Это конец. Я заебалась. Смысла не вижу, его просто нет. Кончено всё. Я разлагаюсь. Я словно труп, вся гнию в темноте.
***
Она стоит на крыше, смотря на заходящее золотое солнце, которое старается согреть всё и вся своими оставшимися лучами. Смотрит на великолепный закат, переходящий их тёмно — жёлтого в багряный, а из багряного уже в сумерки приближающейся ночи. Как жаль, что она может созерцать всё в последний раз. — Сегодня всё закончится, — чуть дрожащим возможно от холода, а возможно от накатившей истерики, девушка с великолепными серебристыми волосами, что так красиво переливаются на почти ушедшем солнце, шепчет в пустоту. В городе очень тихо, ведь многие ложатся спать. Но только девушка и двое парней нарушают эту тишину своими криками. Видимо, они ищут нашу героиню, но к их сожалению, бежать им ещё очень долго до здания той заброшенной многоэтажки, на крыше которой и обосновалась девушка. — Хах, а говорили, что я им нужна… Ебанные пиздаболы! — и подобрав лежащий рядом с ногой камень, серебняноволосая с размаху запустила его в даль, — Чёрт… Отходя от края крыши и обнимая себя за плечи, девушка пятится назад, при этом натыкаясь на камни и стекло, которое она со своим другом любила разбивать в дребезги, высвобождая свои эмоции.***
— Зачем?! Объясни, какого блять чёрта я снова наблюдаю на твоих руках порезы?! Тебе и так имеющихся шрамов мало? Россия, пожалуйста, прекрати так делать, я же не из своей вредности пытаюсь тебя отучить резаться, нужно находить другие способы вымещения эмоций, — задумавшись, парень тряхнул головой. Видимо ему пришла какая — то идея, потому что постояв с минуту, он резко схватил свою собеседницу и потащил в сторону заброшенных многоэтажек. Побродя около десяти минут между домов, что были так безжалостно убиты временем и прорастающими сквозь них растениями, паренёк с пшеничными волосами вывел их к более менее сохранившемуся зданию. — З — зачем ты меня сюда привёл? Слушай, я тебе конечно доверяю, но блять, мне не по себе от этого дома. — Не ссы, малявка, сейчас дядя покажет наилучший способ релакса. И правда, когда они поднялись на самую крышу, с которой открывался просто потрясающий вид, Россия удивлённо глянула на протягивающего ей камни и квадраты стекла парня. — Не пялься на меня так, просто возьми и разбей, — отведя свои разноцветные глаза от удивлённой девушки, подросток ещё сильнее придвинул руку с пластинкой стекла. Наконец выйдя из ступора и забрав стекло, Россия перехватила его двумя руками и, подняв над головой, со всей силы кинула квадратик на пол. — Ха… Слушай, а помогает. Спасибо тебе, Америка.***
— Америка… — Ха, а на что ты надеялась, дрянь? Думаешь, если твой папаша весь такой могущественный, то тебе будут привилегии? Да ты даже своей младшей сестры хуже! Тебе никогда не стать такой же великой, как твой батя или бабушка. Ты ничтожество, — посмотрев на уже начинающую плакать девушку, Америка собирался уйти, как его грубо развернули и проехались по лицу кулаком. Россия вместе с отцом и братьями учила болевые точки на теле человека, а так же просто пыталась научиться драться. И видимо не зря. — Мразь, — и не сказав ни слова, девушка вышла из класса, а потом уже и из здания треклятой школы, где их со Штатами дружбе пришёл конец.***
Слёзы оставят следы на ресницах, Мокрой дорожкой пройдут по щекам. Их не увидят левые люди, Это не нужно им знать никогда.
***
Девушка ещё сильнее сжалась, опираясь на стену небольшой кирпичной коробочки, дверь которой вела обратно в полуразрушенный подъезд. Слезы текли из глаз, оставляя мокрые дорожки и следы растекающейся туши. Да, Россия красилась, хоть ей все и говорили, что она была очень красивой, с выделяющимися чертами лица, находились люди, которые могли её загнобить за малейшую растяжку на бедре или за маленький прыщик. И знаете, она бы не обратила внимания на это, если бы это был левый человек, но в её случае это были её братья: Украина и Азербайджан. И если последний очень редко оскорблял сестру из — за того, что они жили в разных городах и очень редко виделись, да и нагоняй от Грузии он получать не очень хотел, то вот украинец, что жил с девушкой в одной квартире, отрывался по полной. Не так оделась? Не так убрала волосы? Появился небольшой живот? А может прыщи? Всё, абсолютно всё подмечалось средним братом. И одному ему известно с какой целью это делалось, намерением оскорбить или же желанием помочь выглядеть чуть лучше. Но факт остаётся фактом, Россию это обижало, всё-таки как бы не относились к ней её родственники, она их любила.***
— Господи, Россия, ты решила окончательно в бомжа превратиться? Что за отстойный худи? Ощущение, словно мешок напялила, — ухмыльнувшись, Украина продолжил подмечать «недостатки» внешнего вида сестры, — Ой, а это что? Цепь? Слушай, ты под панкуху косишь или что? А мейк… Пиздец просто, снова глаза красными тенями подводишь? Реально как бомжиха. Больная бомжиха. — Украина, прошу, оставь меня в покое, я себя плохо чувствую и не имею никакого настроения на споры с тобой. — Конечно не имеешь. У тебя никогда нет настроения! Впрочем… Удачи в школе, если тебя не отпиздят из — за внешнего вида.***
— Уёбок… Грёбаный уёбок, чтоб ты горел в аду! — закричав во всё горло, Россия разрыдалась ещё сильнее. Всё же она устала скрывать эмоции и притворяться, что всё хорошо. Ей надоело казаться сильной, холодной и отчуждённой страной. Она. Просто. Устала.***
Днём словно клоун я всех веселю, а по ночам я пишу эти строчки, Дабы когда — нибудь сдохнуть одной От одиночества странной побочки.
***
— Эй, Росси, всё хорошо? К сидящей на подоконнике сестре тихо подошла Беларусь. Она была единственной, кто хоть как — то пытался поддержать её из всех обитателей этой квартиры. Украина засирал, отец просто срывался на старшей, а Казахстану было откровенно похуй, что, где и зачем его сестра. Оправдывался, мол, «Я же приёмный, хули мне о ней печься? Пусть сама ебётся со всем говном, она же старшая.» — М? Оу, привет, солнышко. Присядешь? — пододвинувшись и отведя руку с пледом в сторону, девушка указала на место рядом с собой. — Да, давай, — забравшись на не очень высокий подоконник и замотавшись во вторую половинку пледа, каштановолосая вновь спросила, — Ты так и не сказала… Всё в порядке? — Хах, да конечно, всё в норме, можешь не беспокоится. Не хочешь кстати шоколадку? А то я купила, немного съела и больше не хочу, — протягивая предложенную вкусность, Россия глянула на засомневавшуюся сестру. Она знала, это любимый вкус Беларуси, она не откажется. — Эх, ты снова ничего не ела? Ты же себе желудок испортишь, — всё же принимая сладость, девушка стала медленно жевать шоколад, расплываясь в улыбке. Молочный шоколад с солёной карамелью и арахисом, прям как она любит. — Нет, нет, я ела. — И что же тогда? — Суп. — А если я проверю? Тебе же потом хуже будет. — Пожалуйста, иди и проверяй, — и столкнув сестру с нагретого местечка, как бы намекая, что она обязана убедиться в правдивости её слов, Россия пошла с ней на кухню. И как же было приятно видеть удивление на лице младшей. — Эм… Что ж, молодец, Росси, я рада, что ты возвращаешься обратно. — Да, я тоже рада…***
— Беларусь… Её мне жаль больше всего, ведь если я сейчас сдохну, они же на неё накинутся… Хотя она может к Эстонии и ГДР уйти. В любом случае отец не позволит её обидеть. Россия всё продолжала сидеть на холодном бетоне, начиная чувствовать, как потихоньку коченеют её пальцы рук, как щеки и глаза начинает неприятно пощипывать от порывов ветра и продолжающих течь слёз, как её губы обветрились и, кажется, нижняя треснула и из неё стала проступать кровавая роса. Она чувствовала, как стали болеть её костяшки, которые она разбила вчера в порыве очередного приступа агрессии. Но ей было наплевать. В принципе как и всегда.***
«Как настроение? Грустная что — то.» «Нет, тебе кажется, всё заебись», — говорю я снова плача от боли и разбивая свои кулаки.
***
— Да где эта ебанутая?! Когда найдём её, я ей блять таких пиздюлей вставлю, в жизни убегать из дома не захочет! — Украина! Какого чёрта ты такую чушь говоришь?! Это ведь вы её довели! Вы и никто другой! Чего ты так на меня пялишься? Думаешь это не заметно, как вы к ней относитесь? Придём домой, я вам обоим устрою, и не дай бог Росси с собой что — то сделала, я сама лично вам яйца отрежу, понятно?! - не выдержав, Беларусь развернулась и вплотную подошла к Украине. — А я — то тут при чём? Это её проб...,— удивлённо спросил казах, но он не успел договорить свою излюбленную фразу. Его прервали. — Завались, блять, — прошипел украинец. Его уже порядком заебала эта беготня.***
Выхода нет. Я заебалась. Смысла уже я не вижу нигде. Просто пойду и прилягу на шпалы, Всем до свидания, я удаляюсь во тьме!
***
Наконец поднимаясь, Россия неспешно отряхнула свои штаны. Достала телефон и наушники. Подключила гарнитуру, зашла в вк. «Ни одного сообщения… Хах, всё-таки я реально никому не сдалась», — подумала девушка, включая свою любимую песню и вставляя наушники в уши. Убрав телефон в карман штанов, она медленно сняла куртку, положила её на стул, который когда — то они с Америкой сюда притащили, и, медленно подойдя к краю крыши, разведя руки в стороны, шагнула вперёд, в это манящее никуда, где она больше не испытает ни боли, ни радости, ни злости. Ничего.***
Спустя сутки её родные найдут труп, благодаря помощи Штатов. Но кроме изуродованного бродячими и голодными собаками тела, на крыше этой самой многоэтажки их ожидает куртка России с запиской в правом кармане:«Спасибо всем, вы меня довели) Россия»