Обе белые

В кабинете доктора Венди ничего не изменилось. Разве что добавился едва уловимый запах табака - уж его Кенни учует везде. Как бэтсигнал в темном небе Готэма на столе маячили два картонных стаканчика. Один из них с погрызенной кромкой, еще мокрой от слюны, сигналил о нервном психозе бывшего владельца. Как неосмотрительно со стороны доктора Венди оставлять следы предыдущего пациента. Она казалась чистолюбивой и невероятно помешанной на правильности и последовательности выполнения правил. А два стаканчика не вписывались в идеальность окружения в рабочем кабинете. - Что застыл? - Венди подошла к нему и вручила бумажный стаканчик с апельсиновым соком. - Бери. - Удивлен, что Крот здесь курил. - С чего ты взял, что до тебя был Кристоф? Кенни пожал плечами. Доктор Венди любила загадки, вот пусть и узнает, как Кенни с навязчивыми идеями догадался о ее пациенте. - Присаживайся, - Венди кивнула на диван Откровений. И как зловещее предзнаменование: за окном потемнело. С самого утра погода не радовала - падал снег, то ускоряясь и заметая все вокруг, то давая мгновение набрать в легкие воздуха, чтобы вновь утопить под снежной метелью. Нехотя присев, Кенни съехал ниже, устраиваясь поудобнее. Стаканчик в руке, символизирующий мостик гребаной магии Дружбы и Доверия, он держал на вытянутой руке. Так хотелось показать магию воды и плюнуть в содержимое, но в последний момент удержался. - Ты знаешь наше условие, Кеннет. Да, пока он не глотнет из стаканчика и не представится, ничего не начнется. Может, посидеть так отведенный час? Нет, муторно: доктору Венди только в радость наблюдать за Кенни и его молчанием. - Я только что напился воды. Кенни хотел поставить стаканчик на подлокотник, но руки нужно было чем-то занять. Он вздохнул и все же представился по правилам. - Валяйте, доктор, что вам так хочется узнать? Венди внимательно его осмотрела, кивнула и заговорила, словно между сеансами не прошло недели: - Как-то мы говорили о том, что твой… эм… этот друг… - Стэн. Кенни хотелось, чтобы Венди говорила имя, а не обезличивала единственного друга вне белого дома. - Да, он, - поправилась торопливо она и откинулась на спинку своего шикарного кресла босса с кожаной обивкой теплых тонов. Из облика крутого босса выбивалась малиновая заколка в черных распущенных волосах. Она как огонь маяка в ночи привлекала внимание на фоне теплых тонов полок, обивки и рамок на стене. Этакая монетка гипнотизера. Своеобразная “женщина в красном” в программе обучения Матрицы. - Так вот, вы с ними говорили про переодевания. И выяснилось, что у этого Стэна отец переодевался в монашку и продолжает до сих пор. Вот оно. Венди не забыла тот разговор. Еще бы! Такая тема для исследования! Специально подольше выжидала. Кенни нисколько не удивился - предполагал что-то подобное. Ее любопытство, вызванное необходимостью, уцепилось за мысль смертельной хваткой хэдкраба. Спасибо, Кенни никогда не узнает, как умирать с откушенной головой. Наверное. Не считая тех случаев, когда его расчленяли на кусочки или съедали заживо по паре раз. Мелочи. От того, как Венди одной фразой вернула не самые приятные воспоминания, Кенни все же сосредоточился. - Какое отношение это имеет ко мне? Ответ всплыл в голове сам собой. Самое прямое и неоднозначное. - Как ты относишься к переодеваниям парней в девушек? Кенни всмотрелся в оранжевый круг в руках. Едва заметные очертания лица проступили на поверхности. В детстве он переодевался в розовое платье, которое ему очень нравилось, надевал парик с короной и представлял себя принцессой. И даже с мальчишками во дворе играл - обезоруживал их тем, что снимал лиф и показывал торс - отличное умение в их играх. Они еще так забавно замирали, пялясь на его соски. А позже, когда он возвращался домой, не повезло столкнуться с неприятным типом. Кенни почти ничего не помнил, что тогда случилось - на следующий день проснулся в своей кровати с отсутствующим фрагментом воспоминаний. Их словно вырезали чьи-то ножницы, без сожалений покромсав память. - Это их дело, - нейтрально ответил Кенни. Платье и парик он так и не нашел. Но сестренка, которая больше всех заботилась о нем, грустно улыбалась и отказывалась говорить о переодеваниях Кенни в принцессу. Родителям же было пофиг, чем занимался их ребенок. - А ты помнишь, как переодевался в девочку? - Принцессу, - поправил Кенни. Ему была неприятна эта тема, словно его заставляли босиком ходить по адски горячим углям и стеклу. - Принцессу Кенни. - Принцессу Кенни, конечно, - кивнула Венди и что-то записала на ярко-розовом стикере не отрывая спины от кресла. - Ты помнишь, как перестал переодеваться в нее, Кеннет? - Да. - И с чем это было связано? Можно было придумать сотни причин, но в самую главную ни один мозгоправ не верил - это всего лишь игра, не более. Поэтому он научился другой, более емкой и лаконичной, от которой все приходили в восторг, с умным видом кивали, словно понимали ее целиком, и быстро записывали в карту диагноз, рисуя карту найденных долгожданных сокровищ. Кенни говорил эту фразу слишком часто, поэтому она потеряла смысл и стала набором ничего не значащих безэмоциональных слов: - Я умер. Это был первый раз, когда он умер и очнулся на следующий день в своей комнате в обычной одежде. Никто ничего не помнил, всем казалось, что с ним ничего не произошло. И Кенни сперва так тоже показалось, пока он не умер во второй раз. И даже это можно было списать на игры воображения. Но не когда это становилось обыденной закономерностью. - Вот как? - осторожно произнесла доктор Венди. Ее голос дрогнул, но она взяла себя в руки и продолжила, глубоко и, как ей казалось, неслышно вздохнув: - И сколько раз ты умирал? Она знала. Да, конечно же знала. Она читала его карту. Доктор Венди проверяла его? Тест на доверие? Знание своей медицинской карты? Уровень вранья? Ему отвечать честно или сослаться на частичную амнезию? Он не знал, как себя вести с ней. С тем же доктором Маки они договорились соблюдать некоторые условности, а взамен доктор Маки давал послабления. А с доктором Венди как себя вести? Наверное, пока лучше приврать и проверить ее осведомленность, а дальше смотреть по ситуации. - Где-то пятьдесят раз. - Девяносто девять, - поправляет она, записывая его ответ. Думала, не умер ли Кенни в лечебнице? Это было бы интересно, конечно, но Кенни здесь нравилось и неплохо кормили, исключая ненавистный сок и те два неудачных случая с дикими собаками и буйным пациентом. К тому же, к нему приходил Стэн. Он приезжал вместе с Крэйгом, здоровался с Твиком и садился рядом. А потом они говорили, говорили, говорили… и слушая Стэна, сидя с ним рядом, Кенни хотелось как никогда вернуться домой, чтобы нормально пообщаться, поиграть в видеоигры, приготовить на двоих в духовке лимонное печенье или сходить в кино. - Без разницы. Количество смертей это хрень, - Кенни сжал картонный стаканчик в руках, лопнувший тихо, словно доктор Венди его лично попросила не шуметь во время работы. Сок пролился на одежду, но Кенни следил за замершей Венди. - Меня не волнует, что вы проверяете. Может, все мои проблемы с головой из детства и связаны с этими гребаными смертями, но я точно знаю, что мне не помогут. - До меня никто не пробовал, но я все сделаю, чтобы ты обязательно поправился. - А как же золотое правило: никогда не обещать, что все будет хорошо? - Нет такого правила, - не моргнув ответила она, глядя ему в глаза. Ее ровный голос не убедил в уверенности. - Я тебе точно помогу, уверяю. Мои методы отличаются от всех, с кем ты раньше общался. Она называла лечение и часы ответов общением. Слово с нейтральным оттенком, как говорил доктор Маки. А то, что нейтрально, не злое и не доброе. Вот слово “хреново” отрицательного значение, а “хреновенько” нейтральное, а если добавить нужную интонацию, то вообще становится положительной оценкой. По отзывам доктора Маки Кенни слишком тупой, чтобы понять эмоциональную палитру слов. Кенни поднялся и, выпив содержимое одним глотком, от которого захотелось проблеваться на диван Откровений, выкинул стаканчик. Он разозлился от самоуверенного тона доктора Венди, мнящей себя великой исцелительницей и воительницей с психическими отклонениями и болезнями. - Удачи с вашим проектом и диссертацией. А я опаздываю на встречу. - Кеннет, подожди. Ты не можешь вот так уйти. - Могу. Наше время, - он удостоверился, что их время занимательных историй истекло. Спасибо часам, висевшим над креслом босса за спиной доктора Венди. - Закончилось. Мне пора. - Мы не закончили. Вернись на место. - Или что? - Кенни стянул капюшон и уставился на нее. Он умел смотреть своими невинными голубыми глазками так, что сердце окружающих таяло - давно отработанный прием. За красивые глаза ему многое давали. Например, как-то одна девчонка, увидев его взгляд, поманила пальцем, увела в сторонку и дала себя облапать. Четвертый размер, лифчик с кружевами в виде сердечек с голубой гладью плотно обхватывал и приподнимал грудь, через который просвечивали розовые соски, а в середине вместо привычного бантика - висюлька с двумя бусинами. Девчонка сама перехватила его ладони, положила на свою грудь, наклонилась поближе и прошептала: "Три минуты они твои". О да, это был самый потрясающий бонус за использование невинных глаз. В тот же вечер Кенни пообещал себе, что у сестренки никогда не будет такого лифака - он за этим обязательно проследит. - Я тебя заставлю. - Я закричу. - Кенни невинно улыбнулся. Действительно невинно, а не как маньяк с желанием добраться до внутренностей очередной жертвы и погадать на удачу. - Сюда прибегут медбратья. - Именно. Меня чем-нибудь накачают и запрут в комнате, пока я буду блевать. Доктор Венди победно улыбнулась, но осознав, что в любом случае Кенни выберется, радость стерлась, словно по ее лицу провели ластиком. - Ладно. Ты свободен. Но мы не закончили! Она раздражала с каждым днем все больше и больше своей навязчивостью. Как старушка в транспорте в час пик. Как закрывшийся кассир перед твоей очередью. Как чертов уголок мебели, ударивший мизинец! Ему нужен был Стэн. Причем срочно. Он лучше всего успокаивал своими чизбергурами и выкуриванием сигарет. Из-за ухудшившейся погоды коридоры, и без того еле-еле освещаемые - экономия! - погружали в ночной кошмар холодом, мраком и острыми тенями. Кенни шел вперед, готовый бежать без оглядки от любого звука - умирать от разрыва сердца не хотелось. Он боялся не людей и страхов, сколько фантазии собственного воображения - вот уж кто настоящий творец мистики и нагнетания жути. Все обошлось. Он поспешил к свету и огромному фойе, где все еще стоял Твик. Его била крупная дрожь. Волосы, причесанные утром, растрепались во все стороны. Он постукивал ногой и неотрывно гипнотизировал дверь. Приемные часы давно начались. Крэйг обычно приезжал до начала, чтобы провести с Твиком как можно больше времени. В этот раз опаздывал. Они должны уже как 34 минуты обниматься и шептаться. А раз нет Крэйга, то и Стэна тоже. Твик стоял рядом и теребил измятую зеленую рубашку кончиками пальцев. Заправленная кое-как, застегнутая впопыхах не на все пуговицы и слишком косо, она раздражала Кенни сильнее обычного. - Как дела? - Кенни поравнялся с Твиком, изменяя привычке сесть на любимую лавку. - Почему его нет? - Твик обреченно посмотрел на него и потянулся к волосам. Замер и опустил руку, вновь вцепившись в кончик рубашки. Входная дверь грохнула как взрыв. Твик подскочил и с надеждой обернулся, но это был не Крэйг. - Нет, нет, нет… - прошептал он быстро-быстро. - Может… Что если его… - С ним все в порядке, - оборвал Кенни, пока этот воистину ужасный рот не озвучил невероятные истории с теориями заговоров. Чтобы отвлечься от своих переживаний, Кенни отвел Твика в сторону, чтобы входная дверь просматривалась, и начал расстегивать на нем рубашку, специально отвлекая. - Я в-все хорошо сделал. - Ага. Но не подряд застегнул. - Мелкие пуговички поддавались нехотя, всячески препятствуя отвлечению. Нужно было сосредоточиться, чтобы не смотреть на дверь с надеждой. Черт возьми, он хотел увидеть Стэна! Даже в эту ужасную метель, от которой все вокруг потемнело. Зима пришла, блядь, и никакая стена не помогла. Кенни посмотрел в коридор с горевшей вдалеке лампочкой: полумрак съедал цвета, оставляя на месте распахнутых дверей черные дыры, похожие на мертвые порталы к чудовищам. Кенни не любил приближаться к мертвым дырам - в них словно выкачивали кислород, наполняя потухшим лекарственным смирением. Казалось, что стоит постоять рядом несколько минут, и поддашься безысходности. У персонала от этих дыр были артефакты, которыми они как волшебники расправлялись со всем содержимым. Кенни, как и другим обитателям белого дома, артефакты не полагались. Хотя Крот умудрялся красть их с завидным постоянством. - Жутковато, - прошептал Твик, словно понимая, о чем думал Кенни. - Очень. - Кенни помотал головой. Из-за снегопада, начавшегося полтора часа назад, мало кто решился приехать, но они с Твиком сильно полагались на Крэйга со Стэном. - А что, если с ним что-то случилось? - Твик накрыл его ладони дрожащими пальцами, останавливая перед последней неправильно застегнутой пуговицей. - Может, он решил отложить встречу? - Кенни вернул половину пуговиц на место, начав снизу. Бледная кожа груди просматривалась болезненной прозрачностью в обрамлении болотного цвета рубашки. - И тогда не пострадает. Он вполне осознает, что если с ним что-то случится, ты сойдешь с ума. - Я надеюсь. - Твик погрустнел, наблюдая за пальцами Кенни. - Он говорил, что работает и снимает однушку. Обещал, когда меня выпишут, заберет к себе и мы вместе будем жить. Такие обещания от любимого человека мотивировали лучше всего: поправляться ради общей цели. Крэйг - отличный парень, всегда знал, чем приободрить и успокоить Твика. - И чем ты будешь заниматься? - Я умею варить кофе: латте, фраппе, гляссе, американо, мокко, мокко брив, макиато, эспрессо, кофе Боржиа, Лизунова… кажется, - Твик на мгновение задумался. - И где ты этому научился? - он застегнул еще одну пуговицу и заметил под ключицей засос. Пальцы закололо. Пришлось прикусить губу, чтобы удержаться и не погладить покрасневшую кожу. - У родителей кофейня. Сперва они учили меня работать, чтобы я занимался делом после школы, ведь я - будущий наследник семейного дела. И если буду гулять на улицах допоздна… меня украдут и продадут на органы. Кенни хмыкнул. - Мама говорила, что могут не только украсть - изнасиловать, а я им такой не нужен. Или инопланетяне! - Твик затрясся, схватил себя за волосы, пыхтя, но Кенни перехватил его руки, копируя жест Крэйга, мягко погладил по пальцам - старался изо всех сил, чтобы получилось не пошло, - и успокоил. - Я не хотел… не хотел быть похищенным! И потом лепить горки из кофейных зерен! - Твик отчаянно посмотрел на Кенни и замотал головой. - Или из пюре! Кенни вновь погладил его по ладоням: если вовремя не помочь, Твик опять сорвется. У Крэйга лучше получалось предотвращать нервные срывы. После общения с ним Твик выглядел нормально, не заикался и не дергался. - И поэтому торчал в кофейне? - Да! Да! Только так мог спастись! Мне не хотелось, чтобы в мое похищенное тело пересадили сознание какого-нибудь богатея. Или меня поработили йерки. - Твик, наконец, успокоился и едва заметно расслабился: - Мне нравятся кофейни. В них вкусно пахнет. - И все? - Ну, я и учился всякому разному. Даже научился варить яичный кофе, с сыром, с морской солью, с подсолнечным и сливочным маслом… - Извращение какое. Твик замолк, а потом тихо спросил, заглядывая полными надежд глазами в его: - Думаешь, у меня не получится и я все испорчу? Я всегда все порчу. Я даже как-то посылал севернокорейскому лидеру кексики, а в итоге… У Кенни чаще забилось сердце. Теперь он понимал, почему Крэйг так часто целовал Твика - невозможно устоять от такого просящего невинного взгляда. А его белая кожа? Так и манила провести ладонью, оставить след… Он повернул голову в сторону отдышаться и прийти в себя: если Крэйг узнает, какие темные мыслишки у Кенни в голове, то набьет морду. - Все в порядке, Твик. Кенни обнял его и погладил, успокаивая. Твик притих. Они изредка поглядывали в сторону входных дверей. Из-за непогоды никто не приехал. Фойе пустовало… Внезапно входная дверь грохнула набатом, как в пустынном городе раздается тяжелый колокольный звон, раскатывающийся эхом на многие километры вокруг. Не хватало лишь стаи ворон, чтобы символизировать совсем уж что-то зловещее. Они с Твиком как по команде повернулись на звук. - Мама с папой, - прошептал Твик и то ли засиял от радости, то ли затрясся от страха.