Огненные касания

За день Антон соскучился по своему клыкастику. Он вообще ужасно удивляется, как можно скучать по тому, кого видишь каждое утро и каждый вечер, с кем проводишь очень жаркие ночи, с кем просыпаешься в нежных объятьях, кого безостановочно касаешься... Хотя, да, по тому, с кем много времени проводишь, скучаешь особенно. Антон с трудом заканчивает рабочий день, складывает в папку важные для отчётности бумаги, торопливо закрывает кабинет и быстро направляется к выходу. Сегодня долгий ход по парку отменяется, ему так необходимо прямо сейчас оказаться дома, обхватить со всем теплом Арсения и прижать его к себе. Но, придя домой, вампкуба он не находит. На кухонном столе обнаруживается записка «Ушёл в театр, любовь моя, скоро вернусь», отчего Антон чуть улыбается. Ничего, подождёт, вон его Арс сколько ждал до полного принятия и взаимности, что Шаст пару часов не продержится? Но на поверку уже через полчаса Антон чувствует, как огонь внутри начинает нетерпеливо подрагивать, а воздух ныть по венам. «А вдруг с ним что случилось?» – тревожно шумит ветер внутри, беспокоя мысли. «Вот здесь солидарен с ветром. Мы хотим уже завладеть вампкубьестью, где он?» – подзуживает огонь, немного шипя от недовольства. Антон же на все эти внутренние разговоры только и думает, что совсем рехнулся, раз понимает такие разговоры и слышит их у себя в голове. Это же надо было настолько влюбиться в человека, чтобы даже стихии теперь места себе не находили от его отсутствия. Шаст уже почти готов подорваться и лететь в театр, как на пороге появляется Арсений, немного мокрый, видимо попал под дождь. Антон тут же пресекая все разговоры кидается на даже не успевшего снять с себя куртку вампкуба с объятьями, игнорируя неприятную воду. О, наконец-то! – Ангел, – Арсений не звучит удивлённо, он почти урчаще выдыхает в поцелуй, чем будоражит стихии ещё больше. Неужели Арс тоже скучал настолько же? Антон стягивает с него куртку, затем расстёгивает пару пуговиц на рубашке и тут же атакует шею поцелуями, широко лижет по бьющейся венке. Арсений подставляется покорно, прикрывая глаза, ответно сжимая футболку на спине, едва слышно постанывая уже так. Нет, вампкуб скучал сильнее, потому что в каждом касании тоски раза в три больше. От этого понимания Антон почти рычит, прикусывает и оттягивает кожу на изящной шее, ловя себя на диком ощущении собственничества вперемешку с чувством овладевания не просто своим возлюбленным, а вампиром, который и сам горазд в шею кусаться. Антон не помнит того, как они добрались до кровати, отчётливее запоминается только то, с каким рвением Арсений снимает с него футболку и откидывает её так, будто она самый главный враг всей его жизни. Арса можно понять, эта ткань мешала ему почувствовать жар кожи его истинного, так что злость вполне обоснованная. Шаст целуется-кусается, прирыкивает иногда, потому что очень хочется, сильно хочется расцветить любимое тело метками принадлежности только ему. Раньше Антон за собой не замечал такого рвения к завладеванию кем-то, пока в его жизни не появился Арсений. Он никогда не думал об отношениях с мужчиной, пока не сблизился с Арсом. Считал, что прелюдия может быть и опущена, но это же его вампкуб, который смотрит на него так жаждуще и трепетно, что грешно оставить его без нежности ласк. Не хотелось привязываться к кому-либо сильно, пока не поцеловал своего клыкастика так, как целуют только самого любимого, самого необходимого, самого желанного и невероятно нежного человека на Земле. Для Антона Арсений исключение из всех правил, самое сладостное преступление против собственных принципов, единственный случай, когда маг готов пресечь все известные законы мира только ради своего вампкуба. Сегодня хочется зацеловать всё тело, не пропуская ни одной родинки. Антон это и делает, уделяя внимание каждой, но сейчас чувствуется необходимым покрыть теплом касаний всю спину. Ещё одно открытие в Антоновых предпочтениях – он до безумия, до трясущихся рук и подрагивающего дыхания обожает спину Арсения. Эти широкие плечи, будто высеченные из мрамора крылья лопаток, манящая линия позвонков, гибкая поясница и завлекающие ямочки над соблазнительной задницей. Антон не жалеет поцелуев, осыпает ими доверенную территорию, упиваясь тягучими постанываниями наслаждающегося Арсения. Шаст себя совсем немного увещевает по поводу, почему он так долго не понимал, что любит своего клыкастика, хочет его так сильно, что впору сомневаться, что Антон не суккуб. Но зато как прекрасно сейчас обволакивать Арсения своей любовью, которая кажется просто нескончаемой. Магу очень нравится любоваться тем, как его клыкастик получает удовольствие. Арсений как-то спросил, не кажется ли Антону его сильная эмоциональная отзывчивость наигранной? Шаст задумался тогда на долгую минуту, потому что даже и в мыслях не мог предположить, что его вампкуб в делах постельных может быть неискренен. «Иногда удивляюсь, что происходит в этой голове? А потом вспоминаю, что это ты, и перестаю удивляться», сказал тогда Шаст, целуя Арсения в макушку. А сейчас Антону особенно нравится наблюдать за Арсом, потому что сегодня спинной ракурс. Маг берёт его сзади, нависая всем телом над лежащим на животе вампкубом. Антон толкается медленно, плавно, успевая целовать родинки на плечах, нашёптывать восхищения Арсению на ухо, гладить грациозно изгибающееся под ним тело. – Мой жаркий, – поцелуй за ухом, – мой желанный, – руки сжимают бока, – мой любимый клыкастик. Арс только громче стонет, не в силах ответить словами, жмурится и подаётся ещё сильнее, насаживаясь на быстро вбивающийся в него член. Несколько движений – и Антон останавливается, подхватывая руками под грудь своего вампкуба, тянет за собой, ему хочется сидя. Арсений кивает часто, отталкивается от кровати руками, встаёт на четвереньки, пока Шаст поднимается на колени и вновь входит, поражаясь, как такое обычное погружение может быть таким чувственным, что сводит все нервы. Антон обнимает со спины, целует плечи, прихватывает губами кожу на шее и вновь начинает двигаться. Арсений может и хотел бы быть тихим, но маг оказывается точен как никогда, поэтому каждое движение, каждый толчок – попадание по раздразненной простате, как разряд тока по всему телу, приятный до закушенной губы. Шаст сам сгорает от этой страсти, которая ощущается не просто сексом, а чем-то большим, чем-то очень важным. В один из множества толчков в жаждущее лоно Антон осознаёт то, что сейчас в его руках самый необыкновенный, самый лучший, самый-самый мужчина в мире, что он, такой статный и благородный, сильный и опасный, но покоряется ему добровольно, доверяя, со всей любовью, что в нём может уместиться... и от этого понимания хочется до хруста костей сжать его, но сжимаются только кисти до побеления костяшек. Арсений, видимо, любовавшийся всё время обхватывающими его руками, почти взвывает от переполняющих чувств, потому яростнее и неистовее подаётся, насаживается, пока не кончает, опираясь на подрагивающие от настигнутого пика наслаждения руки. Антону этого хватает, он догоняет спустя несколько особенно сильных толчков и валится на Арса с довольным стоном. Шаст не может отпустить своего клыкастика, даже выйти из любимого тела не может, ему слишком хорошо. Арсений заводит руку за голову и вплетается пальцами в светлые волосы на затылке своего истинного. – Обжигающий мой, – шепчет вампкуб, чуть поворачивая голову, чтобы упереться губами в щёку, мимолётно целуя, – я тоже соскучился, очень сильно. Ты не сошёл с ума, это взаимно. – Клыкастик, – Антон тепло выдыхает, улыбаясь так довольно, что солнце завидно показало бы ему средний палец, – люблю тебя, очень. Хочу тебя тоже очень. А нужен ты мне ещё сильнее очень. – Я весь твой, ангел, – ласково шепчет Арсений, намекающе чуть сжимая ягодицы, – чего бы ты не захотел, как бы ты этого не захотел, я всегда только за. – Арс, – Антон с удовольствием растягивает каждый звук в любимом имени, чем только больше заводит и без того возбуждённого вампкуба. Как выясняется, скучать по тому, кого видишь каждый день, можно. Если ты безумно любишь его.