улыбается одним уголком губ. В сторону гриффиндорцев, выстроившихся у противоположной стены Большого зала, очищенного от столов, Гермиона даже не смотрит. Произошедшее в первый день, разумеется, не прошло без последствий. Ещё пару дней Гермиона часто прятала свой взгляд от Драко, словно обвиняя себя в том, что позволила себе такое поведение. Пока сама не остановила парня по пути в подземелье. Утянув с собой за один из выступов, который полностью скрыл их от любых любопытных глаз, Грейнджер впилась в родные губы долгим поцелуем. Раз она просит правды от Малфоя и желает узнать его настоящего, то и сама не должна закрываться. Однако о своих друзьях она больше не заговаривала. — Итак, сегодня я расскажу вам основы, без знания которых вы элементарно даже не сдвинетесь с места, — проговаривает присланный Министерством профессор. — Лучше бы рассказал о том, что с нами будет, если нас расщепит, — тихо фыркает Алексия, склоняясь к уху Гермионы. Гермиона усмехается и всё-таки поднимает взгляд, встречаясь со взглядом Рона. Покачав головой, он отворачивается, заставив слизеринку лишь вскинуть подбородок и отвернуться.