Гермиона
Mus.: Naughty Boy feat. Bastille — No One’s Here To Sleep
Гермиона смеётся, зарываясь в снег пальцами, обтянутыми в мягкую шерсть перчаток. Она чувствует давление нависшего над ней тела и подбрасывает назад снег, который загребает руками. Слышит фырчание над ухом и смех друзей где-то неподалёку. — Тебе это с рук не сойдёт, Грейнджер, — вновь звучит над ухом бархатистый голос Драко и Гермиона чувствует, как он резко разворачивает её к себе лицом и она морщится от слишком ярких лучей солнца, бьющих по глазам. Гермиона открывает глаза и тут же жмурится от ярко светящейся палочки, направленной прямо ей в лицо. Дёргает головой, стараясь скрыться от раздражителя, из-за которого в висках безумно стучит набатом, как всё вокруг тут же заглушает шум в ушах, а к горлу подступает тошнота, заставляя Грейнджер согнуться над грязным полом. — Ты перестарался, дубина, — различает Гермиона голоса. — Не мог её обездвижить заклинанием? — Но так было быстрее, — от этого голоса Гермионе вновь хочется нагнуться над полом, свесившись с того, на что её усадили. — А палочка тебе на что, идиота кусок? Мерлин, за что мне это. Грейнджер слышит, как кто-то применяет очищающее заклинание, а потом тяжёлая рука касается её плеча, заставляя всё-таки поднять голову и попытаться сфокусировать взгляд на человеке перед ней. В нос ударяет смесь запахов и рвотный позыв не заставляет себя ждать. Мужчина отпрыгивает в сторону, с омерзением наблюдая за покашливающей девушкой. Взяв себя в руки, Грейнджер старается не делать резких движений, но всё-таки тянется рукой к карману кофты, где должна быть спрятана палочка. И лишь тогда обнаруживает отсутствие как палочки, так и самой кофты. Подняв максимально злой, насколько возможно, взгляд на своих похитителей, Грейнджер медленно выпрямляет спину. — А теперь потрудитесь объяснить, олухи недоразвитые, какого чёрта происходит? — хрипло, но уверенно требует Гермиона, наконец, рассмотрев мужчин перед собой. Один, повыше и шире в плечах, стоит дальше. Видимо, именно он и вырубил её таким грубым маггловским способом. Второй, более тонкий, хотя такой же высокий, со спутанными светлыми волосами, изучающе смотрит на пленницу. Гермиона переводит оценивающий взгляд за их спины и различает в темноте ещё двух егерей, которые без интереса переговариваются о чём-то своём, распространяя по комнате только отзвуки шёпота. Светловолосый егерь хмыкает, ставит стул перед собой и перекидывает через него ногу. Усаживаясь перед Гермионой, он складывает руки перед собой на высокой спинке. — Советую выбирать выражения, — с усмешкой проговаривает мужчина, проводя грязным пальцем по своей нижней губе. — Хотя согласен, что он олух. За такое маггловское поведение хочется швырнуть Авадой и забыть о таком позоре. Гермиона молчит, наблюдает, выжидает. Потеря волшебной палочки заставляет панику подниматься внутри, а сердце бешено колотиться. Будто теперь она действительно беззащитна. — Теперь ты, малышка, наша гостья. Правда, мы пока не можем проявить всё наше радушие, — Гермиона сдерживается, чтобы не содрогнуться, когда оба егеря гадко улыбаются при этих словах, осматривая её. — Но, если ты будешь хорошей девочкой, то, твоё пребывание здесь будет максимально… безопасным. Вновь в глаза бьёт Люмос одного из них, заставляя девушку зажмуриться и отвернуться, а головную боль усилиться. — За пределы комнаты не выйдешь. Тут ты можешь побаловать себя банными процедурами, — хмыкает главный, как понимает Гермиона, открывая одну из двух дверей в комнате. — Если, конечно, любишь водичку попрохладней. Еду будем приносить дважды в день. — И на сколько я здесь? — тихо спрашивает Гермиона, оглядывая егерей, стараясь понять, у кого из них её палочка. — О, это зависит не от нас, крошка. Широкая кровать вовсе не похожа на ту, которую ставят в темницах. Убранство комнаты, хотя и старое, но ярко демонстрирует, что раньше этот дом явно принадлежал богатой семье. И хотя теперь тут всё в пыли, с потолка свисают комки паутины, а холод нежилого дома пробирает до самых костей, Грейнджер пытается понять, кому принадлежит дом. Каковы шансы, что её тут найдут? Откинувшись, к удивлению, на свежие подушки, Гермиона вновь морщится, сжимая голову в ладонях, словно это может помочь успокоить боль. Шансы на то, что её найдут, стремительно падают до нуля, стоит Гермионе смириться с тем, что она сейчас может оказаться в любой точке страны. А значит надо выбираться самой. Но как быть без палочки? — Мисс Грейнджер, Ваша очередь. Сделав короткий вдох, Гермиона смотрит на палочку, направленную на неё. Ей предстоит провести под водой несколько часов. Так получилось, что именно она — то сокровище, которое должен спасти один из чемпионов в этом году. И кто её дёрнул связаться с этим Крамом. Она чувствует, как тело погружается в ледяную воду, как чьи-то руки утягивают её на дно. И на какой-то миг ей кажется, что тут она теперь и останется. Вновь ей в комнату приносят поднос с несколькими тарелками. Вновь на них нечто, даже не похожее на еду. Фыркнув, слизеринка отталкивает от себя тарелки, лишь выпивает мутную воду, снова забираясь в кровать. — Слышь, Гретс, эта девчонка второй день отказывается от еды, — слышит она голос за дверью. Через несколько секунд тяжёлая дверь открывается и Гермиона старается тщательно запомнить ту часть коридора, которую ей видно сквозь появившуюся щель. Но также быстро дверь закрывается, впуская того самого светловолосого егеря. — Ну, куколка, что за капризы? — спрашивает он, присаживаясь на кровать рядом. Гермионе требуется вся её сила воли, чтобы не свалиться с кровати, стараясь быть как можно дальше от этого человека. Вместо этого она вскидывает голову выше. — Я уже говорила — поем, если отдадите мне мою палочку. У меня рана из-за вашего кретина. Мне необходимо хотя бы вылечить её. — Могу принести зелье, — пожимает плечами Гретс. — Но палочку свою ты не получишь, не держи нас за идиотов. — Тогда скажи, где мы, — Гермиона делает очередную попытку узнать хоть что-то. Хмыкнув, егерь хлопает Гермиону по щеке и выходит из комнаты. Мгновенно подскочив с кровати, девушка бежит в ванную, умывается обжигающе ледяной водой, стараясь стереть с себя это прикосновение. Вернувшись в комнату, она смотрит в грязное окно и раздражённо выдыхает, понимая, что местность действительно ей не знакома. Она вновь пытается открыть окно, но то, заколдованное, не поддаётся. В окно летит старинная или просто настолько пыльная ваза и разлетается на осколки вместо него. Прорычав ругательство, Грейнджер упрямо смотрит на источник хоть какого-то света в комнате, пытаясь сконцентрироваться. Она чувствует, как одно за одним невербальные заклинания почти вырываются из неё, но так и не достигают цели. — Эй, грязнокровка! От голоса Беллатрисы у Гермионы бегут мурашки по рукам, а сама девушка резко оборачивается к двери. Наконец она может рассмотреть что-то за пределами комнаты. Коридор, обставленный в том же стиле, что и её комната, покрытый той же пылью. Но вот Гермиона удивлённо вскидывает брови, заметив небольшую груду камней у стены. Разрушенное поместье? — Как тебе тут живётся? — Беллатриса проходит по комнате вокруг Гермионы, осматривая всё вокруг себя. — Будет лучше, если я узнаю где живу. Лестрейндж хмыкает, оскалившись. — Все грязнокровки такие тупицы? Гермиона молчит, наблюдая за Пожирательницей. Значит, Лестрейндж не знает о том, кем Гермиона может быть. Можно ли это считать преимуществом? Всё можно считать преимуществом. — А все Пожиратели отвечают вопросом на вопрос, думая, что это так остроумно? — Мерзавка! — крик разносится по комнате, а Гермиона сжимает кулаки, стараясь не отшатнуться от разгневанной Беллатрисы. — Я ведь только сегодня обрадовала твоих дружков, что ты в безопасности. Не заставляй меня взять слова обратно. Сердце предательски заходится в яростном беге, заставляя кровь отхлынуть от лица. Лестрейндж скалится, довольствуясь реакцией Гермионы. Кивает, проводя кончиком палочки по шее девушки. — Да, они решили наведаться в дом к родителям. Все такие грозные, воробушки. Того и гляди, готовы были искорки своими палочками пустить. Предатели. — Это ещё почему? — решается заговорить Грейнджер. — Потому что, ни один из вас, неблагодарных тварей, не верен Тёмному Лорду, — выплёвывает Пожирательница. — Но ничего, мы над этим поработаем. Ах, да, сердцевина твоей палочки выглядит весьма занимательно. Беллатриса бросает к ногам Гермионы разломанную пополам палочку. Кажется, будто она даже уменьшилась в размерах, подобно увядшей живой лозе. Грейнджер падает на колени, собирая обломки трясущимися руками, не в силах объяснить то, что стремительно окутывает её сердце. — Как ты посмела… — слетает с её губ прежде, чем Гермиона понимает, что говорит и кому. Она почти мгновенно изгибается под неестественным углом, пока в ушах звенит безумный крик: — Не смей со мной говорить в таком тоне, мерзкая девчонка! Ты никто! Поганая грязнокровка! Отродье! Я смею всё, а ты ничего! Ты поняла?! Вместо ответа Грейнджер кричит, думая лишь о том, как её изнутри буквально выворачивает, а кости натужно трещат, готовые вот-вот сломаться. Гермиона проходит по незнакомым садам и после хмурится, понимая, что находится в Ильверморни. Торопится найти выход из школы, но только больше путается, чертыхаясь. — Грейнджер, ты же волшебница! Выражайся соответствующе, — звучит знакомый голос, заставляя Гермиону обернуться. Прошептав имя белокурой девушки, Грейнджер бросается ей на шею, обнимая, не обращая внимания на возражения и фырканье Алексии. — Алексия, прости меня, умоляю. Это моя вина, — лепечет Гермиона, утирая слёзы с щёк. Алексия закатывает глаза, хватает Гермиону под руку и ведёт запутанными коридорами прямиком к библиотеке. Остановившись в дверях, они наблюдают за ними же, копающимися в книгах. — Сколько всего вы перерыли, — смеётся Алексия. — Книжные черви! А ведь не зря. — Зря. Мы не можем повлиять на кулон так, как нам надо. — Не зря, потому что ты узнала о себе, благодаря моему братцу. — И потеряла его, — сердце болезненно сжимается, когда Гермиона смотрит на Драко, такого далёкого, недоступного. — А последняя ваша ночь говорит об обратном, — заискивающий тон, который заставляет Грейнджер покраснеть. — Вы слишком упрямы, но иногда, ради сохранения чего-то важного, стоит засунуть свою гордость в задницу, Грейнджер. Очередная ночь, когда Гермиона просыпается от ощущения щемящей душу тоски. От нестерпимого голода кружится голова, а потрескавшиеся губы саднят. Однако ей, наконец, удаётся побороть страх и сомнения. Гермиона выдыхает, когда невербальная магия вновь начинает срабатывать. Начиная с трансфигурации одной жидкости в другую, Грейнджер почти сутками практикуется, через силу поедая то, что ей приносят егеря. Гордо вскидывает подбородок, когда к ней наведывается Беллатриса и позволяет себе иногда понежиться в горячей воде, подогретой и без помощи палочки, обломки которой она всё ещё бережно хранит под подушкой. Гермиона старается бороться, но с каждым днём ей всё больше страшно от мысли, что ей не удастся сбежать. Перед внутренним взором почти постоянно стоит Малфой. То он улыбается, то буквально пожирает её взглядом, то закатывает глаза или просто задумчиво смотрит вдаль, сжимая её руку в своей. Грейнджер скучает. И безумно боится, что потеряет этого человека. Боится, что он покинет её, исполнив своё обещание, но позабыв о других. Данных пусть и не искренне. Каждое появление егерей заставляет Гермиону буквально сжиматься, ожидая дурных новостей. — Не уходи! —выкрикивает Гермиона, бросаясь следом за медленно шагающим Малфоем. Она обхватывает руками его со спины, прижимается щекой к лопаткам, вдыхает запах, заполняя им лёгкие. — Я люблю тебя, Драко, пожалуйста! Холодные пальцы касаются её ладоней, расцепляют руки, откидывают от себя. Сухой приказ не трогать его режет по ушам, заставляя сердце каменеть и одновременно разбиваться на миллионы осколков. — Не бросай меня, — тихий шёпот, срывающийся с губ, растворяющийся в пустоте. Грейнджер прижимается ухом к двери. Лишь тихое похрапывание доказывает верность её наблюдений: после обеда её охранник засыпает мгновенно. Беззвучное Алохомора к удивлению срабатывает сразу, позволяя Грейнджер открыть дверь. Сбежать из самого дома, только добраться до места, где она сможет трансгрессировать. И всё будет хорошо. А уж что сказать Тёмному Лорду, чтобы он не тронул её близких, она придумает. Незнакомые коридоры, наполовину разрушенные стены. И лишь огромный портрет у одной из дверей, заставляет Гермиону остановиться. Супруги Лестрейндж холодно и надменно взирают на неё, скалятся, сжимая в руках свои палочки. Гермиона слышит шум. Заметили. Она бросается по коридору дальше, отчаянно кидается к окнам, надеясь, что хотя бы одно из них можно разбить. У лестницы она сталкивается с егерем, который заламывает её руки, стараясь удержать девушку. Извиваясь, подобно змее, Гермиона яростно вырывается и только стискивает зубы, когда грубые руки слишком сильно сжимают её запястья перед тем, как она выбирается. «Помогите!», — бьётся в голове против воли. Когда она чудом увиливает от рук ещё одного егеря и летящего в неё заклинания, Гермиона всхлипывает, заметив довольно широкую брешь в стене поместья. У самого края её вновь ловят, но Гермиона замирает и сама, уставившись широко раскрытыми глазами на двух парней, чёрные мантии которых развеваются на ветру. Гермиона кричит его имя, отчаянно, настолько громко, насколько позволяет охрипший голос. Не сводит с него взгляда, стараясь проникнуть в само сознание Малфоя, чтобы он хотя бы узнал, где она. — Круцио! — грубый голос Гретса звучит совсем рядом. Вскрикнув, Грейнджер падает на колени, жалея, что щель в стене мала для неё. Она старается блокировать заклинание Гретса, которое по силе значительно уступает Беллатрисе, но вместо этого её скулу обжигает резкий удар. — Тащите её обратно, не то с нас шкуру сдерут, — зло рычит егерь, приподнимая Грейнджер с пола за волосы. Попытки вырваться приводят лишь к тому, что её связывают с помощью Инкарцеро и бросают в комнату подобно мешку. Она всхлипывает, пытается отползти, но верёвки только прочнее впиваются в кожу, оставляя алые следы, которые вскоре точно нальются синевой. Скула ноет, а Грейнджер вновь и вновь пытается выбраться, повторяя про себя заклинания, пытаясь заставить их работать. Она вспоминает, как Малфой и Нотт оглядывались, словно вовсе не видели дом перед собой. А значит они и не слышали её. Она выберется, и сама сможет. Но от того, что спустя неизвестное даже ей количество дней, она наконец увидела Драко, в сердце разливается радость, вперемешку с ещё большей тоской.