Звёздный пепел

      Сара, а ты помнишь нашу первую встречу? Тогда ты назвала меня деревенщиной, сказала, что я никто, а я не могла оторвать от тебя взгляд. Мы были просто пеплом ослепительно сияющих на небе звёзд, и это ломало нас, потому что уже после первой нашей встречи мне запомнились твои синие глаза, в которых будто танцевала пьяная Луна. Я слышала тебя, словно сквозь пелену, и каждое слово, слетавшее с твоих губ, болезненно отзывалось во мне липкими и грязными пятнами, что остаются от разноцветной, слишком сладкой ваты. А сейчас ты, милая Сара, стоишь у окна, и если бы я могла говорить, сказала бы, что ты похожа на сигарету: так же медленно догораешь и неумолимо убиваешь меня. Только вот теперь непонятно, какая смерть приятнее — от тебя или от сигареты? И мы с тобой стали просто призрачными встречными в этой череде случайных событий, проносящихся мимо нас со скоростью света. Мы — всего лишь снежинки, что тают от лёгкого тепла окоченевших рук. Мы — бесконечность в квадрате, умноженная на синус ста восьмидесяти градусов. Я слышу твой мелодичный голос, что бывает таким мягким только с Джо, который опирается рядом с тобой о стену. Пытаюсь вдохнуть тебя целиком или хоть отчасти, но ты — бабочка с лиловыми крылышками, вечно ускользающая от меня в свои неведомые дали. И мимо меня пролетает всё то, о чём болтает Тодд, потому что я восстанавливаю в своей памяти аромат твоего «бесшовного» парфюма, который невозможно разобрать на отдельные цветочно-древесные ноты. Но ты похожа на розу, что я едва могу уловить спустя долгие недели исследования в этой тонкой, уверенной и сладковатой симфонии запахов. Такая же колючая, ядовитая и прекрасная. За окном осень расцвечивает листья на деревьях золотистой акварелью, а на душе — холодная, окоченевшая зима. И мы так же потерялись среди далёких звёзд, оставшись внутри такими же пустыми и бессильными. Нас уже не влечёт призрачная страна снов с её розовыми конфетами и имбирными пряниками: мы, как птицы, разбились о жестокую реальность вместе с нашими мечтами-аллюзиями.       Ты незаметно ускользаешь в школьный туалет, а я, словно тень, уже неотступно следую за тобой подобно призраку. Милая Сара, мы не соприкасаемся с тобой даже взглядами, но твой побег от Джо я воспринимаю как настоящее приглашение на банкет, лекарство от неизлечимой, мучительной болезни, что разрывает лёгкие на куски. Ты не обрачиваешься, а я не окликаю тебя: нам не нужны ни слова, ни взгляды, чтобы чувствовать друг друга. Захлопываю за нами дверь, закрываю на замок, и уже не помню, что вообще происходило в мире до этого сладостного мгновения, до дрожи приятно царапающего меня когтями времени. Теперь ты смотришь на меня. Смотришь на меня так, будто видишь впервые, словно мы и не грызлись, как собака с кошкой, будто я — твоя единственная Луна, самое заветное желание, самая важная недостающая крупица твоей крушащейся Вселенной. Такой ты бываешь только наедине. И едва дыша, я кончиками пальцев прикасаюсь к твоим блестящим пепельным волосам в страхе сломать, потому что ты так похожа на красивую фарфоровую куклу с большими стеклянными глазами, разрушить этот миг, что бесконечно будет жить в моём сердце. Ты же отчего-то так отчаянно цепляешься за моё плечо и так томно вздыхаешь. Не бойся, Сара, я никуда не убегу, потому что уже потерялась в тебе, потому что уже в твоём нежном плену. Подхожу ближе, и теперь нас разделяет только десять несчастных сантиметров. В твоих глазах сверкает мистическими огнями Луна, пляшут поплывшие от виски звёзды, а небо ухает куда-то в бездну. Я не выдерживаю и ловлю своими губами твоё дыхание, твои губы, пухлые, манящие и сладкие, словно безе, а ты одним движением вжимаешь в дверь и тонкими руками обнимаешь меня. Взлохмачиваю твои воздушные, как сладкая вата, волосы, вылизываю своим языком зубы, дёсна и смело качаюсь твоего. Ты робко отвечаешь, сжимаешь мою одежду, прижимаясь всё ближе. И мы уже не можем ждать, не можем терпеть. Я медленно вожу губами по твоей молочной, чуть розовеющей от жара коже и быстро, неумело расстёгиваю блузку, пока ты стягиваешь с меня чёртов колючий свитер. Мне кажется, что вечность замерла, превратилась в петлю из одной минуты, что теперь станет бесконечной заевшей пластинкой моих мыслей. Я глажу твои голые плечи с созвездиями веснушек и нежно, едва касаясь, выцеловываю. Милая Сара, ты дрожишь. Неужели тоже испытываешь это щемящее, ноющее томление в желудке, в груди… в сердце?.. Только вот времени нет, а ты обхватываешь мою шею, приближаешь к себе, будто разрешаешь мне прикасаться к твоему чистому, словно храм, телу. И я тяну тебя за собой на грязную плитку, больно, до искр ударяюсь об неё, потому что я снизу, а ты сверху, и так будет всегда. Мы вновь целуемся в школьном туалете, отнимаем друг у друга кислород, пока я с несвойственной мне смелостью снимаю с тебя кружевной бюстгальтер. Мои губы находят твою изящную и красивую, как творение искусства, грудь, и ты уже не шепчешь, что это неправильно, не можешь сдержать стона удовольствия, ведь я — твоя рабыня и, кажется, живу лишь для того, чтобы дарить тебе наслаждение.       Больно. Кап-кап… Слёзы… Я плачу? И правда. Почему же я так счастлива в рабстве своего палача? Когда мы выходим из комнатки, помятые, растрёпанные, покидая свой маленький мирок, где нам было хорошо, вновь делаем вид, что не знаем друг друга.