Никто не гуляет в темном лесу

      Прижимаясь лбом к дереву, мужчина тяжело дышал, и приоткрытым ртом ловил противные капли собственной крови. Он давно расшиб его едва ли не в мясо, но легче не становилось. Легче вообще никогда не становилось. Хоть волосы рви на себе, ломай себе конечности или вот, как и сейчас, расшибай голову. Гул, что стоял в ней сейчас, благо, был не постоянным. Но когда он появился? А… черт его разберет. Антек пошатнулся, руками отпихнув себя от широкого соснового ствола, и тут же плюхнулся навзничь, больно упав на собственные ветки.       Собственные?       Единственно верный способ выжить в лесу — стать его частью. А как же иначе? Как и всякий, кто пробыл тут достаточно, мужчина прочно усвоил урок, тут съедят или тебя, или ты умеешь быстро бегать и быть покладистым, слушая гул в своей голове. Слушая невнятные песни этого темного, сырого, угнетающего леса, как и многие другие он только и мог, что обвалятся в грязи, нацепив на себя палки. Собирая чьи-то подгнившие черепушки, кости, пальцы — деревенский дурачок навешивал все на себя, да бегал по округе, пока оставшиеся деревенские не прогнали взашей.       Сейчас же его ломало, корежило изнутри, разве что не рвало на части, и что именно происходит, он не знал. Такое было не впервые, гул в голове заглушал все окружение, и затуманивал разум. А ведь и в правду, однажды все это было... Когда-то давно...       Зацепившись прояснившимся разумом за такое давнее воспоминание Антек, замер в неестественной, неудобной позе. Да, как же это было давно…       Вообще-то, когда-то он был достаточно рослым, крупным деревенским парнишкой. В семье их было всего двое, и оба похожи как две капли воды. Близнецы были огромной редкостью для этих мест, и от того они были явлением ярким, и запоминающимся. Как же выглядел-то он тогда? Умытый и причесанный — первое, что приходит в голову, а вот собственных черт лица он вспомнить не мог. Его собственное лицо, как и лицо брата было смазанным пятном, но это волновало мало.       Тепло. Такое родное, такое приятное домашнее тепло. Воспоминание о родительском доме, о матушке, что ныне утратила свой образ в рассеянном разуме дикаря, все это грело изнутри. Где-то там, на затворках сознания прозвучал голос отца.       Антек хрипло смеется, и тут же давится подкатившим к горлу комом, с ревом перевернувшись, выплевывает из себя багряную массу на землю. О боже, неужели из него выходят собственные внутренности?       Встав на четвереньки, пытается распрямится. Когда уже закончится эта колющая боль, что прошибает его насквозь?       Меж тем, в голове продолжает сменяться вереница образов. Вот он с братом сражается на самодельных мечах. Знакомый плотник из соседней деревни смастерил их сам, а сын его, умелец на все руки, обещал подарить им еще несколько поделок. Они даже дружбу какую-то водили. И как его звали? Пе…       Откуда-то извне раздался вой, мало походящий на животный, и мужчина вскинул голову, обламывая несколько веток на спине. Какие-то неприятно впились в кожу, но внимания этому не придадут никогда. Уж не впервой…       На четвереньках, хватаясь за брюхо, Антек пополз в сторону, надеясь, что ни на кого не набредет на дороге. Ему, совершенно точно не стоило убегать от брата. Не стоило громить его и без того ветхий дом, да и вообще, много чего не стоило. Мужчина ползет не останавливаясь, подвывая от боли. Он, вроде как, не уходил слишком уж далеко, значит, и брат не должен был уйти. Так много работы ему оставалось на закате. Так много работы…       Когда они впервые ушли в лес, все вокруг казалось фальшивым и неестественным. Именно такая мысль приходит в голову сейчас, и бегло оглядевшись, Антек отмечает, что ничего не поменялось. Все стало таким как будто в одночасье. Вчера вы бегали с соседским псом, чтобы хворосту домой натаскать, да к лужайке за скотом сходить. А сегодня уже посреди лужайки стоит одинокое, коренастое дерево. Ты смотришь на него с удивлением, непониманием, и чувствуешь, что оно глядит на тебя точно так же в ответ. Становится некомфортно, но ты ежишься, и уходишь. И черт с ним, с деревом. Может давно стоит, да ты, дурила, не видел его раньше.       Но день сменял день, и вот уже горизонт скрывает плотная лесная стена, а следом, пропала лужайка, пропала дорога к соседним поселкам. Пропала дорога в город.       Пропала родная матушка, забредшая в эту чащу в поисках лесных плодов, пропал отец, что отправился на ее поиски.       Оба брата тогда только и могли, что в недоумении чесать лбы, да напряженно оглядываться в сторону проросшей, некогда ходовой тропинки в соседнее село. Родителей было решено считать погибшими, а их самих сиротами. Пока в один момент, средь ночи мать не постучала в окно, да не позвала старшего гулять с ней в лес. Двери, конечно, никто не открыл, но повторялось все это изрядно, и в какой-то момент, не выдержав, один из них ушел, так же затерявшись в чаще, а следом отправился второй….       Антек воет в голос, и чувствует, как нижнюю половину тела обдало теплом. Роняет голову на собственную грудь, и видит неестественное углубление, тут же впадая в истерику. Закрывает его руками, кричит что были силы, а в голове полнейшая каша. Что происходит?       Появившаяся метаморфоза кровоточила, по краям покрывшаяся неясной коркой кожа зудела. Дикарь прикрывал пузо руками, пытался собрать его, словно надеялся, что оно все само собой зарастет. Катался с боку на бок в грязи, и думал, что так быть, в общем то не должно. Он же год тут ползал, и все было совершенно нормально. Как так получилось?       Нутро подсказывало, что все правильно, и ошибки быть не должно. Нужно только потерпеть немного, и будет хорошо. Глупый.       Тяжелые шаги над ухом, и глухой голос. Следом, едва не впавший в беспамятство Антек ощущает, как его трясут за плечи, и пытаются поднять. Перед глазами — размытый слезами и грязью силуэт, что светит на него фонарем, и судя по звукам — ругается. Ни одного слова сквозь гул собственной головы разобрать невозможно, но кого бы это волновало. Облегченно выдохнув, мужчина прикрывает глаза, практически выпадая из реальности, и на последних силах думает, что брат наконец-то нашел его. И все будет хорошо.

***

      Вот только человек даже отдаленно брата не напоминал, и лишь искренне недоумевал, что делать с таким вот лесным подарком, и стоит ли тратить силы на лесного чудилу со вспоротым пузом. Неуклюже подхватив эту тушу, он стал оттаскивать его с открытой местности.       Судя по бормотанию пару минут назад, остатки разума в нем остались, а значит, на что-то да сгодится. Только бы успеть его спасти. С рюкзака между делом упала шишка, которую мужчину тут же от себя ото пнул.       И черт бы с ней. Потом он новых наберет. Дикарь же пытается подобрать, но ему в руки поспешно суют другую, и уже тогда он, словно уснув, затихает. Под тоскливое шуршание листвы и веток, оба силуэта теряются в тени деревьев.       Только бы успеть его спасти... успеть бы.