Мотылек

      «Нас всегда учили, что нужно следовать своей цели. Идти вперёд и брать от жизни всё. Мечтай! И иди за мечтой до победного конца!       На рекламной брошюре, которую раздавали после окончания школы, было нечто подобное. Сейчас бы вспомнить, какой там был текст. Не хватало мотивации.       Это только в книгах и сопливых фильмах красивые дамы успевают быть везде и одновременно, как-то совмещая работу, отдых и личную жизнь. Но в реальности всё оказалось слегка по-другому. Куда мрачнее, чем ожидалось.»       — Ева, мы тебя очень любим…       Почему я родилась человеком?       Мне иногда кажется, будто я родилась не в то время, не в том мире, не в том теле. Душа тянется к небу, но крыльев нет, чтобы вспорхнуть. Словно не кровь должна была циркулировать внутри моих артерий и вен, а нечто более ценное, далекое от цвета рубиновых камней.       — Не спи, Марни. Готовься к экзаменам.       Я киваю, даже не обернувшись к маме, неотрывно смотря через открытое на распашку старое окно с облупленной рамой синей краски. Весь мой внутренний мир хотел переворота, желал так, что порой я плакала от осознания, что когда-нибудь мне придется умереть, как все — от старости, рано или поздно, сегодня или завтра… Сама смерть кажется ничем страшным, как обычный долгий сон, равная миллиардам сотен лет безмятежной тишины. Именно тишина меня пугала. Звенящая в ушах тишина, где даже нет отголоска прошлого — счастья.       Пошел дождь… Такая тоска на душе. А до осени еще несколько месяцев. Это экзамен так влияет на меня?.. Или весь ком мыслей навалился? Почему я так много думаю?       Как птица в клетке, сказала бы про себя, но все в моих руках. Могу закончить школу, поступить в хороший колледж и найти работу… А что потом? Семья?.. Дети?.. И все? Неужели я такая же, как все сотни до меня?..       Неосознанно снова плачу. Я не хочу себе такую жизнь. Закрываю лицо руками, чтобы удушить в себе желание окончить свою жизнь на петле. Если смерть так неизбежна, то зачем мне пытаться что-то изменить, если в конечном итоге конец один — дубовый футляр под мой размер и крест над землей?       И снова приходит в голову мысль, что я — птица, настежь закрытая в клетке, у которого нет ключа и замка. Я - птица, которая не умеет летать. Я - человек, а моя клетка — это моя планета. Девчонка, у которой один путь в никуда.       Очередная паническая атака. Стало душно, словно петля уже брошена мне на шею. Конечности оледенели, как если бы кровь остывала внутри трупа. Перед глазами все темнеет, что даже нет света в конце тоннеля. Сердце… Мое одинокое юное сердце трепыхается в агонии, как птица в клетке — как я, окруженная атмосферой своей планеты, которую не вижу своим домом. Спина согнулась дугой, руки хватаются за шею, желая снять эту петлю. Но она затягивается крепче, подвешивая у окна, словно смеясь — «смотри, ты умрешь здесь когда-нибудь».       Горе от ума… А ум с сердцем не в ладу.       Может, я одна такая неправильная? Магалай Марин Уверика-Улсон, ты — дочь примы балерины кордебалета. Ты — старшая сестра. На тебя надежда… Но смогу ли я осилить все ожидания?.. Кто поможет ей выбраться из этой дыры, если не ты? Кто даст ей крылья, чтобы она взлетела?       — Марни! Марни, не плачь, пожалуйста! Псориаз обострится, ты же знаешь! — Голос младшей сестры отрезвляет, давая глоток воздуха, сняв петлю с шеи. — Я позову маму!       — Нет… Просто посиди со мной, Маринетт.       Я не могу умереть, оставив их всех, так эгоистично и самовольно просунув голову в петлю. И Маринетт, моя маленькая малышка, обнимает за плечи, успокаивая мое сердце.       Если бы мои мысли были материальны, то я боюсь, сколько бы городов спалил мой разум, который полыхал в огне? Если бы мои страхи встали передо мной, то сколько бы гектаров земли скрыли своей огромной тенью? Мое отчаяние равно трепыханиям мотылька, который обжегся об яркий свет лампочки — так же незаметен для других, но для меня самой губительно. Хочу кричать? Но что я скажу? «Не хочу такую жизнь»? Тогда, какую я хочу? Кем я хочу быть? Почему мои желания зависят от чертового экзамена, который может быть провален из-за одного балла?       Я хочу видеть так же ясно, как сокол, парящий над десятками тысяч метров над землей. Хочу узнать тайну Марианской Впадины. Хочу покорить Эверест. Хочу побить все рекорды Гиннеса. Я хочу жить! Хочу учиться на опыте своей жизни, а не в четырех стенах колледжа.       Всегда ли так будет? Всегда ли жизнь такая серая?       Время будет идти, а жизнь продолжит быть такой. Все вокруг пыльно-серое. Почему меня не отпускает мысль, что я лишняя, где бы ни была? Почему я не могу радоваться тому, что у меня есть родители и сестра? Почему я такая неблагодарная?       Где ты, мой Бог? Помоги же своему творению! Направь на путь истинный!       — «…Остатки автоботов разбросаны по миру. Все обвинения сняты, но давайте зададимся вопросом себе — они нам друзья или враги?»       И сквозь ливень мрачного дождя я слышу спасение в шуме телевизора. Мои серые глаза широко расширяются. Иссохшие бледные губы втягивают воздух, наполняя мои легкие до предела. Пальцы задрожали, снова ощутив тепло. Голоса в голове один за другим стихают.       Вскакиваю на ноги, подбегая к телевизору на кухне. Маринетт в непонимании бежит за мной. Мои ноги несут по маленькому коридору, но сейчас кажется, что наш домик стал огромен, что добежать не получится, и я не дотянусь до новостей в телевизоре. А потом забуду… Я хочу знать, почему мысли в голове стихли, а дождь в моем сердце прекратился.       И я вижу его — Оптимуса Прайм. Его величие и мужество ощущается на расстоянии сотен тысяч километров. Но даже телевизор, наверное, размером с дом не смог бы передать его мощь и силу. Его голос невероятен. Я слышу его обрывки фраз и понимаю, что вот он — выход.       Птица в клетке?.. Смогу ли я ее открыть? Смогу ли взлететь? Смогу ли я преодолеть сложности, которые будут меня ожидать на пути к своей цели? Я хочу увидеть его. Хочу увидеть их — другую расу. Я хочу знать, какого это — быть абсолютным и всемогущим.       Рука тянется к экрану телевизора, где транслировались новости об автономных роботизированных организмах с чужой планеты. Моя рука — ужасно худая, с длинными паучьими пальцами, на концах которых небрежно обрезанные ногти. Вся кожа бледная и в ссадинах от псориаза. Чешуйки мертвой кожи жгли, словно кто-то ежесекундно прожигает спичкой нежную беззащитную плоть. Такой контраст — моя слабая и раненая кожа и их броня из металла. Они такие сильные… Почему я не одна из них?       Я бы отдала всё на свете, чтобы стать такой, как они…       …       …       …       Сейчас, вспоминая свое прошлое в новом, в более крепком и устойчивом корпусе, я думаю, а может, надо все же быть осторожнее со своими желаниями. Я — одна из них. Я — трансформер. Я проживу долгую жизнь. Но чем я отплатила?..       Своей жизнью. Ошибками. Мамой… Слезами, когда меня оскверняли словами, называя падкой на деньги. Болью от своего недуга, сгорая в огне, не в состояний ничего сделать — от собственной кожи не сбежишь. Страданиями от несправедливости от мужчин, которые видели во мне надоедливого и наглого крота, которым проще сказать, что женщина насосала на свою должность, чем признать, что она прорывала себе путь тоннели, чтобы увидеть яркий свет в конце — свободу. От любви, где я надоела своему молодому человек… Почему жизнь девушки так тяжела?       Что не убивает, то делает сильнее?       Я тот же мотылек, который трепыхается от боли, стоит только обжечься… Такая же маленькая и слабая. Но по волею судьбы я взлетела, став крепче стали. Я не сильна, но могу сделать сильным другого, став для него опорой. И снова я верю в любовь — меня держат в больших ладонях, как ребенка, как маленький мотылек из стали. Стоит ему сжать меня в кулак, как я бездыханно умру. Стоит раскрыть ладони — и я улечу. Но я не могу оставить его. И он верит мне — мотылек опускается на кончик квадратного кончика указательного пальца, тонкими лапками хватаясь на исцарапанный металл. Но не только я теперь часть твоей жизни…       — Отпускай, — прошу тебя я с мольбой. — Ей надо идти.       Пожалуйста, не смотри на меня так — печально и грустно. Я тоже не хочу отпускать своего ребенка… Свою бэту. Ты — воин, силен и смел. Ты стал легендой в устах других. Но готов расплакаться от своего бессилия, ведь и ты, и я знали, что все так кончится — наше творение заберут. Не навсегда, но какой родитель пожелает отдалиться от своего создания? Она придет. Вернется. Обязательно с хорошими вестями, ведь мы все капнули в ее взросление частичку самого лучшего из себя, а ты — больше всего, проявляя неслыханную нежность и терпение при всей своей таковой опасной натуре.       Любовь моя, отпусти ее. Обними крепко, прижми к себе и скажи, что ты всегда рядом. Потом обниму я. И она улыбается, сверкая голубизной своих линз. Не держи ее, так она захочет остаться. Так надо — она мост к миру, ради которого полегли сотни.       Я дала тебе позывной из своего мира, такой прекрасный на всех языках моей расы — Ева. Я бы рассказала тебе про религию, про первую женщину, которая стала матерью для всех людей, но время поджимает. Такова жизнь твоей дани, моя дорогая. Я сделала все, что смогла. Весь мир сделал огромный шаг для твоего создания, а теперь… Все зависит только от тебя.