Два человека возвращаются домой

Президент Игорь Натальевич Катамаранов. Звучит неплохо — особенно по мнению давно почивших родителей Игоря, которых не стало в один миг, но которые мечтали именно о такой должности для своего единственного сына. О том несчастном случае он предпочитал не вспоминать, как и о жизни, которую вёл после их смерти. Игорь был далёк от политики и мира вообще. Там, в лесах и болотах, его не волновала судьба города, который хотели наречь в честь их семьи, но что-то как обычно пошло не так. В Катамарановске — или безымянном городе — всё шло не так. Его не волновала и борьба за президентское кресло ровно до тех пор, пока «Каблуки» не превратили грудь Жилина в решето. Спасая его жизнь, Игорь уже тогда осознал: нужно что-то менять и как можно скорее. Никто так и не понял, почему Жилин остался жив. Он испустил свой последний вздох задолго до встречи с машиной скорой помощи — Игорь, сидевший за рулём, помнил только то, что ему нужно уехать как можно дальше. От своей странной работы в рыбном надзоре, от искрящихся болот и опустевших улиц. Потом, очнувшись в лодке, он увидел Жилина, ждущего своей очереди на другой берег. Он говорил сбивчиво, но недолго: шёл себе, понимаешь, а потом умер. Игорь покачал головой и крикнул седовласого старика с длинной бородой, рыбачевшего неподалёку, помахал ему веслом. Дед пригрозил Игорю пальцем, но согласился, что Жилину надо вернуться обратно и разрешить все вопросы. С тех пор Жилин взял Игоря себе под крыло и даже помог ему в предвыборной кампании. Жители, знавшие и любившие Катамаранова за помощь — её отсутствие — и доброту, единогласно проголосовали за его кандидатуру и быстро вывели Игоря на первое место, оставив Марка Багдасарова и дальше прозябать на тюремной койке. В конце концов Игорь, облачённый в новенький чёрный костюм с чёрной рубашкой, согласился. Смирился. И хотя он приходил в лес кормить лис, которых растил годами, на болота Игорь больше никогда не возвращался. *** Единственной привилегией новоиспечённого президента была иномарка с затемнёнными окнами и перегородкой, разделяющей водителя и пассажиров. Квартира и имущество Катамарановых давно перешли государству, но Игорь не пытался это исправить. Он поднимался на третий этаж, отворял дверь, на которой кто-то вывел большими буквами слово «мусор», и, постоянно спотыкаясь о стиральную машинку, почему-то стоявшей в прихожей и служившей тумбочкой для перчаток и ключей, проходил в однокомнатную квартиру. Под потолком горела одинокая лампа, окрашивая потолок зелёным из-за абажура светом, в углу стоял продавленный диван, аккуратно заправленный клетчатым пледом. Целуя Жилина, ещё не успевшего переодеться в домашнее, в губы, Игорь улыбался какой-то странной улыбкой, а в его глазах плескалась тьма — такая тёплая и уютная, что в ней можно было утонуть и не заметить. Должно быть, именно это и случилось с полковником в тот день, когда он впервые в своей жизни увидел Игоря. Порой Игорь заезжал за Жилиным на работу — от отделения до дома было всего пятнадцать минут пешком, но машина ползла так медленно, что её обгоняли прохожие. Закрывая перегородку, Игорь снимал с Жилина фуражку и зарывался в его волосах носом, вдыхал приятный аромат цветочного мыла, привезённого кем-то в подарок из далёких стран. Жилин первое время стеснялся, поглядывая за водительское место, но неизменно поддавался соблазну. Пристёгнутые ремнями безопасности, они неловко тянулись друг к другу за поцелуями, сплетали пальцы и заговорчески улыбались — оба потеряли слишком много времени, разделённые судьбой, чтобы сдерживаться сейчас. Иногда они оставались в машине одни. Водитель, остановившись на парковке перед многоэтажкой, оставлял включенным мотор и радио и уходил домой. Тогда Жилин щёлкал ремнём безопасности и пытался пригладить волосы, но останавливался всякий раз, как в первый, бормоча что-то неразборчивое в своё оправдание и необходимость подняться в квартиру. Игорь не слушал. Его горячие ладони скользили под полы форменного кителя, сминали рубашку и цеплялись за кобуру на плечах, в которой хранилось табельное оружие. У самого Игоря тоже был пистолет — старый Маузер он прятал за ремень, хотя в нём не было никакой необходимости. Жилин хмурился, пытаясь уловить выражение лица Игоря в едва различимом свете лампочки, но быстро терял к этому интерес — увлечённый ласками, он первым вытаскивал Маузер и клал ещё тёплый пистолет на пол. Игорь не сдерживался. Хотя та тёмная сущность, поселившаяся в нём с самого детства, разрывала его изнутри. Она тянулась к Жилину с такой же страстью и жадностью, оборачиваясь вокруг его запястий и шеи призрачными ветками — тот был не против, он почти сроднился с мраком, который однажды спас ему жизнь. Жилин всегда смотрел Игорю в глаза. Поддерживая его за бёдра, он не отрывал взгляда, отвлекаясь лишь на то, чтобы коснуться его губ языком, слизнуть хриплое рычание, едва похожее на стон. Игорь брал его лицо в ладони и целовал так глубоко, что у обоих останавливалось сердце. Изливаясь на форменную рубашку, отутюженную только на груди, Игорь неизменно краснел, покрываясь пятнами смущения, но вовсе не из-за пальцев Жилина, сжимающих его член, и совершенно точно не от того, что они были в машине перед многоквартирным домом, где их могли увидеть. Игорь краснел от переполняющей его любви. Потом, выкуривая одну сигарету на двоих, они поднимались на третий этаж и отворяли дверь с идиотской надписью. Сталкивались друг с другом лбами в тесной прихожей и роняли одни ключи на двоих, едва успевая закрыть задвижку. Тихо смеясь подобно филину в ночи, Жилин ложился на диване с краю и утыкался носом в худую спину Игоря, чтобы следующим утром повторить всё заново.