Несколько мгновений их жизни

Вообще Джон родился в Англии, но после развода родителей, отец взял его с собой в США. В начале они жили у родственников, после — ради заработка, перебрались на Аляску. И с тех пор Джона почти всегда окружает снег. На Аляске другого и не увидишь — лето у них недолго гостит. Джон давно мечтает увидеть как выглядят времена года в других краях, но пока наблюдает все виды снега. А ещё Джону очень не хватает общения со сверстниками. В их городке даже школы нет. Поэтому приходится учиться дистанционно. Единственная надежда, что когда придёт время, отец отправит его в школу-интернат. Хоть какое-то общение будет. Джон уже выбрал ту, из которой проще поступить в медицинский университет. Так что планы у него далекоидущие. Однако этому не суждено было сбыться. Стоило полярной ночи вступить в свои права — началось дерьмо. Вначале пропал интернет. Обычное дело. Потом кто-то подорвал вышку связи. В кромешной тьме это было отчётливо видно. Потом кто-то пробил все шины и разбил машины. Когда люди поняли, что их сознательно отрезали от внешнего мира, было уже поздно. В город пришли монстры. На вампиров из растиражированных медиа они были мало похожи — на кресты и серебро не реагировали, в дома врывались без приглашений, и откровенно рвали людей на части, без изящных укусов в шею. Джон не знал что делать. Отца убили у него на глазах, он сам — оказался отрезан от других людей. Как выжить в этом акульем торнадо? Дико страшно, не то что в кино. Поэтому всё что он делает — это прячется, стараясь не издавать звуков. Подобная тактика позволяет продержаться почти две недели. Но потом ломается обогреватель и Джон, продержавшись ещё два дня в ворохе одеял, признаëтся себе в том, что скоро околеет. Поэтому он вынужден перебраться в другой дом. И, чëрт возьми, ему это удаётся! Замирая от каждого шороха и тени, скрипа снега и шёпота — Джон забирается в разбитое окно. Не обращая внимания на перевёрнутую мебель и тёмные пятна на поверхностях, находит обогреватель и перетаскивает его в уцелевшую комнату, когда слышит скрип половиц. Можно было бы предположить, что это другой человек, но... Неизвестный не скрывается. Джон застывает и чувствует как сердце падает в желудок. Перекрыв ледяной рукой, чуть не вырвавшийся всхлип, он даже не делает попытки спрятаться. Это бессмысленно. Только раззадорит. Поэтому Джон садится там же, где и стоял, прислонившись к двери спиной. Когда шаги замирают за бесполезной преградой, единственное о чем Джон думает — насколько больно умирать от клыков вампира? — Здравствуй, мышонок. Я видел как ты пробирался сюда. Ты молодец, тихий и сообразительный. Может хочешь стать одним из нас? Вечность подростком? Нет уж, спасибо. Джон видел "Интервью с вампиром", вечное детство мучительней вечной жизни. Пусть уж лучше сожрëт. Только побыстрее! — Такой вариант тебе не нравится? Действительно умный мышонок. Может тогда посотрудничаем? — коготь царапает дверь прямо напротив сердца. Джон, не отрывающий руки от рта, вторую прижимает к норовящему выпрыгнуть органу. — Ты поможешь нам охотиться на других людей, а после я тебя отведу в соседний город? Оставлю в живых и отпущу. Как ты на это смотришь, мышонок? Джон не верит ни единому слову. От напряжения виски ломит так, что хочется немедленно умереть. Долго вампир ещё играть с ним будет? — Скажи хоть слово, я же всё равно тебя слышу. Или от страха отнялся язык? Тогда открой, открой сам и мы продолжим наше общение. Возможно несколько ближе, чем тебе бы хотелось, но это будет больше похоже на диалог. Какой смысл тебе сидеть здесь? Не я, так другой вампир. Ускользнуть от всех тебе не удастся, тем более мы собираемся потом поджечь город. А дальше, сам понимаешь... — Пожал, кхе, пожалуйста! — О, что там у нас мышонок пищит? — Пожалуйста, мистер, я вас очень прошу... — Ну же, не стесняйся, попросить ты в любом случае можешь. — Пожалуйста, убейте меня безболезненно. Или хотя бы не так больно, как других... — наконец Джон смог высказать свои мысли. Конечно, вампир может сделать наоборот, но он хотя бы попытался. Опять скрежет когтей и просьба: — Открой-ка дверь. Джону не сразу удаётся подняться, но, замерев на подкашивающихся ногах, он, до звона в ушах осознаёт, что стоит ему повернуть ручку и его жизнь закончится. На тыльную сторону ладони попадает капля и только сейчас он понимает, что уже давно плачет. Джон поворачивает ручку. Вампир делает буквально два шага, с кошачьей вальяжностью, и с интересом оглядывая интерьер: — А тут уютненько, хотя и дёшево. Так живут обычные люди? В темноте многое не разглядишь, но Джон видит, что вампир не высокий и не крупный, будто бы с чёрными волосами и такими же глазами. Вампир подходит вплотную, обтирает мокрые щëки и подбородок когтистыми пальцами, а потом облизывает их. Джону хотелось бы сказать, что он не отступил из храбрости, но правда в том, что ноги одеревенели и сделай шаг — упадëшь. — А ты вкусный, мышонок. И какой резон тебе было менять норку? Джон неопределённо машет в сторону обогревателя и вампир улыбается. — Замёрз значит. Будь ты постарше, я бы тебя согрел, — и Джон впервые, с начала полярной ночи, благодарит Бога. — Раз так, то давай обговорим детали нашей сделки. Ты мне понравился, мышонок. Если будешь соблюдать условия, у тебя есть все шансы пережить эту длинную ночь. Вампир проходит вглубь комнаты и садится на кровать, приглашающе похлопывая рядом. Джону ничего не остаётся, как доковылять и рухнуть, почти завалившись на бок. — Меня зовут Джон. Джон Ватсон. — О, Джонни-бой. Мило. А меня Джим Мориарти. Будем знакомы, — сжал кисть Джона в рукопожатие, отрывая еë от покрывала. — Почему ты такой мягкий и тёплый? Все люди такие? Я и человеком их не трогал, это нормально? — Зависит от человека, — Джону остаётся пожать плечами и ждать продолжения этой постановки. — А теперь слушай внимательно, Джонни-бой... *** Джон не верит, что переживёт эту бесконечную ночь. Он — плохая приманка, не такая эмоциональная как другие. Но почему-то Джим не торопится его сожрать и не даёт другим. Недавно заметил лёгкий акцент, а узнав что Джон родом из Англии, назвал своим земляком. Зачем-то таскает ему одеяла и сидит с ним завернувшись рядом. В большинстве случаев молчит, но иногда рассказывает что-то из своей жизни, расспрашивает о мечтах и мыслях Джона. Это могло быть милым, если бы ради собственного выживания, он не выманивал других людей из укрытий. После каждой удачной охоты, когда Джон, трясясь, забивается в дальний угол, Джим вытаскивает его из вороха одеял и обнимает. Иногда гладит, иногда щекочет. Но люди не дураки и очень скоро Джон, как приманка, стал бесполезен. Тогда Джим его прячет и защищает от сородичей. И это странно. Джон всё чаще вспоминает фразу про другой способ обогрева, и лишь надеется, что к нему относятся как к домашнему питомцу. Ну, и что когда придёт время, то его убьют безболезненно. Джим же обещал. Самое удивительное, что он правда сдерживает обещание — под прикрытием полыхающего города доставляет Джона в соседний. Отпускает Джим не сразу. Какое-то время — минуты, часы, дни — стоит с Джоном на границе жилой территории и держит за плечо. Джон чувствует как с каждым мгновением рука всё сильнее сжимается, сквозь куртку впиваясь когтями. Но боится сказать хоть слово. В конце концов, Джим обещал отвести, но какой смысл он вкладывал в "отпущу"? Джон достаточно видел ужастиков, чтобы знать как важна точная формулировка с монстрами и психами. "Отпустить" могут и на тот свет. Молча терпеть становиться невозможно, кажется плечо ему сейчас сломают или оторвут! Джим будто спохватывается и убирает руку: — Прости, мышонок, задумался о своём, — зависнув на мгновение, он облизывает окровавленные когти. — Какой ты деликатес, оказывается, даже жалко так просто отпускать. Джон всё равно не верит что его отпустят и душит эту суку-надежду, что трепещет внутри, стоит услышать очередной звук человеческой жизни. Может поэтому ему удаётся ответить столь небрежно. — Только быстро, пожалуйста. Джим хмыкает на очередную циничность подростка, склоняет голову, проводит пальцами по собственным губам в глубокой задумчивости и внезапно широко улыбается, сверкнув в темноте зубами: — Быстро — не так интересно, Джонни-бой! И склонившись, приникает к холодным человеческим губам. Для Джона это первый поцелуй в жизни и это... Как минимум, странно. Губы Джима холодные и твёрдые, а язык горячий. Джон не успевает даже осознать, как он оказывается в его рту. Только отрешённо чувствует как вампир притягивает ближе и слышит пошлые хлюпающие звуки. В давно пересохшем рту становится очень мокро и до Джона наконец доходит это искажённая странная реальность. Глаза, будто сами по себе, распахиваются в ошеломлении, Джон протестующе мычит и пытается оттолкнуть от себя этого сумасшедшего вампира. Джим сразу же поддаётся, прикусив губу подростка на последок, и отстранившись, довольно смеётся: — Ладно уж, мышонок, беги. Возвращайся к людям. Мне понравилось проводить с тобой время, поэтому живи. Но помни, я тебя когда-нибудь найду и ты меня согреешь. И я сейчас не про кровь и пламя говорю. Ты понял меня, Джонни-бой? — Да, прекрасно. Только вы меня не найдëте, — Джон сам не понимает откуда в нём эта дерзость, но вампир воспринимает её благожелательно, вновь сверкая зубами в улыбке. — Посмотрим как у тебя получиться от меня скрыться, — махнув на прощание рукой, Мориарти ушëл в ледяную пустошь. Спустя несколько мгновений его силуэт растворился во тьме полярной ночи. Джон подождал какое-то время и выдвинулся к людям, с каждым шагом идя всё быстрее, сорвавшись на отчаянный бег у самого города. Его практически сразу заметили и кинулись узнавать кто он и что случилось. А Джон... Джон впервые за почти три месяца может позволить себе быть громким, быть подростком потерявшим отца и пережившим настоящий кошмар. Это уже потом, когда взойдёт солнце, Джон впервые заговорит в этом городе. Естественно он не будет говорить про вампиров, но и так уничтоженный город и следы убитых жителей внушат ужас. Джон вернётся к матери и даже выучится на врача, но никогда не будет забывать, что Джим обещал его найти. Может он и не вампир, и всё это выдумал травмированный мозг, но... Когда перед Джоном стоит выбор в какую страну отправиться воевать, он выбирает Афганистан. Ведь там короткие ночи и жестокое солнце, что убережёт его от тех, кто приходит из темноты. Но ОН всё равно его находит...