***
*настоящее время*
— доброе утро… здравствуйте…- отвечала здоровающимся и проходящим мимо людям Никольская, войдя в больницу. Ее клиника- это ее отдушина, ее детище, место, в которое оно готова возвращаться снова и снова, тогда ещё небольшая и совсем простая медлечебница, из которой она с нуля слепила одну из лучших клиник Москвы, поэтому, когда кто-то позорит честь ее больницы, она готова из кожи вон вылезти, но решить все проблемы. — Елизавета Дмитриевна, там…- подбежала Ходасевич и не знала с чего вообще начать, выдернув главврача от собственных мыслей. — Оля, Господи, зачем так пугать? — вскрикнула от неожиданности женщина. — там…- еле отдышалась девушка и продолжила.- там в патологоанатомическом отделении…- снова сбилась Ходасевич. — что? Что там? Труп ожил? — пошутила в манере Рихтера главврач, идя дальше. — нет…- смутилась иммунолог.- в общем, вас там ждут. — сейчас… можно я хотя бы халат надену? — возмущённо проговорила Лиза и оставив Ольгу одну, направилась к себе.*за несколько дней до этого*
— и что такого важного случилось, что ты меня отвлекла от просмотра новой серии «Народного целителя»?! — ворвался в кабинет Никольской диагност. — мальчик, на вид 1,5 года, нашли на помойке, где ползал абсолютно голый в пищевых отходах.- не поднимая глаз, проговорила главврач и протянула карту. — отмыть, найти мать и наконец оставить меня в покое. Все? Я могу идти? — ответил он и направился к выходу. — стоять! — грозно произнесла Лиза и встав, подошла к мужчине.- Андрюш, ну… тебя должно это заинтересовать.- более спокойным и более соблазнительным голосом добавила женщина, снова протянув карту. — меня может заинтересовать только твоё декольте, а это нет! — почему? — недовольно спросила Лиза, поправляя блузку в районе груди. — потому что это не твоё декольте! — ответил он и развернулся. — диарея с кровью, сухость кожи и замедление физического развития. — и это только из-за твоего декольте.- развернувшись, Рихтер выхватил из рук женщины карту и вышел, а Никольская, только что одержавшая победу, самодовольно улыбнулась и села за своё место. Рихтер зайдя в ординаторскую, швырнул карту на стол, прямо перед носом Ходасевич, которая в этот момент пила чай и сел на стул, задрав ноги на соседний. — и вам доброе утро! — подкатив глаза, произнесла Оля. — так это же банальное воспаление кишечника.- сказал Калинин, прочитав первые две строчки в карте. — то есть ты диагноз только по кровавой диареи ставить собираешься? Дальше читай! — так… сухость кожи, красные глаза, нарушение физ. активности… — ну, это нехватка витамина А. Нужно сделать анализы, соскобы на подкожных паразитов. — да ладно?! Че, серьезно? А я даже и не понял. — ну… — баранки гну! Чего стоим? Марш за анализами! И мать его найдите. Ребята подскочили с мест и направились к палату к мальчику. Когда они пришли провести осмотр и взять соскобы, ребёнка предварительно помыли и одели. Через полтора часа анализы были готовы и Рихтер сразу же направился в кабинет Елизаветы Дмитриевны. — пришли результаты анализов.- протянул их Андрей. — кератомоляция? — произнесла Лиза, посмотрев результаты. — ну или по-другому- расплавление обеих роговиц. И да… мать мы не нашли. — нашли… точнее нашла. Ребенка зовут Ваня и его биологическая мать- сильно пьющая женщина. А в каких условиях находился ребёнок даже страшно представить. — ему срочно нужна пересадка обеих роговиц. Иначе… максимум неделя… может меньше. — я понимаю, но… у нас сейчас нет подходящего донора, а ждать очередь на пересадку- это очень долго. Он может просто не дождаться. Извини, Андрей.***
Через три дня в морг поступает насмерть разбившийся на мотоцикле парень. Совсем молодой, восемнадцати лет, у которого ещё вся жизнь была впереди, столько планов и амбиций. — Никольская! — поймал взглядом в коридоре женщину Рихтер. — извините…- неловко извинившись перед людьми из министерства, Лиза подошла к диагносту. — ты совсем ополоумел? Это комиссия из министерства, я почти договорилась о спонсировании.- зло и тихо сказала Лиза. — я нашёл донора! — кому? — тому пацану с помойки. Ваня, или как так его. — я очень рада, Рихтер! Давай не сейчас. — он в любую минуту может умереть, а ты тут лясы точишь? Мне всего лишь нужно разрешение. — подожди десять минут.- проговорила сквозь Зубы женщина.- сейчас провожу вон ту тётю и того дядю и я вся твоя! — с ноткой сарказма добавила она и вернулась обратно. Чтобы наконец выловить главврача, Рихтер решил сразу же пойти к ней в кабинет. Как говорится -«Двух Зайцев одним выстрелом», и разрешение получит, и диван там куда более удобнее его. Через 20 минут, ничего не подозревающая Никольская направилась к себе, совсем забыв про разговор с Рихтером. — что ты здесь потерял? — войдя в кабинет, подпрыгнула от неожиданности Лиза, увидев лежащего на диване диагноста. — совесть твою. Я тебя уже 20 минут жду! — что там у тебя? У меня мало времени. — сегодня разбился очередной сопляк, глаза которого идеально подойдут мальчику. — разрешение родители дадут? — в этом то и прикол. Давай мы глаза возьмём, а им не скажем. — аа… а на вопрос, где глаза их сына, мы ответим, что так и было? — Никольская, давай честно. Без глаз Ваня не сможет, а пацану они уже не нужны, а его родителям уж тем более. — Рихтер, нет! Ты обо мне подумал… ладно обо мне, ты о себе подумал? Нас же всех посадят. — хорошо… через пять минут жду тебя в третей палате… — зачем? — затем чтобы посмотрела, кому ты только что даже шанс на жизнь дать не хочешь.- ответил Рихтер и вышел. Никольская помассажировала виски и глубоко дыша, посчитала до десяти, чтобы привести мысли в порядок, хотя знала, что не поможет. Через пару минут Лиза встала из-за стола и подойдя к шкафу, достала бутылку коньяка. Налив немного в стакан, буквально на донышко, она выпила содержимое и направилась к выходу. Уже открыв дверь, она вернулась к столу и достав из ящичка духи, пшыкнулась пару раз. Один раз в шею, а второй на внутреннюю сторону запястья, потерев одно об другое. Зайдя в палату под третьим номером, она не увидела Рихтера, но зато увидела чудесного малыша, кудрявого и золотоволосого: таких, как он, в XVIII веке любили изображать ангелочками, расписывая дворцовые плафоны где-нибудь в предместьях Москвы или Петербурга. Никольская замерла на месте и просто смотрела на мальчика, будто она сейчас была под гипнозом. Через мгновение она почувствовала, как чьи-то тяжелые руки легли на ее плечи, заставляя расслабиться. — Никольская? — шептал на ухо Андрей. — а? — в этот же миг женщина «пришла в себя», зажмурив ненадолго глаза.- я даю разрешение на пересадку. Делай.- сразу же уверенно добавила главврач, начиная двигаться к выходу. Этот малыш запал Никольской в самую душу настолько, что весь день она думала о нем не переставая, мечтая, что когда-нибудь у неё будет такой же чудный ребёнок. Эту операцию, вернее — операции, и выполнил хирург-глазник, Рихтер и Никольская, которая все контролировала и помогала, выступая в роли ассистента Андрея, хотя она это не любила, мол, статус не позволяет. Все прошло успешно, мальчик стал видеть, повеселел.*настоящее время*
На следующий день в морг приехали родители погибшего мотоциклиста. И, опознав тело, каким-то совершенно непонятным для врачей образом обнаружили, что у их единственного сына без какого бы то ни было согласия с их стороны кто-то посмел забрать глаза. Понятно, что несчастные родители были и без того раздавлены горем: смерть лишила их единственного ребенка, — а здесь еще и такое. Забор роговицы с обоих глаз их сына они восприняли как оскорбление и надругательство над его телом. Отец и рыдающая мать с кулаками набросились на патологоанатомов: — Мы не давали разрешения! Верните глаза обратно! Хотим, чтобы сын покоился со своими глазами! Ну кому хочется объясняться с разгневанными несчастными людьми, да еще и в подобной ситуации! Побить могут. Вот и ретировались: — Простите, но мы в данной ситуации ни при чем. Это «глазники» и Рихтер виноваты, они глаза вашего сына забирали. Вот к ним идите и требуйте. В это время в морг, где и разворачивались действия, явился Рихтер с ребятами. — а вот и Заведующий диагностическим отделением.- стали все спирать на Рихтера патологоанатомы. Родители начали кидаться на диагноста и требовать своё. — тихо! — рывком крикнул он.- Оля, мигом за Никольской. А вы, крикливые мои, зайдите через десять минут и мы решим вашу проблему. — доброе утро… здравствуйте…- отвечала в это время здоровающимся и проходящим мимо людям Никольская, войдя в больницу. Ее клиника- это ее отдушина, ее детище, место, в которое оно готова возвращаться снова и снова, тогда ещё небольшая и совсем простая медлечебница, из которой она с нуля слепила одну из лучших клиник Москвы. — Елизавета Дмитриевна, там…- подбежала Ходасевич и не знала с чего вообще начать, выдернув главврача от собственных мыслей. — Оля, Господи, зачем так пугать? — вскрикнула от неожиданности женщина. — там…- еле отдышалась девушка и продолжила.- там в патологоанатомическом отделении…- снова сбилась Ходасевич. — что? Что там? Труп ожил? — пошутила в манере Рихтера главврач, идя дальше. — нет…- смутилась иммунолог.- в общем, вас там ждут. — сейчас, можно я хотя бы халат надену? — возмущённо проговорила Лиза. Вскоре она пришла в морг, где ее ждал Рихтер. — Рихтер, что уже случилось? — процедила сквозь зубы ворвавшаяся Никольская. — у нас маленькая проблемка. — насколько велик масштаб проблемы, давай сразу? — ну…- начал что-то мямлить Андрей и тут врываются снова потерпевшие. — добрый день.- произнесла им, ничего не понимающая Лиза. — вы кто? — с напором спрашивала мать и чуть ли не с кулаками подбежала, от чего Никольская «спряталась» за спину Рихтера, а Калинин и Егоршин еле успели удержать мать и отца того молодого человека. — вообще-то я главврач. А вот вы кто?! И что вы себе позволяете?! Охрану вызвать? — мы родители… парня, глаза которого вы забрали без нашего разрешения.- сквозь слёзы ответил отец. — примите наши соболезнования, но… чем мы можем помочь? — верните глаза! Наш сын не заслуживает такого отношения! — извините, но…- чуть ли сама не рыдает Никольская. — Ходасевич, ведите Ваню сюда.- шептал девушке Андрей Александрович. Лицо отца было красным, искаженным от гнева. Мама, та вся в слезах, плачет навзрыд. Оба кричат, отец угрожает, называет врачей извергами и садистами. Мать тоже кричит, голос высокий, отчаянный. Они требуют вернуть глаза их сына. В таких обстоятельствах говорить с людьми, находящимися в состоянии аффекта, невозможно. Они просто не станут никого слушать и не согласятся ни с одним доводом врачей. Обычным путем сквозь стену родительского горя не пробиться. Нужно отдать должное выдержке Никольской. Она им честно сказала: -глаза мы не можем вернуть, потому что они уже пересажены другому человеку, но если хотите, мы покажем вам того, кто теперь смотрит на этот мир глазами вашего сына. К этому времени подводят Ваньку и рассказывают историю его совсем еще коротенькой жизни. Потом сажают его напротив микроскопа и показывают родителям погибшего мальчика роговицы, пришитые Ваньке. — это глаза вашего сына. Хотите — забирайте.- хриплым голосом произнёс Рихтер. Ласковый Ванька, добродушно улыбаясь, подходит к матери и подает свою любимую игрушку. Люди, только что еще не способные что-либо видеть и понимать, замолчали. Стояли с открытыми от потрясения ртами и, не отрывая глаз, смотрели на это маленькое чудо, а он смотрел на них глазами их сына. Потом они посмотрели друг на друга, повернулись и ничего не сказав- ушли потрясенными. Надо ли говорить, что после выписки Ваньку они усыновили.***