Жить

Учиться жить после комы все равно, что заново родиться и расти: Вики научилась сама дышать, потом понимать обращенную к ней речь, ходить, говорить, есть самостоятельно. Одного лишь пока не сумела — отказаться от воспоминаний. …Целуется Люцифер не столько нежно, но столь отчаянно, что внутри разливается тревога; Вики не успевает сказать и слова — он первым разрывает их неожиданный поцелуй. Если бы она не знала его, сказала бы что Люцифер сбегает, но ведь не в стиле сына Сатаны — бежать от проблем?.. …Полет Энди красив — сколько времени прошло, но Вики все равно восхищается, хотя уже и сама научилась летать ничуть не хуже. Ади смеется где-то за спиной, смех у него заразительный, ему вторит Мими… …Мими стонет, сжимая в ладони красные простыни, выгибается на шелке, больше похожем на кровь, и Вики против воли улыбается и целует ее в колено, ощущая себя как никогда ближе к демонам… …Дино смотрит слегка нахмурившись, и Вики чувствует угрызения совести, словно застигнутый за плохим преступления ребенок… …Геральд хвалит ее за нестандартное решение на задании… …Мисселина хватается за второе крыло и вырывает его, а Вики кричит. Расти всегда больно… Расти всегда больно. Вики Уокер растет — учится писать, краситься, много рисует (врач говорит, что работа руками помогает восстановиться нейронным связям); когда тело более-менее приходит в себя и позволяет двигаться, начинает ходить. Сначала кружит по палате, а сиделка причитает и двигается за ней тенью, боясь, что девушка упадет; потом начинает покорять больничный коридор, после этаж. Она двигается через боль, как русалочка у Андерсена, однако со временем это приносит свои плоды. Из больницы ее выписывают в мае. Вики стоит перед своим домом, а в голове прокручивается раз за разом, как она с Люцифером приходила сюда проститься с отцом, и от воспоминаний на глаза наворачиваются слезы. Когда папа подходит со спины и кладет ладонь ей на плечо, Уокер вздрагивает, задумавшись слишком сильно. Она поворачивает голову к нему и слабо улыбается; из-за пелены слез силуэт отца плывет. Вики отвыкла от него и слишком привязалась к мысли, что его потеряла, поэтому их нескладные разговоры, неловкое общение приводит в тупик. -В твоей комнате я ничего не стал менять; врач сказал, что это минимизирует стресс и поможет восстановиться быстрей. В доме все так, как было до аварии, будто время в этих стенах остановилось. Уокер смотрит на фотографию матери, а видит только Серафима с золотыми крыльями за спиной. Позже она уберет фото в рамке в ящик стола и никогда не достанет более. Дни проходят мимо, пока Вики учится снова жить: весну сменяет пышное лето (солнце жарит так, будто ад решил устроить себе каникулы и поднялся на поверхность; она смеется, когда представляет Люцифера в гавайской рубашке с толстой леей на шее, танцующего хулу-ауну), позже приходит теплая осень. Вики ждет ответов от Небес, Вселенной и Шепфа, а ночами ей снится ее жизнь в школе в качестве Непризнанной — только хорошее; чаще в памяти откладываются плохие воспоминания, но ее мозг решил сработать по-другому. Первый полет, первое задание, посиделки с Мими, Ади и Сэми, рождественские каникулы с Мими, турнир по крылоборству, бал, и Люцифер. Много Люцифера, в ее снах он почти постоянно: самоуверенный, язвительный, ироничный, и в то же время по-своему заботливый; его подколки и насмешки, и его извинения (опять же, своеобразные и грозящие отчислением им обоим). Люцифер спорит с ней и целует ее, заставляет сражаться с собой во время занятий и показывает ей рассвет в горах, спорит и соглашается. После таких снов внутри все горит и плавится от боли, пока Вики, проснувшись на рассвете, умывается в ванной, не силясь признаться себе, что вода соленая от беззвучных слез. Уокер много рисует — нейронные связи, помните? — еще больше читает. Вскоре отец начинает беспокоиться — количество литературы, как религиозной, так и художественной растет едва ли не в геометрической прогрессии, но Вики слабо отшучивается. Шутка про ее кому повисает в прохладном воздухе октября, как и предложение папы обратиться к психологу. Когда она все-таки попадает к специалисту на прием — отец настоял — за окном бело от снега, а в городе бушуют рождественские распродажи. У психолога глаза Геральда — внутри рождается вопрос, но Вики не решается произнести его вслух. Врач даже чем-то неуловимо напоминает демона: весь сеанс она силится понять, что ее беспокоит, а в конце, когда ее приглашают на следующий прием, вдруг понимает. Голос. Манера разговора. В конце встречи Уокер слегка улыбается и тянет ладонь для рукопожатия. Когда мужчина касается ее руки, она прощается, называя его Геральд. Он едва уловимо вздрагивает. Вики уходит, чувствуя себя победителем. На следующем сеансе она убеждается в своей правоте: глаза у психолога зеленые, а не голубые. Чем ближе конец декабря, тем чаще снятся каникулы в Аду и Рождество в школе — ночами она отрывается вместе с Мими и Мамоном, и вновь и вновь проживает совместное празднование ангелов, демонов и непризнанных. А днем вместе с отцом украшает дом — в гостиной селится пушистая зеленая елочка, Вики опутывает ее гирляндой с макушки до пола, покупает елочные шары золотого цвета. Снега за окном совсем ничего, погода под конец года стоит морозная и ветреная. В двадцатых числах ей пишет в мессенджере одногруппница и приглашает на рождественскую вечеринку. Вики долго думает, но папа уговаривает пойти; он ходит с ней по торговому центру накануне в поисках платья (черное с золотом, корсаж и кружево, Люциферу бы понравилось), а двадцать четвертого самостоятельно отвозит к ресторану. -Повеселись хорошенько, — он улыбается, в уголках глаз собираюсь морщинки. Вики целует отца в колючую щеку, обещая позвонить, когда соберется домой. Одногруппники кажутся такими чужими, и весь вечер Уокер чувствует себя будто не в своей тарелке. Она смеется над шутками, принимает комплименты и почти искренне радуется, что Ирме сделали предложение, а Сара беременная первенцем. «Кто эти люди?» — тревожно думает Уокер. — «Что я делаю здесь?» Она вспоминает посиделки в поезде, и ресторан враз становится помпезным и безвкусным, а шампанское не идет ни в какое сравнение с глифтом. Эта компания — не ее, и эта жизнь не ее. Когда стрелки часов едва переползают на четверть десятого, Вики ссылается на усталость и головную боль, и сидящие за столом враз замолкают. Об автокатастрофе, в которую она попала, знает каждый, поэтому ее не останавливают — будто знают, что такое восстановление после комы. Уокер набрасывает красное пальто и, не застегнув его, выходит на улицу. Мороз тут же кусает голую шею, но Вики не чувствует. Она чужая здесь. Когда ее круг общения ограничивался отцом и психологом, Вики не чувствовала этого, но окунувшись в обычную жизнь обычных смертных, она, едва попробовавшая жизнь бессмертного на вкус, вдруг поняла, как пресно и скучно ей среди людей. Она многого не помнила из своей жизни после автокатастрофы и не знала, почему вновь оказалась на Земле, но лишь в одном Вики была полностью уверена: все, что она помнила, не было бредом во время комы. В какой-то момент она вдруг понимает, что ужасно замерзла. Пока ее трясущиеся пальцы застегивают пуговицы пальто, Уокер смотрит на витрину магазина игрушек, перед которой она остановилась. Смотрит — и не узнает своего лица. Надо позвонить отцу, отстраненно думает она. Надо вернуться к себе, в комнату, где в нижнем ящике стола лежит фотография матери в рамке, где кипа листов с лицами Мими, Ади, Сэмми, Люцифера и Дино, где нет необходимости сталкиваться с чужим для нее миром. Вики достает из сумочки мобильный, чтобы позвонить папе, но, внезапно, на экране высвечивается незнакомый номер. Раздумывая всего несколько мгновений, Уокер принимает входящий. -Тебе идет красный, ты знала? — произносит бархатный мужской голос, а девушка внезапно забывает как дышать. -Кто это? — внезапно срывается на писк, еще не веря, но точно зная. Этот голос снится ей уже так долго. -Ауч, Непризнанная, это было больно. Неужели ты забыла? Вики оборачивается, потому что видит в витрине, что за ее спиной, на другой стороне центральной улицы… Этот взгляд она узнает из тысячи, пускай и обличье у него совершенно чужое. Люцифер улыбается ей чужой улыбкой, и в груди вдруг становится тепло, будто Вики разом выпила бокал глифта. Она делает шаг ему навстречу, едва не бросившись под пронесшуюся мимо машину, но демон одергивает ее. -Стой, Вики. Ты сейчас не непризнанная, обезглавившая моего папашу, а простая смертная. И Вики стоит, жадно разглядывая его, слушая, как Люцифер дышит в трубку. -Ты мне снился, — произносит она срывающимся от близких слез голосом, и мужчина ухмыляется. Он начинает идти вдоль по улице, и Уокер, боясь его потерять, начинает торопливо идти по своей стороне улицы. -Неужели ты так скучала, Непризнанная? -Я скучала, — честно признается девушка. Она видит светофор и пешеходный переход, и догадывается, чего хочет Люцифер. Дождаться зеленого человечка почти равносильно пытке, но Вики терпеливо ждет, когда 30 сменится на 1. -Я тоже, — честно признается демон. Уокер сбрасывает звонок, когда начинает переходить дорогу, не сводя глаз с Люцифера, боясь, что он вот-вот исчезнет. Едва она оказывается на расстоянии вытянутой руки, мужчина заключает ее в объятия. И, как только она оказывается в кольце его рук, Вики с удивлением понимает, что плачет.