узоры

Ёсан сидит перед накрытым столом, смотрит на вид с окна своей квартиры и взглядом тоскливо тонет в темноте. На другой стороне прозрачной пластины видны тонкие, совсем незаметные, но от этого не менее восхитительные узоры, нарисованные морозом. Сегодня на редкость холодно, если учесть довольно теплый климат этого города. Ёсан испытывает настоящее предновогоднее настроение впервые за несколько долгих лет рутинной жизни. В комнате тепло, даже немного душно от кипящей пару десятков минут назад работы. На кухне слабо, даже почти не горит свет; на горшках с цветами, — расположенных на полочках, которые прикреплены к стенам, — ярко, переливаясь из цвета в цвет, светит гирлянда. Аромат различных вкусностей, приготовленных самим парнем, до сих пор витает в воздухе. Несмотря на доносящиеся звуки вечеринки с квартиры, которая выше двумя этажами, из гостиной слабо доносится мелодия fools, приятно лаская слух. Ёсан прислоняется к спинке стула, расслабляется, прикрыв глаза, и полностью даёт музыке овладеть собой. В голове ещё некоторое время играет расслабляющая мелодия, а затем Кан погружается в лёгкий сон. Он явно устал после сегодняшней подготовки. Кану снятся приятные сны в сопровождении спокойных песен его плейлиста, но всему приятному свойственно иметь грань, поэтому совсем скоро телефон, лежащий на столе рядом с Ёсаном, начинает вибрировать, и звуки арфы, исходящие из динамика, достигают слуха спящего Ёсана. — Да? — немного хрипловатым голосом спрашивает Ёсан, свободной рукой потирая глаза и вставая со стула, с желанием размять затёкшие мышцы. — Ёсан Хён, прости пожалуйста, но мы с Саном не придём. — доносится с той стороны связи, и Кан заметно притупляет взгляд. — Почему?.. — грустно спрашивает он Уёна и кидает расстроенный взгляд на накрытый стол. — Нас… Не пускают, Хён. Его родители меня на звонок еле отпустили, вон уже зовут опять… — спешно отвечает ему Чон и старший слышит, как на заднем плане доносятся странные звуки, а затем улавливает тихое сановское «Уён!». — Ясно. Ничего страшного, — произносит Кан, мысленно язвительно говоря самому себе «Ну да, действительно ничего страшного». — придёте завтра, или… Когда будет время. — Спасибо за понимание, Хён. — вторит тот. — Ты только… Не обижайся. Мы обязательно придем к тебе. Люблю-ю, и с новым годом тебя! — радостно кричит Уён своему одинокому Хёну, и тот, в свою очередь, отвечает ему тем же, в конец добавив лишь «тогда, жду Вас на днях». Он прерывает связь, убирает сотовый в карман и неспешно отправляется в гостиную. Не доходит до комнаты, как слышит внезапный звонок в дверь. Слегка хмурясь, он открывает её, и очень удивляется, когда видит перед собой человека в полицейской форме. Чуть позже оказывается, что молодому человеку пришлось приехать сюда из-за того, что один из соседей пожаловался на слишком сильный шум. Полицейский, немного растерянный и не собранный, перепутал квартиру Кана с другой, которая находится на два этажа выше, всё так же небрежно попросил прощения за беспокойство, неловко улыбнулся и спешно закрыл дверь. Ёсана позабавило то, каким стеснительным был тот, поэтому сам и не заметил, как закрывал входную дверь с глупой улыбкой. Со странным чувством предвкушения чего-то, он вспомнил, что направлялся в гостиную, и продолжил свой путь. В гостиной царит уютная атмосфера. В комнате было бы темно, если бы не развешанные всюду маленькие фонарики и гирлянды. Одна гирлянда словно ветви ёлочки, пушистая, её мелкие фонарики хаотично расположены, и светятся приятным золотистым цветом; сперва загорается до предела, держится на пике пару секунд, а затем неспешно потухает. Из-за своей длины, она была развешана почти по всей комнате, обрамляя и комоды с игрушками, и настенные горшки с цветами, и вообще всё, где только было место. Второй вид гирлянды особо ничем не примечательный, если не брать в расчет её размеры. Горящая ярким светом луны сеточка была навешана на большую стену, почти полностью закрывая её, а к самой гирлянде декоративными прищепочками были прикреплены новогодние фотографии. На нескольких из них был изображён и сам Ёсан, лежащий в огромных размеров белых сугробах; заливисто смеющийся над упавшим в снег Уёном; улыбающийся прямо в объектив камеры. Эти фото владелец очень бережно хранит, ибо снег — редкое удовольствие, и было оно последний раз… 3 года назад. Ёсан каждый год зимой достаёт эти фотографии и подолгу тоскует, глядя на счастливые лица. Кроме дарящих чувство загадочности гирлянд, комната была усыпана декором. Аккуратная, маленькая ёлочка, оформленная со вкусом, стояла на углу комнаты. Напротив ёлочки был расположен средних размеров диван, застеленный махровым одеялом. Рядом стоял гармонирующий со всей цветовой гаммой гостиной пуфик, а пол был покрыт мягким, длинным ковром серого цвета. Посередине комнаты стоял большой телевизор, а рядом с ним огромные колонки и музыкальный центр. И если ТВ он смотрит очень редко, то музыку слушает каждый день. Вся комната, включая и технику с мебелью, была выполнена в пастельных, светлых цветах, что придавало максимальную уютность даже в самые скверные дни. Слева от двери, почти на всю стенку, было расположено огромное окно, по бокам которого небрежно висели шторки. Рядом с окном стояло небольшое кресло-качалка, обрамленное мягким пледом. Справа от него был мини-столик со сборником модных журналов, газет и прочего того, что Ёсан любил читать, когда ему скучно. В прозрачной панели можно было увидеть красоту большого и прекрасного города, насладиться вечерним закатом или темной, звёздной ночью. Ёсан всегда считал подобное прекрасным, поэтому часто оставался на праздники дома, наблюдая за городом в тихой и спокойной обстановке, попивая горячий шоколад и греясь в мягкой ткани. Он очень дорожил своей уютной, красиво и со вкусом устроенной квартирой, и считал, что наверное, его рутинная жизнь, всё-таки, не так уж плоха. Ёсан переключает скучные каналы одни за другим, но так и не найдя подходящего, выключает телевизор совсем, и прибавляет звук колонки. Начинает играть расслабляющее shape of my heart, и Ёсан с наслаждением садится на мягкий диван, позволяя разуму освободиться от всех забот, отдаваясь музыке. Но видимо, не суждено было ему в этот прекрасный вечер насладиться одиночеством и спокойствием, царившим во всей квартире. Процесс прервал тихий стук в дверь, и создавалось ощущение, что человек, постучавший в дверь, особо не торопился, чтобы ему её открыли, ведь стук был внезапным, но очень тихим, и стучали всего один раз, поэтому Кан сначала был не уверен даже, почудилось ему или нет. Он встаёт с теплого места, потягивается, словно кошка, и проходя мимо огромного зеркала, украшенного по краям новогодними блёстками и стразами, аккуратно приглаживает волосы, немного задержав взгляд на усталом виде. Его лицо было унылым, а плечи поникшие. «что за вид?» строго спрашивает он сам себя, и тут же выпрямляется, ослепительно улыбаясь, а затем всё же идет открывать дверь. Кан тянется в дверной ручке, открывает железную дверь и… Видит, как тот самый молодой человек неспешно спускается с лестницы. Что-то подсказывало Ёсану, что это был именно он. — Простите?.. — начинает Кан, слегка растягивая губы в рвущейся наружу улыбке при виде немного рассеянного парня. — Это были… Вы? Высокий парень оборачивается на голос Кана, смотрит на него недолго, что Ёсану от этого взгляда становится ещё теплее на душе, а сам человек начинает слегка краснеть, и в конечном итоге отводит взгляд. — Я… Э… Да, это… был я… Но, в общем то… уже неважно. — запинаясь, произносит полицейский, всё также устремив глаза в пол и внезапно заинтересовываясь в своих черных туфлях. Кан улыбается ещё шире, разглядывает силуэт парня со стороны. — Как Вас зовут? — Сонхва, а… Вас? — Ёсан. — улыбчиво отвечает Кан. — Сколько Вам лет? Пак сперва настораживается на странные вопросы незнакомца, и уже начинает жалеть о том, что постучался в дверь, но отвечает, что ему «23», а затем расслабляется, когда в ответ слышит смешок и «О, так Вы значит для меня Хён». Сонхва снова поднимает взгляд на Кана, собирает все силы в кулак, и наконец выпаливает: — Может, перейдем на «ты?». Ёсан мило улыбается, смеётся, словно звонкий колокольчик, а Сонхва чувствует прилив теплоты внутри. — Пойдем, Хён, не будешь же ты почти в полночь стоять в подъезде. — Смеётся. — Новый год нужно встречать, а мне не с кем. Пак сперва порывается уйти, но вспомнив, что позвонил в дверь ради того, чтобы попросить телефонную услугу с намерением предупредить родителей, что он не приедет встречать новый год, а свой сотовый полностью разрядился. Передумывает, и спешно поднимается обратно в квартиру. У Кана с лица улыбка не сходит, внутри загорается огонёк, а кровь начинает кипеть с новой силой. Ничто, даже любимая музыка, казалось бы, не поднимет настроение и не уничтожит чувство одиночества, но Ёсан быстро убедился в обратном, когда они с Сонхва, — с совершенно случайным человеком, — сидели за праздничным столом и что-то весело обсуждали, или когда Сонхва объяснил всю глупую ситуацию, случившуюся с ним в канун Нового Года, и то, как Кан, получается, хоть и немного, но изменил его рутину. За окном было холодно, на окнах всё отчётливее вырисовывались зимние узоры. В гостиной слабо звучал ненавязчивый Smoke Signals, в воздухе витало чувство расслабленности и полнейшего уюта. Кан сидит в кресле-качалке, умиротворенно закрыв глаза и вдыхая приятный аромат свеч. Пак, расположившись на мягком диване, смотрит украдкой на изящный силуэт и черты лица парня, восхищается его модельностью и красотой.

Он думает, что это, наверное, лучший Новый Год в его скучной жизни и загадывает, чтобы этот вечер с Ёсаном был не последним.

Младший раскрывает глаза, смотрит в сверкающую бездну. Впервые за последние 3 года загадывает не «Хочу, чтобы выпало много снега», а «Хочу, чтобы это не было случайностью».

Он медленно оборачивается, глядя на Сонхва и ловя его заинтересованный взгляд на себе. — Ты странный. А я люблю странности.