Лосось

Ползти по стене – привычное занятие. Пальцы легко цепляются за поверхность, кисти напряжены, руки и ноги двигаются синхронно. Носки фиксируются, колени не ударяются о стену, Питер легко скользит вверх. Выше, выше. Дышать в маске привычно. Дыхание уже давно не сбивается, легкие разгоняют достаточное количество кислорода по венам. Выше, выше. Питер не боится. Прошло время, когда он боялся высоты. Сейчас он с легкостью летает на паутине, иногда отпуская вторую руку, кончиками пальцев касаясь неровного асфальта, стирая ткань перчаток, пока его тело несется вперед, увлекаемое паутиной. Быстрее, выше. Он останавливается, цепляясь за стену, замирает, переводя дыхание. Ему не страшно, но почему стало так тяжело дышать? Он почти в центре Нью-Йорка, на стене одного из небоскребов. Поднимает голову, вглядываясь с безоблачное небо. Оно отливает розовым – скоро рассвет. Переводит дыхание, и прислоняется лбом к стене, сжимая зубы. Он не имеет право называться героем. Какой из него защитник Нью-Йорка…? Зло скалится, но слезы все равно пачкают маску, собираются каплями под линзами, размывают обзор. Уползти бы ото всех, от ответственности, обязанностей, проблем и обещаний. Уползти, спрятаться в щель между кирпичами, бетонными плитами, и остаться там, мягко обнимая себя своими же собственными лапками. Питера пробирает озноб от порыва холодного ветра, и желание свернуться клубком усиливается. Но рядом нет подходящей щели. Только пустота, стена и равнодушное небо. Он сам сюда заполз. Можно, он здесь останется? Он зависает, забывается, блуждая где-то в мыслях. Невеселых мыслях о смерти тех, кому не успел помочь. Не смог. Он не думал, что такое может произойти. Он не знал, что делать в этой ситуации. Он просто сбежал. Слиться бы со стеной, да нельзя. Замереть бы, да не получится. Забыть бы… да невозможно. Питер будто в спячке, словно сейчас скинет шкурку и очнется. Но только Питер не линяет – и Уэйд не знает, как ему помочь. Никто не знает. Брюс предполагает, что это защитная реакция, и он сам очнется, когда будет нужно. Тони предлагает несколько более радикальные методы – что-то об облучении. Да только Уэйд не позволяет – словно пёс сидит у кровати, на которой лежит Питер. Железный Человек нашёл Питера вечером – счастливая случайность, – и принес сюда, в Башню. Уэйд примчался сразу, ему позвонил Брюс. И теперь он не позволял никому притронуться к парнишке, боясь, что они могут сделать хуже. – Мы не можем его оставить в таком виде, – говорят они. – Нужно привести его в чувства. Но он дышит, жив, только не реагирует ни на что, а Уэйд по-прежнему скалится и утробно рычит, стоит только кому подойти к кровати. Беспокоятся все. Страх за чужую, еще не окрепшую психику осел в медицинском отсеке душным туманом. И не было в нём маяка, что бы выбраться. Только страх, отчаяние. Апатия. И гортанный рык. Широкие ладони, что обхватывают маленькие кисти. Укрытый маской нос, что мягко трется о макушку. Шепот, что пробирается под слой паутины в голове Питера. – Ты не виноват, малыш. Ты не можешь спасти всех, просто знай это. Это не страшно, это не безнадежно, это не значит что ты не герой. Ты спас множество, люди благодарны тебе за это. Если бы не ты, погибли бы не трое, а три десятка. Ты герой. Не убивайся так, малыш. Питер ползет по паутине мыслей, утопает в отчаянных кончиками пальцев, цепляется подошвами за безысходные, но ползет, слыша вдалеке успокаивающие. Теплые, светлые, манящие. Хочется забраться в них, утонуть с головой в чужом одобрении, поддержке, обещании. Он сжимает пальцы, цепляясь за Уэйда, за его горячие руки. Порывисто прижимается к нему, льнет всем телом, и утопает в его тепле. В его сильных руках, мерном сердцебиении, в его дыхании. Уэйд крепко прижимает парнишку к себе, и шепчет. Его шепот разрывает паутину мыслей, перекрывает источник отчаяния. Закрывает боль, уничтожает безнадегу. Убеждает в правильности. Изгоняет тьму, оставляя легкий свет. Питер шмыгает носом и, наконец, рыдает, выплескивая эмоции. Выплескивает, избавляется от них, забывает, исцеляется. Уэйд – словно тонкие паучьи лапки, он обнимает мягко, ненавязчиво, но крепко и так необходимо. Много часов спустя, когда Питер смог уснуть, Уэйд позволяет себе разогнуться, и уложить парнишку на кровать, но маленькая ладонь тянется к нему, хватаясь за предплечье: «не уходи». – Не уйду. Уэйд ложится рядом, позволяя свернуться калачиком, притереться максимально близко, и накрывает их обоих одеялом. Никто не смеет тревожить их сон, впрочем, после пережитого, им самим нужен крепкий сон. А кому-то – крепкий напиток.