===============================================
В метро снова шумно. Я забыл взять наушники, так что мне приходится слушать рекламу, которую крутят на голографических окнах поезда. «Змей устал — пропей Лек’Ал! С этим препаратом вы гарантированно сможете вести активную половую жизнь, вне зависимости от степени вашей эректильной дисфункции...» «Страдаете от недостатка продуктивности, прокрастинации или лени? У нас в Делириосе решают даже самые трудные психологические проблемы...» «Наши роботы — самые искусные косметические хирурги. Хотите стать красивее? Загляните в Никола Косметикс, и по нашей новой скидочной программе...» Мозг отключается, но скука не уходит. Ненавижу забывать наушники.===============================================
Я опоздал, и меня не замечают до тех пор, пока я не сел за стол. Изображают радость, я киваю и слабо улыбаюсь в ответ. Отмахиваюсь от вопросов, говорю, что чуть позже про себя расскажу. Приносят моё пиво.===============================================
На улице прохладно, но меня греют куртка и сигарета. Я сижу на скамейке и слушаю приглушённые звуки музыки и весёлых разговоров своих бывших одноклассников. Я думаю, что докурю и пойду. Нет никакого желания рассказывать им всем о себе, особенно после всех их наполненных счастьем слов. Наверное, многие врут или преувеличивают, но лучше мне от этого не становится. В голове крутится лишь одно слово. Неудачник. Она выходит и становится рядом. Я замечаю её снежно-белые волосы в отражении окна даже раньше, чем становится слышен звук её шагов. Я делаю сильный затяг, намереваясь закончить сигарету и тут же уйти. Стоит мне только встать, она обращается ко мне: – Привет, Тесси, – её голос так же мягок, как и раньше. – Извини, я не смогла там с тобой поговорить, было слишком громко. Да ты и не пыталась. – Как давно ты куришь? – игнорируя приветствие, спрашиваю я. – Я не курю, просто вышла подышать свежим воздухом, – она улыбается. – А сам-то? В школе ты даже не выпивал. – Десять лет прошло, как ни крути, – я тоже изображаю улыбку и встаю, поправляя одежду. – Ладно, мне уже пора идти. Скажи, пожалуйста, остальным, что я… – Погоди, – она берёт меня за рукав, и я поворачиваюсь к ней. У неё беспокойство на лице. Она смотрит мне прямо в глаза, и я отворачиваюсь в смущении. – Я слышала, что ты работаешь в полиции, – продолжает она. – Есть кое-что… – Всего лишь помощник детектива, Ариадна, – перебиваю я. – Не думаю, что смогу тебе чем-то помочь, у меня даже нет никаких связей. Так что, если позволишь… Пытаюсь вырвать рукав, но она не отпускает. Переборов смущение, я всё же смотрю на неё. Да, за годы она стала только красивее. – Это... Это связано с убийством твоей сестры, – выдыхает Ариадна.===============================================
У меня дома стоит вонь. Не сильная, но ощутимая. И почему я понимаю это только тогда, когда привёл домой девушку? – Садись… где хочешь, – неоднозначно взмахнув рукой, я отправляюсь на поиски освежителя воздуха. – Так ты, говоришь, на психолога отучилась? – Ага, – она ходит за мной по пятам, с любопытством осматривая моё жилище, по большей части глядя на развешанные по стенам изображения. – Ты картины какого-то автора коллекционируешь? – Не совсем, – найдя освежитель, я начинаю разбрызгивать аромат химических роз по комнате. – И как тебе работать психологом? Интересно? – Я сейчас без работы, живу за счёт аренды нескольких своих квартир, – она садится на стул возле моего рабочего стола. – Я почему про картины спросила — вижу, стиль одинаковый на всех, это кто-то из новых художников? – Вроде того, – уклончиво отвечаю я и сажусь на диван напротив неё. – Итак, ты сказала, что у тебя есть информация о деле моей сестры. Улыбка сходит с её лица, и она достаёт какой-то конверт. – Лили сделала капсулу времени, – имя моей сестры, услышанное впервые за долгое время, немного колет сердце. – Она почему-то отправила её мне. Здесь записка и… ещё кое-что. Из капсулы она достает листок бумаги и какой-то маленький предмет… его трудно рассмотреть… Это кукла, девчачья игрушка-кукла. Голова у куклы отсутствует. Я протягиваю руку и беру сначала записку. Некоторое замешательство мешает мне поначалу сосредоточиться на написанных словах. Почему капсула времени? Зачем Лили было ждать, чтобы сообщить мне что-то? И почему при расследовании её не обнаружили и не вскрыли пятнадцать лет назад? Наконец я беру себя в руки и читаю записку. Надеюсь, Ариадна передаст тебе эту записку. Тесси, если ты хочешь найти моего убийцу, тебе придётся быть сильным. Я не могу много сказать – на случай, если капсулу перехватят. Я так же не могу сказать, кто именно собирается меня убить, но уверена, что ты сможешь найти этого человека. Я люблю тебя. Следующую подсказку ищи у наших родителей, но абстрагируйся. Удачи. Слово «абстрагируйся» было подчёркнуто. Почерк однозначно Лили, причём заметно, что она торопилась, когда писала записку. Если она знала, что её кто-то хочет убить, то почему ничего никому не сказала? Хотя... есть у меня несколько идей. И почему она хотела, чтобы капсулу мне передала Ариадна? Причём тут она? – Что-нибудь ещё? – спрашиваю я, складывая записку в карман и посматривая на безголовую куклу. – Только это, – вздыхает Ариадна. – Я получила её прямо перед встречей выпускников. Мы – друзья детства, и Ариадна часто играла со мной и сестрой, когда мы были маленькими. К тому же семья Ариадны выручала нас с Лили, помогая с деньгами и едой. Но мы перестали общаться после окончания школы. – Она пишет про наших родителей, – задумчиво чешу голову я. – Мне нужно будет съездить на кладбище. Повисает неловкое молчание. Спустя минуту я решаюсь его нарушить. – А зачем было ко мне приходить? – спрашиваю. – Могла и там отдать. Она начинает крутить свои белые волосы. – Лили была важна и для меня тоже, Тесс, – после небольшой паузы отвечает она. – Я хочу тебе помочь с этим делом, и у себя дома ты хотя бы не сможешь убежать от ответа. А она ведь права, теперь мне придётся или отказать ей, или согласиться. Хитрая. Как и всегда. Я впервые за день улыбаюсь по-настоящему. Я ищу этого убийцу уже пятнадцать лет. Ясное дело, от помощи я не откажусь. – Ладно, Ари. Это дело всё равно не официальное, так что можешь присоединиться ко мне, – глазами она отправляет мне лучи радости, и я отворачиваюсь. – Вот только не помешает ли это твоим собственным делам? Ариадна Корадоу смеётся, прикрывая рот кулаком. – Я же сказала, что сейчас не работаю, Тесс. Ты меня вообще слушал?===============================================
Когда мы выходим из такси, я замечаю, что скоро стемнеет. Придётся поспешить. Мы быстро находим нужные могилы. «Родни Кинг». «Мелисса Кинг». Привет, старики. – Вы правильно с Лили сделали, что похоронили их на кладбище без роботов, – после долго молчания говорит Ариадна. В такси мы особо не разговаривали. – Учитывая, из-за чего это случилось, – хрипло говорю я. – Было бы неправильно поступить как-то по другому. Наши родители умерли из-за роботизации. Отец был сварщиком, мама — парикмахером. Всех сварщиков и парикмахеров заменили на новых дешёвых роботов за каких-то пару лет, и над нашей семьёй нависла тень голодной смерти. Отец начал торговать наркотиками, и его убили на улице обдолбанные подростки. Мама умерла, услышав об этом — сердце не выдержало. Мне было одиннадцать лет. Лили — пятнадцать. Могила Лили стоит на другом кладбище, роботизированном. Здесь не нашлось места. – Извини, что я не пришла на похороны, – Ариадна заговаривает и вырывает меня из воспоминаний. – Ни твоих родителей, ни Лили… – Ты ни в чём не виновата, тебя же твои предки не отпускали, – пожимаю плечами я. Семья Ариадны крайне суеверна. Ей не разрешали ходить на похороны, смотреть на небо, прикасаться к незнакомым людям и всякое подобное. – Как они кстати там? – я поворачиваюсь к ней. – Не знаю, мы уже лет пять не общаемся, – она продолжает грустно смотреть на могилы. Мы стоим так ещё минут десять. – Как думаешь, где может быть следующая подсказка? – снова первой нарушает молчание она. Я достаю и перечитываю записку. – Здесь написано «абстрагируйся», – подчёркнутое слово выделяется больше всего. – Что она этим имела в виду? – недоумевает Ари. Вспоминаю слова Лили. Мне восемь. «Если у тебя есть проблема, и ты не можешь её решить, – говорит она, помогая мне с домашней работой, – нужно абстрагироваться. Отвлекись, посмотри на ситуацию со стороны. И тогда ты сможешь увидеть то, что раньше не мог». Посмотреть со стороны. Прямо возле могил растёт дерево, и толстые его ветки проходят прямо над могилами. Могилы наших родителей не параллельны — помню, недоумевал об этом ещё в детстве. На таком расположении настояла Лили. Недолго думая, взбираюсь на дерево. – Тесси, ты чего? – в голосе Ариадны больше любопытства, чем удивления. – Просто смотри, – я влезаю на ветку, которая тянется над могилами родителей. Некоторое время присматриваюсь. Потом понимаю. Если продлить линии, которые образовывают могилы, то они пересекутся как раз под табличкой «Курение запрещено». Отвлечься, посмотреть со стороны, да? Лили знала, что только я догадаюсь до этого. Спустившись, я быстро объясняю суть загадки Ариадне и вместе мы вырываем табличку из земли. Как ожидалось, в дырке под ней находится капсула. Я распаковываю её и читаю. Опять почерк Лили. Надеюсь, эту записку нашёл ты, Тесси. Извини, я ещё не могу тебе назвать имя убийцы — для уверенности, что это узнаешь именно ты, я спрятала несколько записок с указаниями, которые только ты сможешь понять. Я люблю тебя. Следующую подсказку ищи в месте, где мы вместе съели самое вкусное в мире блюдо. Подарки помогут тебе найти её. В этот раз мне даже не нужно думать, я мгновенно понимаю, о каком месте идёт речь. Вот только зачем такие предосторожности? Если подумать, кроме меня, никто бы и не смог понять, о чём она говорит. Что ж, думаю, узнаю всё в конце. – Куда теперь? – Ариадне, похоже, только нравится такое. – Теперь по домам, – говорю я, и её улыбка меркнет. – Просто скоро стемнеет, да и место, куда надо попасть, закрыто вечером. – Понятно… – видно, что она расстроена. Я чешу затылок. – Если тебе всё ещё хочется мне помогать, – начинаю я, и её глаза загораются, – то давай завтра поедем туда вместе. Как, эм… Как с тобой связаться? Она добавляет меня в какой-то социальной сети и мы расходимся.===============================================
Мы весь вечер переписываемся. Вспоминаем школу, рассказываем про университет, работу. Единственное, о чём мы не говорим — это о личной жизни. Оказывается, она работала в "Делириосе". Я сам давно думал воспользоваться их услугами — психологических проблем у меня, чувствую, предостаточно. Она пишет, что скучала. Не найдя, как уйти от ответа, пишу, что я тоже.===============================================
Точка раздачи еды. Ещё выходя из такси, мы видим длинную очередь бездомных, безработных, инвалидов и прочих несчастных. Лили бросила школу, чтобы каждый день занимать здесь очередь и кормить нас обоих. Каждый чётный день на раздаче была сердобольная тётушка, которая жалела сироток и давала нам больше еды, чем остальным. Каждый чётный день мы наедались. Тогда-то мы с Лили и придумали шутку про то, что еда по чётным дням – самое вкусное блюдо в мире. – А тебе самому разве не надо на работу? – вдруг интересуется Ари, идя рядом со мной и стараясь не кривить нос от неприятного запаха, исходящего от толпы. На неё косятся, да и на меня тоже. Мы слишком хорошо одеты для этого места. Стань мы в очередь, нас избили бы. – Если честно, я сейчас… в вынужденном отпуске, – вру я, и, не сдержавшись, сразу же говорю ей правду. – На самом деле, меня временно отстранили от исполнения полномочий. – Что случилось? – Потом расскажу. Нервный срыв случился. Мы доходим до начала очереди. Запах горячей, свежей, но дешёвой еды не изменился за все эти годы. Разве что в очереди стало меньше сирот. Я вижу, что та женщина, которая делала нам с Лили добавки, до сих пор стоит на раздаче. Она сильно постарела, но я узнаю её. – Вам не насыплю, даже не надейтесь, – грозно, но с тенью улыбки говорит она. – Мы не за едой, – я достаю значок, – разрешите вас отвлечь? Буквально на несколько вопросов, много времени это не займёт. Она прищуривается, затем кивает. Отдаёт половник кому-то из других волонтёров. Мы заходим за грузовик, в котором привозят еду. – Мы раньше не встречались, молодой человек? – тётушка стягивает с себя фартук. – Около шестнадцати лет назад я тоже стоял в той очереди, – усмехаюсь я. – Я и моя старшая сестра Лили. Вы всегда давали нам добавку к порции. Женщина широко открывает рот, и слёзы начинают течь из её глаз. Она лезет меня обнимать, и я невольно усмехаюсь. – Сиротка! – приговаривает она. – Ты же тот сиротка, сын Кингов, да? Ой, прости, не признала сразу... Она выпускает меня из своих объятий. – Ох, как ты вырос, какой красивый, высокий… – она вытирает слёзы и быстро успокаивается. – А как сестра? Я отрицательно качаю головой. – Пятнадцать лет назад умерла. Извините, что я не пришёл раньше. Женщина снова рыдает. В этот раз я сам её обнимаю, и жду, пока успокоится. – Как жаль, как жаль… – продолжает повторять она. Значит, полиция с ней при расследовании не говорила. – Именно поэтому я сегодня и пришёл, – я даю салфетку Ариадне, которую тоже слегка пробило на слёзы. – Мне нужно, чтобы вы вспомнили, не приходила ли она к вам уже после того, как мы перестали здесь брать еду. – Она… да не то что бы… хотя… – тётушка чешет затылок, и вдруг широко открывает глаза. – Нет вру, вру, приходила, точно приходила! Приходила сказать спасибо за еду, мы ещё, помню, так хорошо по душам поговорили… – Она ничего не… давала вам? – подошла Ариадна. – Это очень важно, – киваю я. – Так что, если она вам что-то давала, постарайтесь пожалуйста вспомнить, что именно, и где находится это предмет сейчас. – Давала? Ну, она подарила какой-то брелок в грузовик, да немного денег пожертвовала… – Разрешите посмотреть на брелок? Брелок — странный деревянный брусок на верёвочке. Вопреки возражениям женщины и Ариадны, я разламываю его и нахожу внутри капсулу. Мы прощаемся, и я тоже жертвую немного денег на еду нищим. Пройдя в парк поблизости, в котором мы с Лили всегда ужинали долгожданными пайками, покупаем по хот-догу. Я открываю капсулу. Извини, записки становится всё труднее найти, но так я буду уверена, что найдёшь ответ именно ты. Тесси, осталось немного. Следующая — у Жана. И нет, он не убийца, хоть и кусок дерьма. Подумай хорошо, где я могла спрятать капсулу у него. Она будет в движении. Я люблю тебя. – Кто этот Жан? – непонимающе смотрит Ариадна. – Сутенёр Лили, – измученный пропущенным завтраком, я вгрызаюсь в хот-дог. Глаза Ариадны расширяются. – Кто?!! – Части сирот не понравилось, что у нас есть дом, и они решили, что мы не заслуживаем бесплатную еду. С тех пор нас не пускали в очередь, и Лили пришлось… Ты поняла. Лили занималась проституцией, чтобы прокормить нас, и чтобы я ходил в школу, – моё настроение портится очень быстро. Осознание того, что придётся встретиться с Жаном Миносом моему настроению не помогает. Ариадна берётся руками за голову. – Я и понятия не имела… Всё это время… – Ты ни в чём не виновата, ты была ребёнком, – я погладил её по спине, чувствуя стыд за то, что мне приятно к ней прикасаться. – Так вот, этот её сутенёр, Жан Минос… Тот ещё ублюдок. Я его видел пару раз до смерти сестры и множество раз после. Он приходил ко мне, сначала в поисках Лили, а потом пытался выбить из меня деньги. Каким-то чудом мне удавалось сбегать от него все те разы, что он приходил. Ариадна судорожно вздыхает и принимается за свой хот-дог. – И что делаем теперь? Ты знаешь, как его найти? Я доедаю, вытираю салфеткой губы и руки и встаю. – Пробью по базе. Но ключи к архиву у меня дома, так что заскочим сначала ко мне.===============================================
Сегодня в доме не воняет. Я быстро нахожу ключи, но останавливаюсь на выходе, увидев, что Ариадна держит одну из моих картин. На ней изображены врата в рай, за которыми находится адское пламя. – Это очень оригинально, – заявляет она. – Эти картины... Ведь их все нарисовал ты, не так ли, Тесси? Я сглотнул слюну. – Как ты это поняла? – У тебя мольберт стоит на балконе, – головой указала она. – И, как я вчера говорила, видно, что все картины нарисовал один человек. Она проходит от одной к другой, внимательно рассматривая их. – Это ведь хорошие картины, Тесс, – поворачивается ко мне. – Почему ты держишь их у себя дома? Ты мог бы продать их, или отправить на какой-то конкурс… – А давай мы уже поедем в участок и займёмся делом? – грубо обрываю её я. Её глаза расширяются, и я сразу же начинаю сожалеть о том, что не сдержался. – Извини, я не хотела обидеть или… – Хватит, – я поднимаю руку и глубоко вздыхаю. – Это ты меня извини. Я… я не могу их публиковать. Мне кажется, они недостаточно хороши… и их не так много… я слишком мало рисую… – И как же ты узнаешь, насколько хороши твои картины, если их некому критиковать? – Ариадна поднимает бровь. Мне нечего ответить. Да, мои картины станут лучше, если их будут критиковать. Но их так мало… Иногда мне кажется, что я вообще не рисую. Что мог бы вообще всю жизнь не рисовать. Но потом опять, спустя три месяца, вновь сажусь за мольберт. Может, сходить в свободное время в «Делириосу»?===============================================
– Посиди в такси, – говорю я Ариадне. – Не стоит тебе туда идти. – Что может случится? Ты же из полиции, – непонимающе смотрит она на меня. – Я отстранён, не смогу ни подкрепление вызвать, ни арестовать никого. Так что сиди, доверься мне, – дожидаюсь от неё кивка и выхожу, предварительно дав таксисту указание подождать. Жан живёт на самом верхнем этаже, а лифт не работает. Я иду, не спеша, размышляя. Сейчас для меня главное – сдержаться и спокойно поговорить с ним. Пистолет я с собой брать не стал, не хочу рисковать. Понятное дело, что он – самая отвратительная мразь из всех, кого я знаю, но мне нужна капсула. И если кроме него никто не знает, где она, придётся сделать всё, что мне он скажет. Самому-то мне скорее всего ничего не грозит, но не стоит давать ему знать, что со мной сногсшибательная молодая девушка — всё-таки, он сутенёр. Чёрт его знает, что ему в голову взбредёт. Мне нужно будет для начала дать ему понять, о чём я говорю, затем как-то заинтересовать. Он наверняка попросит что-то взамен. Деньги? Больших денег у меня нет. Возможно, захочет воспользоваться тем, что я коп. Вот только я совсем не большая шишка, и даже крышевать его не смогу. Сама капсула ему не нужна, так что нужно будет просто дать ему понять, что с меня никакой выгоды не будет. И тогда он должен отдать её за приемлемую цену. Думаю, смогу его уговорить. Вот я уже дошёл до этажа, на котором находится его «офис». За годы Жан Минос расширил свою деятельность, теперь он, кроме сутенёрства, занимался наркоторговлей и взломом роботов. Что и следовало ожидать – перед дверью стоит робот-телохранитель, гуманоидной формы. – Кто такой и чего хочешь? – грубо спрашивает робот. Прошивку сменили. Похоже, какие-то уличные спецы постарались. На всякий случай я достал свой полицейский жетон и применил электронные привилегии. Теперь, случись что, этот робот хотя бы поможет мне уйти. И, главное, не станет атаковать меня. – Добрый день, господин полицейский, – голос робота изменился, остатки заводской программы. – Чем я могу вам помочь? – Отойди. Он послушно выполняет приказ. Так, теперь нужно без резких движений зайти туда, чтобы Жан не испугался внезапного гостя. Я медленно открываю дверь. Внутри полно отморозков, в широком зале они сидят на диванах, креслах, стульях. В центре комнаты сбиты в кучу сексуальные рабыни — девушки, чьи жизни куда хуже, чем у проституток, но за которых Жан получает куда больше денег, хоть и в виде одноразового платежа. Они все клеймены, так я их и отличил. Я замечаю, что среди рабынь есть дети. Сам Жан сидит в крайнем конце комнаты и раздевает одну из девочек. Я толкаю дверь с такой силой, что ручка остаётся у меня в руках. Прежде, чем красная пелена встаёт у меня перед глазами, я даю роботу команду атаковать.===============================================
Все рабыни с криками убежали. Робот перестал двигаться, отключившись из-за повреждений. Все люди Миноса по частям разбросаны по комнате. Стоит полная тишина, только лишь периодически раздаётся звук глухого удара. Очнувшись, я понимаю, что звук этот идёт от того, что я держу Жана за голову и бью ею о стол. Меня пробивает дрожь. Я поворачиваю сутенёра ко мне лицом. Ещё живой. – Где капсула? Которую тебе оставила Лили Кинг? – В… – ему трудно говорить с разбитыми губами. – …В роботе… Я задумываюсь. Думаю я недолго. Вид несовершеннолетних сексуальных рабынь снова встаёт у меня перед глазами. Я снова бью Жана головой о стол. Он пытается достать пистолет, и я ломаю ему руку. Ещё раз головой о стол. Его нос сминается, входя внутрь лица, и он глотает свои зубы. Ещё раз. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Я останавливаюсь тогда, когда пытаюсь снова поднять его голову, но лишь поднимаю свою ладонь, в которой я сжал… Мягкое вперемешку с твёрдым. Меня тошнит. Прямо на стол, рядом с размозжённой головой Жана. Вытерев рот, я ковыляю к чудом уцелевшему зеркалу и осматриваю себя. Из плеча торчит ампула боевого стимулятора. Надо же, пригодился, впервые за пять лет службы в полиции. Весь в крови, не знаю, сколько из неё своей и чужой. Множество синяков, ссадин и царапин, колотые и резаные раны на руках. Огнестрельное ранение в голень. Мочка уха оторвана. Придётся идти к кому-то, у кого есть робот-медик. Я нахожу какое-то подобие монтировки и разламываю остатки робота-телохранителя. Капсула падает на пол. Прочитаю потом, сейчас нужно уничтожить следы того, что я был здесь. Хорошо, что я обучен эти самые следы искать.===============================================
Такси давно уехало. Ариадна вне себя, взволнованная до невозможности, промокшая под дождём. Она подбегает ко мне, засыпает вопросами. Я говорю ей, что я сейчас пойду к доктору, и ей стоит пойти домой. Она проводит меня до самого врача, хоть я и не даю ей помочь мне идти. Сам виноват, сам и справлюсь. Несколько смятых купюр, немного криков и меня уже восстанавливает робот. Уху щекотно, когда оторванная часть заново вырастает. Регенерируя, ткани выталкивают пулю из ноги, и робот сразу же аннигилирует её. В подпольных больницах всегда так делают. Приняв душ и одев рабочий комбинезон (свою разорванную одежду я сжёг, а у доктора больше ничего не нашлось), я бросаю ему ещё пару купюр за хорошую работу и выхожу в коридор. – Господи, ну наконец-то, я вся испереживалась, – Ариадна обнимает меня, и я чувствую приятный запах её шампуня. – Тебя полностью восстановили? Что вообще случилось? Я сажусь на скамейку, и она присаживается рядом со мной. – Как видишь, полностью, – я чешу затылок. – На самом деле ничего особо не произошло, просто переговоры закончились дракой, – я через силу ей улыбаюсь. – Мне нехило досталось, но в остальном всё хорошо, я смог уйти, никто не умер и, – достаю предмет из своей сумки, – я достал капсулу. – Это было очень глупо, – похоже, она разозлилась. – А если бы тебя убили? Нельзя так рисковать, Тесси! Я тебе больше не позволю таким заниматься. – Не переживай, больше мне и не придётся. Давай я открою капсулу. Ты почти у цели, надеюсь, с Жаном всё прошло хорошо. Мне не хотелось этого делать, но я знала, что только ты сможешь достать у него эту предпоследнюю капсулу. В следующей ответ на твой вопрос. Ты найдёшь её там, где я подарила тебе эту куклу. Копай глубже. Я люблю тебя. А ведь и правда, эту куклу меня подарила Лили. Как я мог об этом забыть? Не успеваю я задуматься, как меня отвлекает Ари. – Тело ведь нашли в вашей квартире? – она в задумчивости прислонила палец к губам. Двухкомнатная квартирка, оставшаяся нам от родителей. Наверное, она сейчас стоит дешевле, чем телевизор. Я так и не продал её, как переехал десять лет назад. Не знаю, почему. Особых денег мне бы это всё равно не принесло. – Да, я нашёл, – я облокачиваюсь на стену и чувствую, как усталость расходится по телу. Живот урчит. – Ой, извини. После регенеративного лечения мне надо бы хорошо поесть и поспать часов двенадцать… Продолжим завтра? Она встаёт и поправляет джинсы. – Конечно, – поворачивается, и смотрит на меня со своей обворожительной, убивающей улыбкой. – Было бы нам снова по десять, я бы сделала свой фирменный буррито с креветками. Помню, как ты его любил. Я не знаю, откуда во мне появляется смелость. – Так может, заедем в магазин за ингредиентами, а потом приготовишь у меня дома? Её глаза расширяются.===============================================
Я нежно провожу по её волосам и встаю, начинаю искать свою одежду. Она ещё спит, и я укрываю её одеялом. Нормально поспать я так и не смог, но усталость частично ушла. Мы всю ночь, после… Смешно, не могу сказать слово «секс», прям как подросток. После него мы всю ночь говорили. О том, как я похоронил свои чувства, когда увидел её с капитаном футбольной команды. О том, что она решила, что я её ненавижу. О многом другом. Мы говорили очень долго. Впервые за многие годы я чувствую себя счастливым. Мне хочется сесть рисовать, но осталось последнее, незаконченное дело. Я беру пистолет, ключи от квартиры, все капсулы, что успел собрать, и ухожу из дома сам. Когда узнаю имя убийцы, может стать опасно, так что не буду вовлекать Ариадну в это.===============================================
Перед тем, как войти, прислушиваюсь, прижав ухо к двери. Внутри тихо. Я бы не удивился, если бы там успели поселиться бездомные – я, с тех пор, как съехал, больше сюда не приходил. Стопка коммунальных счетов высыпается из почтового ящика, как только я дотрагиваюсь до него. Достав пистолет, я загоняю патрон в патронник и медленно открываю дверь. Коридор, ванная. Две комнаты, одна — совместно с кухней, она слева, вторая, что справа – спальня. После смерти родителей в левой жил я, Лили — в правой. Иногда она занималась проституцией на дому, и мне приходилось слушать вскрики и стоны из соседней комнаты. Клиентов подбирал Жан лично, и… они редко были нежны. Я захожу сначала в свою комнату. Всё покрыто толстым слоем пыли, но не похоже, что кто-то, кроме меня, сюда приходил. На столе лежит голова куклы — с тёмно-чёрными волосами. Такого же цвета волосы были у Лили. Я кладу тело куклы рядом, и, ничего больше не найдя, иду в комнату Лили. Дверь открывается с трудом, и затхлый, горячий воздух словно ударяет по мне. Я даже щурюсь. Комната Лили маленькая. Внутри лишь диван, очень старый телевизор на стене и шкаф для одежды. Проверяю шкаф – внутри пусто. Под диваном тоже. Пытаюсь взглянуть на люстру, но меня начинает сильно тошнить. Наверное, из-за того, что плохо поспал после лечения. Копай глубже. Я смотрю вниз. Одна из досок в полу совсем чуть-чуть, еле заметно, но отличается по цвету от других. Да уж, полицейские знатно схалтурили десять лет назад. Или просто не стали искать. Я иду в свою комнату, на кухню, чтобы взять нож. Возвращаюсь. Пока я ковыряю пол, я начинаю слышать голоса внутри головы. Чёрт подери, как только найду эту капсулу, высплюсь как следует. ...ей не стоило использовать металлическую нить… Шлепаю себя по щекам, и наваждение отходит. Как я и думал, за доской есть углубление, а в углублении — капсула. Я сразу же открываю её. Кроме записки, в капсуле есть какая-то таблетка. Привет, Тесси. Это последняя записка. Я знаю, ты ожидал увидеть здесь имя убийцы и все подробности, но... Правда в том, что ты и сам знаешь, кто убийца. Просто эти воспоминания ты заблокировал. Но ты можешь вспомнить. Эта таблетка — специальный стимулятор памяти. Прощу, доверься мне и выпей её. Я люблю тебя. Лили. Неужели я знал, кто убийца, и забыл? Как такое вообще могло произойти? Есть только один способ проверить. И я понимаю, насколько глупо пить таблетку, которой лет пятнадцать, природу которой я знаю только из записки, и вообще… Я глотаю таблетку.===============================================
Придя домой, я сбрасываю тяжёлый портфель. Очередной скучный день в школе, снова издевательства, снова непонятные предметы, снова чувство голода. Лишь мысль о буррито с креветками грела мне душу весь день. Вижу гору грязной посуды. Должно быть, Жан опять вызвал Лили в неудобное время. Когда-нибудь я точно убью его. Стану бандитом, или супергероем, неважно, но этот урод поплатится за всё, что он причинил нам. Принимаюсь мыть посуду. Сегодня парни обсуждали девушек в нашем классе. Неужели их такое интересует? Любовь — это глупо. Но дружить с девочками, я думаю, можно. В чём-то с ними даже проще, чем с парнями — не такие агрессивные. Я очень боюсь, что кто-то в школе узнает о работе Лили. Издевательства начнутся такие, что я попросту не выдержу, а возможности пойти в другую школу у меня нет. Лили вообще школу бросила. Вздыхаю. Тут же слышу гулкий стук из другой комнаты. Очень громкий. – Лили? – зову я, но никто не отвечает. Из комнаты начинает доноситься скрип. Мои руки мокрые и в пене. Дверная ручка никак не поворачивается, слишком скользкая. Я вытираю сначала ладони, затем ручку футболкой и наконец открываю дверь. Лили висит у потолка. Я застываю, не могу отвернуться или закрыть глаза. Кровь течёт с её шеи по всему телу. Что-то блестит. Это металлическая нить, на которой она висит. Эта нить режет её шею. Она видит меня и её глаза наполняются слезами. Я читаю по губам её последние слова: «Прости. Я люблю...» Договорить она не успевает. Под весом её тела нить отделяет голову от шеи, и обе части Лили падают на пол. Я кричу. Образ куклы с оторванной головой никак не уходит из моей головы.===============================================
Открываю глаза и вижу Ариадну. – Господи, очнулся! Я уже думала скорую вызывать. Как ты мог уйти сам? И почему ты без сознания? Почему здесь сломан пол? Ты нашёл капсулу? – с самым обеспокоенным видом она засыпает меня вопросами. Я встаю. – Я знаю, кто убил Лили, Ариадна. Она замолкает. Я тоже не продолжаю. Спустя минуту она не выдерживает. – Кто? Как же не хочется говорить. – Я, – облокотившись на стену, я скольжу по ней на пол, и, сев, обхватываю свои колени руками. – Её убил я. Ариадна непонимающе смотрит на меня. – То есть как… ты? – Просто так, – я ищу глазами пистолет. – Она бросила школу, начала заниматься проституцией. Но не смогла так жить, и совершила самоубийство, повесилась на металлической нити. И это всё из-за меня. Пистолет лежит под диваном. Я достаю его. – Чтобы прокормить меня, она бросила школу. Чтобы прокормить меня, она продавала своё тело. Жертвы ради меня и довели её до смерти. Проверяю пистолет. Патронник в патроннике. – Я довёл её до смерти. Ариадна не даёт мне застрелиться. – Да всем понятно, что она убила себя от ужасной жизни! – кричит она. – Мало кто бы выдержал такое. И немногие бы смогли продержаться так долго, сколько смогла она. И ты хочешь, чтобы все её жертвы пропали впустую? Ты не вправе забрать свою жизнь, ты должен, наоборот, жить ради неё. Точно, она же психолог. – И как мне жить с этим чувством вины? – кричу в ответ я. – Как, мать твою, вот скажи мне? Я УБИЛ СВОЮ СЕСТРУ!!! Ты хоть понимаешь, что я сейчас чувствую? Хуже того, я обо этом взял… И ЗАБЫЛ! – Тебе было двенадцать лет, – её голос становится сухим. – И что? – А то, что в таком малом возрасте ты был просто неспособен справиться с подобной травмой, – она отбирает пистолет и обнимает меня. – Потому твой мозг и заблокировал эти воспоминания, но… чувство вины осталось. Оно было и до её смерти, но усилилось многократно. Чувство вины породило ненависть к себе. Ненависть к себе породила комплексы, нежелание сближаться с людьми, низкую продуктивность, проблемы с самовыражением. – Ты решила включить профессионала? – нервно смеюсь я. Ариадна даже не улыбается в ответ. – Если раньше ты не был способен с этим справиться, теперь же ты взрослый, и мы сможем тебе помочь. Особенно сейчас, когда мы нашли причину всего. «Мы?» Она про свою компанию что ли говорит… – Возьми телефон, – произносит Ари. И тут же телефон звонит. Не зная, что ей сказать, я подчиняюсь и беру трубку. – Тесси Кинг? – мужской голос. – Да. Кто это? – Меня зовут Джордан Оулд, я — ваш специалист из «Делириосы». Что? – Извините, но я не обращался в «Делириосу», – возражаю я. – Конечно же обращались, – голос похож на стариковский. – Но условия вашего диагностирования предполагают, чтобы вы об этом не помнили. – Не… помнил?.. – Конечно, – невозмутимо отвечает Джордан Оулд. – Я звоню, чтобы поздравить вас с успешной постановкой диагноза. Все капсулы времени были размещены нашими сотрудниками. Это была часть программы постановки диагноза. Теперь «Делириоса» сможет помочь вам. Мы завтра же начнём разрабатывать программу лечения, после него сможете пройти курс повышения продуктивности, а затем… – Какое лечение?!! – кричу я в трубку. – Какой диагноз? О чём вы вообще говорите? – я перевожу взгляд на Ариадну. – Ари, объясни, пожалуйста, что происходит? Она молча смотрит на меня. – Ари, да?… Совсем забыл, – раздаётся из трубки. – Тесси, пожалуйста, достаньте свой нейрочип. – У меня нет нейрочипа, – чуть ли не шёпотом говорю я. – Есть. Он за правым ухом. Я нащупываю крышку разъёма для нейрочипа у себя в черепе. Как я мог раньше её не заметить? Почему я об этом не помню? Я достаю нейрочип. Ариадна исчезает. Растворяется в воздухе. Около минуты я в немом шоке. Я вставляю нейрочип снова. Ариадна появляется. Она всё так же молча смотрит на меня. Достаю чип. Она исчезает. О, Господь милосердный… – Вы участвовали в одной из наших новейших программ диагностирования, – сообщает доктор по телефону. – Мы называем её «Помощник». Мы создаём нейрочип, который модифицирует воспоминания пациента, в основном добавляя в них "важного человека". Также нейрочип создаёт образ этого человека, напрямую проецируя его в реальность вокруг пациента. И этот образ, «помощник», проводит пациента через процедуру постановки диагноза. – Ариадны… не существует?.. – Она существует, – говорит Оулд. – Но не как человек, а как программа, призванная помочь вам справится с вашей психологической проблемой. Теперь, когда цель достигнута, программа завершена. Ариадна – это программа. – Но я люблю её. Я люблю Ариадну. Я… люблю её… Мы с ней… Мы вчера ночью… – Можете не опускаться в подробности, – доктор смеётся. – Пациенты часто начинают испытывать чувство любви к «помощникам», так что программа приучена реагировать… так сказать, должным образом. Как же так? Я ведь и правда люблю её. До сих пор. – Я ведь человека убил. Даже нескольких, – говорю я со злобой. – Это тоже входит в ваше так называемое лечение?!! – Не лечение, а постановка диагноза, – абсолютно спокойно поправляет меня психолог. – Вам не о чем беспокоится, все подробности нашей психологической помощи вам строго конфиденциальны. Поверить не могу. «Делириоса». – Я понимаю, что вам нужно время, чтобы оправиться от произошедшего и всего, что вы узнали. Прошу вас не уничтожать нейрочип, вся информация о вашем диагнозе находится на нём. Перезвоните мне, когда будете готовы записаться на визит. Он бросает трубку, и я роняю телефон. Он падает возле пистолета. Около получаса я сижу в полном молчании. В голове нет ни единой цельной мысли. Я снова вставляю нейрочип. Появляется молчащая Ариадна. – Ари?… Она даже не шевелится. – Ари, прошу, поговори со мной… Скажи, что это всё неправда. Я пытаюсь дотронуться до неё, но моя рука проходит сквозь неё, словно через воздух. – Ари… Я люблю тебя… Даже если ты просто программа… Я всё равно люблю тебя. Пожалуйста. Пожалуйста, не молчи. Я прошу тебя, молю тебя, просто… не молчи…===============================================
Ничего не происходит. Она мне не отвечает, она вообще ничего больше не делает. Я достаю нейрочип, и она исчезает. Ариадны больше нет. В задумчивости я смотрю сначала на пистолет, затем на телефон. Затем беру нужный предмет в руки.