Лосось

Питер не боится грозы. Но когда молния разрезает воздух в каких-то футах от тебя, пока ты летишь на паутине между высоток – заработать фобию дело двух секунд. Питер испуганно дергается, теряет момент и выпускает паутину из рук. Взмахивает рукой, зажимает кнопку паутиномета и падает, зацепившись слишком поздно. Желудок болезненно сжимается, когда он падает с большой высоты, а уши закладывает от раската грома – казалось, что прогремело прямо у него за спиной. Гроза разыгралась не на шутку, собираясь поглотить весь Нью-Йорк, и Питер, с трудом приземлившийся на крышу невысокого здания, испуганно жмется к стене. Молния разрывает темные небеса, ярко освещая город, и Питер громко кричит. Но его крик поглощает еще один раскат грома, и Питер жмурится, пытаясь найти в себе силы хотя бы уйти отсюда. Он думает, что здесь не безопасно – вдруг молния решит ударить где-то рядом? Он понимает, где-то на задворках сознания, что это абсурд, но не может ничего поделать со страхом. Он пытается успокоить себя, считая от одного до десяти и обратно, как он иногда делает на уроках, напевает в тысячный раз «part of your world» (спасибо, Уэйд, с некоторых пор Питер знает наизусть все диснеевские песни), но сердце продолжает бешено стучать, замирая, когда молния высвечивает каждую деталь ночного города. Питер заставляет себя сделать несколько глубоких вдохов, пытается думать трезво, и, через бесконечно долгие минуты, он, наконец, чувствует, как сердцебиение успокаивается. Устало улыбается, прикрывает глаза и отлепляется от стены (в прямом смысле – от страха он прилип сильнее, чем обычно). Вздыхает, вскидывает руку… и с криком отпрыгивает назад, когда молния ударяет по дороге прямо перед ним. – Бери трубку… бери… – дрожащими пальцами прижимает телефон к уху, и вслушивается в мерные равнодушные гудки. Сейчас три часа ночи, может Уэйд спит, может его телефон на беззвучном валяется под кроватью. Может Уэйд дрочит, или просто лежит мертвый на диване, выстреливший себе в висок чисто от скуки?! – Твою мать, детка, что случилось? – сонно вопрошает Уэйд в трубку, наконец ответив на звонок. – УЭЙД! – Питер? – его голос моментально становится серьезным. – Помоги мне, Уэйд, я не могу, мне так страшно…! – Где ты? – Я… я… не могу понять, где-то в Ист-Сайде, недалеко от Пятой авеню, – Питер нервно смеется, прикрывая ладонью глаза. – Я никогда не боялся грозы, Уэйд, но сегодня так страшно. Еще бы чуть-чуть и молния ударила бы прямо в меня. Когда я был в воздухе. Я не думаю, что это было бы легче ударов Шокера, хотя после него у меня всегда болит в груди. Мне нужно показаться врачу, да? – Не думаю, что в этом есть необходимость – Шокер в тюрьме, – отвечает Уэйд, и Питер благодарит богов за его уверенный голос. Ему сейчас необходима уверенность, хотя бы не своя. – Открой глаза, малыш, что ты видишь перед собой? – Рекламный плакат. Ну знаешь, тот, с мультяшным самолетом. – Ты под крышей? Или стоишь под дождем? – Под маленьким козырьком, и он совсем не помогает, я не удивлюсь, если сегодня спонсором моих синяков будет именно дождь, а не те грабители, которых я задержал час назад. – А что еще ты делал сегодня? – Вернул сумочку женщине, а еще фотографировался с туристами. Они громко восхищались мной. Хотя… я не уверен, потому что не знаю их языка, но это были очень восторженные слова. Они улыбались. Надеюсь, они не попали под дождь, решив погулять по ночным улицам? – Тобой невозможно не восхищаться, малыш. – Уэйд, – Питер с трудом вздохнул, – я испугался грозы, как мной можно восхищаться?! – Питер, бояться – не зазорно. Я бы сам обосрался, если б молния ударили рядом со мной. Паркер глухо смеется, всхлипывает и дрожащим голосом произносит: – Плакать в маске – полный отстой. Но я уже мокрый, какая разница? – Он закатывает маску до переносицы и громко сморкается. – Почему я такой жалкий, Уэйд? – Питер, успокойся. По… – Прости, что разбудил. И спасибо, что поговорил со мной. Я сейчас успокоюсь и пойду домой. – Подож… Питер отключает звонок и, убрав телефон, откидывает голову назад. Трет ладонями лицо, испытывая смесь из разочарования в себе, злости и усталости. Испугаться грозы – до настоящей панической атаки, – немыслимо! Раздавшийся сейчас гром не пугает, Питер просто передергивает плечами, хмурится, но продолжает сидеть, всё еще чувствуя слабость в теле. Ему нужно еще немного посидеть, и плевать, что он замерз, вымок, и что зубы начинают понемногу стучать. – Питер! Черт, вставай скорее, у тебя губы посинели, ты долго здесь сидеть еще собрался?! – Сильные руки поднимают, заставляют встать на ноги, прижимают к горячей груди. – Хорошо, что я быстро тебя нашел! Давай скорее домой, тебе нужна горячая ванна, еда и теплое одеяло! – Уэйд, – выдыхает Питер, прижимаясь сильнее. – Да, малыш, это я. Идем скорее, ты вообще можешь идти? – Уилсон озабоченно осматривает дрожащего парнишку и, повернувшись спиной, чуть приседает. – Давай, залезай, так будет быстрее. Питер хихикает, но слушается и забирается к Уэйду на закорки, обхватывает за шею, льнет ближе. И тихо шепчет: – Поспи сегодня со мной, я очень замерз. – Конечно, малыш, – шепчет в ответ, пытаясь дышать ровно, потому что ни разу Питер не разрешал еще спать вместе. После того, что было… Питер ни разу не говорил об этом, но Уэйд знает, что действительно вызывает у него паническую атаку. Что заставляет щеки белеть, а пальцы – дрожать. Уэйд ни за что не сделает хуже. В его маленькой квартире на окраине Чайна-Тауна Питер всегда будет чувствовать себя в безопасности. Чего бы это не стоило Уэйду. Он позаботится о любимом герое.