***
А потом в один день Красный зашел в каюту без скафандра, нервно приглаживая пятерней взъерошенные волосы. Повернулся к нему, хлопал по щеке, улыбаясь и что-то быстро говоря. Он вообще любил поболтать. Наверное, они бы подружились, не перебей тот половину экипажа и не запри его в гребаной каюте. А ну еще, желательно, если бы тот не насиловал его по своему желанию. Это, наверное, тоже увеличило бы его шансы. Так, совсем чуть. Он, открыв двери, вечно запертые на ключ, развязал ему руки и вытащил парня в небольшой коридорчик. Желтому, сказать по правде, хотелось разрыдаться, но слезы, кажется, вытекли за время заключения в небольшой комнатке, так что он послушно плелся за парнем, пока Красный тащил его в, кажется, столовую. Он вытащил его наружу. Без скафандра. Тим не был дураком, пожалуй, если не считать его решение стать космонавтом. Все мертвы. Крыса добилась своего, перебив весь экипаж. Весь, не включая его. Его толкают на диванчик, подходят, садятся рядом, тихо смеются ему в искусанную шею. Красный вообще питал какой-то повышенный интерес к его шее. Тима трясет, он залезает на диван с ногами, прижимая колени к груди и отворачиваясь от убийцы. Из одежды — лишь спальная футболка да шорты, которые каким-то образом Красный вытащил из его каюты неделю назад. «Хоть бы ушел. Господи, если ты существуешь, сделай так, чтобы он ушел» Одна из причин, по которой Тим был атеистом. Либо Бога не существует, либо он очень ненавидит человечество, потому и не отзывается на просьбы своих творений. В любом случае, предатель не уходит — лишь треплет парнишку по грязным от крови волосам, что-то раздраженно шепчет на ухо и, резко встав с дивана, стаскивает Жёлтого за собой, чудом не роняя — поймал буквально за секунду до падения. Жёлтому, в общем-то, плевать. Упадет и упадет. В его ситуации это — не самая важная проблема. Но висеть на чужом теле мешком неудобно, потому он волей-неволей хватается за его плечи. Куда брюнет его тащит, Тим не смотрит. Положив голову на плечо парня, он замечает кое-что, что очень даже заслуживает его внимание. Пистолет, спрятанный за пояс. Оружие манит парня сильнее, чем в первый день заключения мнимая свобода. Хотя, отчасти пистолет — это и есть ключ к этой самой свободе. Он тянет руку, как можно незаметнее убрав ее с плеча Красного, старается не совершать лишних движений, но его почти мгновенно скидывают на холодную плитку, заставляя болезненно поморщиться. — Не стоит, — Красный хрипло смеется, доставая пистолет и направляя его на парня, сидящего на полу. До того только сейчас начинает доходить, что он сидит в душе. Похоже, маньяк притащил его на банные процедуры. Парень неуверенно дергает головой, никак не реагируя на то, что на него направлено дуло пистолета. Тим давно нигде не был на корабле и сейчас он думал лишь о том, насколько яркий и обжигающий свет в душевой и как же он, черт возьми, режет глаза. Разве что пару раз в день Красный кое-как таскал его в туалет, как безумный оглядываясь по сторонам — лишь бы никто не увидел. Но хотя б в бутылку не заставил ссать, и на том спасибо. Только услышав недовольное цоканье, парень таки обращает внимание на оружие, чуть ли не касающееся его лба, морщится, поднимая на парня тусклый взгляд. — Стреляй. Пожалуйста, выстрели уже, — убийца недовольно морщится, пряча оружие обратно и Жёлтый лишь горько хмыкает. Ожидаемо. Его не отпустят. Уже не отпустят.***
Красный не оставил его одного — возможно, боялся найти его подвешенным на шторине, закрывающей душевую. Присев на корточки перед парнем, сидящим на полу, он кое-как стащил с него скудную одежду, провел ладонью по напряженной спине. Тим, всхлипнув, уткнулся в колени, прижатые к груди, тихо прошептав «не надо». Убийца лишь хмыкнул, набирая в ладони пахучего жидкого мыла и начиная растирать его по запачканному телу, покрытому в некоторых местах корками крови. Душ почти обжигал и Жёлтый просто забылся в тепле, подняв голову к воде, плещущей с потолка. Он даже не заметил, когда его начали наспех растягивать, а после — пальцы заменили на член. Он уже ничего не чувствовал, от веселого умного парнишки остались лишь блондинистые волосы, которые так и не лишились своего яркого цвета. Одуванчик… Осталось лишь поседеть для полноты картины, чтоб его. Тело выгибалось непроизвольно, вроде бы, ему - телу то есть - даже нравилось. Единственное, что Тим точно чувствовал — ему очень тепло. И он не был уверен, от чего: от члена в заднице или от горячей воды, что лилась на него. Возможно, и от того и другого. Закрыв глаза, он провалился в сон.***
Как его домывали парень не знал. Не знал, как Красный рассматривал тело, которое полностью принадлежало ему. Идеальный, чтоб его, парнишка. Он был года на четыре младше убийцы, но ему казалось, что разница в возрасте больше. Раньше так казалось, когда тот, закатывая глаза, просил его стащить с себя скафандр, пока остальные, сидя за круглым столом, смеялись. Красный ненавидел их всех. Всех, кроме этого парнишки, только-только закончившего подготовку. Это был его первый полет. И должен был бы стать последним, если бы Красный в один прекрасный день не понял — он не сможет его так просто убить. Не сможет убить того, за кем наблюдал уже полмесяца, радуясь затемненным стеклам шлема. Просто не сможет и все. Понял он это, когда прижимал к глотке Желтого нож, чувствуя даже через толщу костюмов то, насколько прекрасно это желанное тело. Он окончательно ёбнулся. Поехал кукухой, одержимый желанием владеть всего лишь одним идеальным человеком. Он не мог его убить. Не мог заставить себя просто этого совершить, хотя знал — это нужно. Если парень сбежит из каюты, то побежит именно туда, именно к той злосчастной кнопке, из-за которой тот потерял добрую половину нервов, услышав ее впервые, будучи запачканным кровью. Как он вообще выкрутился — до сих пор оставалось загадкой. Что-то там про труп, падение, больную бабушку друга и так далее и тому подобное. Так вот. Если он добежит до нее, то его выкинут в открытый космос, чего не хотелось. Он честно старался действовать быстро, но популяция корабля снизилась с шести человек до двух только через две недели. Но ничего. Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо.***
— Может скажешь мне свое имя? — вопрос, раздавшийся из-за спины, заставил парня резко обернуться, смотря на блондина, замотанного в плед, стащенный из каюты уже почившего сослуживца. Парню в последнее время нездоровилось, он умудрился простудиться, а из-за невозможности похода в медицинский кабинет — болезнь лишь ухудшалась. Убийца пообещал себе, что найдет лучшего врача, дабы тот помог вылечить Жёлтого. Но умирать, кажется, тот еще не планировал — хлюпал носом, температурил, иногда старался выплюнуть легкие, но не умирал. — Что? — Красный удивлен. Тим пару раз задавал этот вопрос после того, как он выяснил его имя, но убийца не отвечал. Наверное, боялся, что в случае побега, Жёлтый еще будет знать его имя. Но даже, спали тот его имя, он бы не убил Желтого. Притащил бы обратно, кусая наглое тельце, но ни в коем случае не отпустил бы так легко. А потом Желтый попросту перестал задавать вопросы. Так было бы даже лучше, если бы парень и вовсе не перестал реагировать на окружающий мир. Это бесило… — Ноа, — Жёлтый не видит, как брюнет с силой вцепляется в стол, на котором стоит приборная панель. Решение выдать, словно строжайшую тайну, свое имя, далось ему нелегко. Но вряд ли уже Тим сможет его кому-нибудь поведать. Все пассажиры уже спят вечным сном в космическом пространстве, куда в том числе скидывали и его жертв — места для хранения трупов на корабле не было, а все способы коммуникации с Земли оборваны, как и датчик слежения, который Ноа разломал уже в первую неделю. — Красивое имя, Ноа. Жалко, что как человек — дерьмо, — парень кое-как встает с дивана и, укутавшись в плед, уходит куда-то вглубь корабля, шаркая найденными шлепками, прежде чем Красный успевает хоть как-то отреагировать на столь неожиданную язвительность. И вроде бы надо уйти, поймать парнишку, но координаты для возвращения домой уже наполовину вписаны, а искать парня на корабле, а после и связывать — задача не из легких. И он просто вздыхает, возвращаясь к работе. Далеко не уйдет. На всякий случай парень накрывает рукой пистолет…***
Тревога становится полнейшей неожиданностью. На секунду мелькает мысль о том, что Жёлтый нажал на сигнальную кнопку, но в этом нет никакого смысла — он не хуже Красного знает, что все мертвы. Сирена бьет по ушам, разрывая барабанные перепонки, из-за чего расслышать причину шума и самой тревоги почти невозможно. Он поднимает голову и видит в дверном проёме Жёлтого. Тяжело дыша, тот держит в руке топор, который нужен был на случай опасных ситуаций. Крепления, словно мертвые змеи, болтались на ручке — Тим каким-то образом умудрился-таки снять его с положенного места «Внимание! Произошла чрезвычайная ситуация! Корабль будет разгерметизирован через 30 секунд, во избежание полного уничтожения судна. Весь персонал просим срочно занять спасательные капсулы. Повторяем, весь персонал просим срочно занять спасательные капсулы.» На их корабле не было спасательных капсул. Их корабль был новейшей моделью, за которую Красному заплатили бы далеко не один миллион долларов, но он был всего лишь испытательной машиной и не был готов к ЧП. Брюнет оглядывается и видит Желтого, крепко держащего топор. Тот грустно улыбается. Предателя предала жертва, как иронично. «Двадцать секунд» Красный падает обратно на стул, с которого вскочил, услышав тревогу, закрывает лицо руками. На нем с Желтым нет даже скафандров, дабы продержаться чуть больше — они валяются в его каюте. «Пятнадцать секунд» Желтый неуверенно подходит, отбросив топор в сторону и слабо улыбаясь, садится на пол, рядом, прикрывает глаза. — Наконец-то. Я так устал… «Десять секунд» Красный с силой хватает парня, сидящего внизу, на полу, кричит, орет, прижимает его к себе, задыхаясь. Тот чуть отстраняется. «Пять секунд» — Око за око, Ноа. «Три секунды» «Две секунды» «Одна»