Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
46 Нравится 1 Отзывы 5 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:
В комнате царил нагнетающий полумрак. Из открытого настежь окна дул ветер, шторы колыхались, наводя своим видом какие-то неприятные чувства. Прямо как в детстве, ночью, когда эти шторы предательски шевелились, будто за ними кто-то прячется, и этот кто-то естественно тебя съест. Александр молча сидел на кровати в ожидании. С неё, как обычно, было сброшено одеяло, чтобы не мешалось. Остались лишь подушки с наволочкой. Кованая кровать была не такой уж и мягкой и уютной на самом деле, а прутья изголовья всегда неприятно впивались в кожу на руках, оставляя следы. Печорин стоял спиной к Чацкому. Его фигуру освещала лишь небольшая настольная лампа. Он медленно раскручивал длинную верёвку, то ли пытаясь взбесить свою «жертву», то ли смакуя предстоящее действо. Саша хорошо помнил, что познакомился с Григорием в каком-то баре. Красивый и статный молодой человек со светлыми волосами, временами вьющимися, и с чёрными бровями и усами. Он был по-настоящему заманчивым предложением от судьбы, хоть и особенности его внешности могли вызывать вопросы. Беседа с ним оставляла смешанные впечатления. Он сначала долго мог молча слушать, разглядывая своими ореховыми глазами и таящимся в них равнодушием. А затем выкручивал чужие слова в спор, в котором неизменно мог победить собеседника. А дальше веселил оппонента, шутил с ним, вынимая из запаса своей души всю обаятельность. Только Чацкий был не оппонентом, он просто хотел с кем-то выпить и поболтать за жизнь. Но в итоге Печорин своими странностями его зацепил и заинтересовал. Григорий был младше на два года, ему было лишь двадцать три, работал он в книжном издательстве. Деньги не грёб, но наследство от родителей и достаточная для проживания зарплата на жизнь денег давали. Любил Гриша писать свои какие-то небольшие рассказы, вёл дневник, который не показывал Саше, хотя тот и очень просил из интереса. Чацкий же в то же время получал второе высшее и подрабатывал репетиторством, уча детей языкам. После связала их любовь к литературе, путешествиям, и Печорин потихоньку переставал всё заводить в спор. И разладу, кажется, случиться не должно было. Общение разбавилось взаимной симпатией, и вот они уже гуляют по набережной, смотрят вместе фильмы и занимаются сексом на любой горизонтальной поверхности в квартире Гриши. А потом Чацкий стал раскрывать новые для себя тайны. Печорин вертел людьми, как ему захочется. Он обладал силой подавлять чужую волю, превращая человека в кусок податливой глины, из которой дальше лепил, что угодно. Он играл, подстраивал человека под себя, специально выводил на эмоции. Григорий смаковал чужую боль, чужие слёзы, как вампир насыщавшийся свежей кровью. А потом резко пропадал из жизни, оставив после себя помятую душу и сердце с парой новых трещин. Он не был бы домашним тираном, потому что отношения с ним до совместной жизни не дошли бы. Печорин влюблял себя очередную жертву и губил её своей любовью к особому садизму. Не существуй бы сейчас психологов, он бы сломал не одну жизнь. Гриша был не лишён способности влюбляться искренне и страстно, но его просто не научили делать что-то для поддержания своей любви. В конечном итоге он всегда оставался один, ненавистный для своей бывшей пары. Александр понял это, когда на эмоции выводить стали его. Он запоминал этот всплеск торжества в вечно холодных глазах, когда Гриша наблюдал за его слезами. Чацкий мог находиться в настоящей истерике, граничащей с агрессией и желанием побить кого-нибудь. А Печорин стоял и смотрел, склонив голову чуть в бок и приговаривая слова, которыми доводил до полного отчаяния. Саша был излишне эмоциональный, импульсивным и от таких манипуляторских действий он быстро выходил из себя. Он терялся, как маленький ребёнок, когда Гриша начинал свою игру. Просил прекратить повторять одни и те же ужасные слова, но Печорин был не преклонен. Чацкий буквально ощущал физически, как из него вьют верёвочки, как его уже бесформенной массой укладывают на гончарный круг и смачивают водой, чтобы начать лепить свою задумку. Григорию было абсолютно всё равно, кого использовать для своего удовлетворения, даже сильного духом человека он мог сломать. А Саша был сломан и до этого. Рос в чужой семье, свою почти не помнил, переживал скандалы, упрёки в ничтожности, нераздельную любовь. Ему хотелось спокойствия и понимания, а его заставляли вновь переживать самые отвратительные, терзающие душу эмоции. Было больно, но после всех скандалов Гриша вновь и вновь втирался в доверие и заваливал любовью. Тогда Чацкий решил попробовать такую игру. Печорин никогда особо много о жизни своей, о прошлом не рассказывал. Чацкий знал лишь о настоящем и о паре фактов, предшествующих этому настоящему. По наблюдениям своим и небольшими познаниями в человеческой психологии Александр мог предполагать, что первые года жизни не особо у парня задались. Любви и внимания ему явно от других людей не хватало. Может, когда-то сверстники над ним издевались или просто-напросто от родителей достаточно тепла не получал. Чацкий помнил, что Гриша за жизнь свою сменил две школы. Сначала став жертвой издевательств, юношей он обрёл свободу в новой школе. Он был из тех загадочных парней, которые сидели в одиночестве на задней парте без друзей, но в то же время умевших виртуозно привлекать внимание, если того захотят. Оттого одна часть школы считала его классным обаятельным парнем, а другая — лицемерным засранцем, которому от жизни ничего не надо. Но ни отсутствие близких друзей, ни скандальные любовные истории, неизменно оканчивающиеся чьими-то слезами и битыми сердцами, не влияли на репутацию в целом приятного парня, к которому тянутся. Но вырос Печорин в человека скрытного, равнодушного и от того эгоистичного. Вырвавшись из отяжеляющих обстоятельств, Григорий привил совершенно логичное для себя недоверие к людям. Никому он бы не смог довериться полностью. Из-за своих страхов ли или убеждений — непонятно. Но присмирить этот характер и наклонности мог бы лишь искусный манипулятор, который умеет играть на чужих чувствах. Александр, которому в жизни только тирана не хватало для полного набора страдальца, пытался держать себя и не кормить Печорина своими эмоциями. Он старался, прятался и игнорировал чужую злобу, помалкивая. И он физически стал чувствовать чужое раздражение и недовольство. Чацкий совершенно не понимал логику Григория. Казалось бы, такому человеку достаточно одной постоянной жертвы, а не вечная смена пассий. Он бы мог бросить Сашу после первого же неподчинения, но продолжал упорно бороться с чужим характером. Печорин в попытке привязать к себе Чацкого то уделял ему всё своё внимание, то пропадал неделями и игнорировал парня. Эти отношения смахивали на своеобразные качели. Молодые люди могли быть бесконечно счастливы и гармоничны друг с другом без агрессии и ссор. В такие моменты Чацкий отдавал себе отчёт о том, как он глупо влюбился в Григория и не может его просто отпустить. А потом Печорин принимался голодать от недостатка садизма, происходило что-то страшное, и парни могли разойтись на целые недели. Александр, понимающий свою любовь, готовился быть брошенным в любой момент, но Гриша неизменно появлялся в его жизни вновь раз за разом. Саша думал, что он смог эмоционально заставить Печорина привязаться к себе. Возможно, в Чацкого даже влюбились. Однако слов на подобие «я тебя люблю» из чужих уст парень не слышал. Правда, была одна ситуация, когда после недельного молчания часа в два ночи разбудил Александра звонок, и знакомый голос заплетающимся языком произнёс одно только «я нуждаюсь в тебе». Чацкому хватило этого, чтобы сорваться с места и приехать к своему парню. Григорий толком-то и эмоций своих почти не проявлял. Лишь по глазам иногда можно было понять его ощущения в тот или иной момент. Саша научился разглядывать в них злость или восхищение, иногда даже радость могла мелькнуть. Но по большей части загадочность Печорина бесила Чацкого, что всегда любил прямолинейность. И в то же время Александр, нуждающийся в любви постоянно, совсем не хотел оставлять Печорина. В их странных отношениях он стал контролировать себя лучше, чем когда-либо. Больше полугода на такой карусели качались молодые люди изо дня в день, но как-то эти отношения двух противоположностей умудрялись не разрываться. Дарить моменты любви Гриша умел так же виртуозно, как и делать больно. Нотки напряжения между Чацким и Печориным присутствовали всегда, даже в самые, казалось бы, неподходящие моменты. Однако в целом во время полного перемирия отношения проходили спокойно. Всё же людьми оба были взрослыми и в спокойствии отношения их были стабильными с перерывами на особые обоюдные пристрастия. Ветер из окна резко ворвался в комнату, шторы распахнулись как крылья какого-нибудь устрашающего летучего зверя. Саша вздрогнул от неожиданности и холода по коже. Григорий наконец-то обернулся, осматривая своими красивыми глазами сидящего. Чацкий, будучи даже чуть старше, почувствовал себя совсем юношей. Печорин склонил голову чуть в бок, с интересом наблюдая за парнем, который смело смотрел в ответ. Гриша опустился на стул подле кровати, верёвки в его руках смотрелись как-то особо притягательно и властно. Как бы парень не держался статно, но сидел он вечно ссутулив спину, будто намеренно горбился. Правил каких-то особых он никогда не ставил, были лишь знаки, означавшие определённый приказ. Печорин легонько похлопал ладонью по своему бедру, призывая Сашу на свои колени. Чацкий этот жест проигнорировал, в мыслях родилась одна интересная идея, как бы поучаствовать в происходящем побольше. Григорий повторил движение рукой. Александр не сдвинулся с места. Даже подобные приказы слегка раздражали Сашу, ведь это очередное подавление его воли. И неважно, что он сам согласился на подобные новые для себя эксперименты. Напряжение, возникшее между молодыми людьми, можно было ощущать физически. Печорин продолжал сидеть, хмуро наблюдая за Чацким, который с совершенно невинным видом вдруг потянулся к ремню на своих брюках и вытянул его из петель. С ним в руках Александр соизволил приблизиться к Грише и сесть к нему на бёдра. Григорий недоумённо поглядел в светлые глаза парня, когда он деловито затягивал ремень на чужой шее. На удивление, Саше это сделать позволили, и он тут же притянул Печорина к себе для жаркого поцелуя. Очки мешались, усы щекотались, но поцелуй был истинно прекрасен. В подобных любовных делах не уступали оба, что даже ощутимое дискомфортное сжатие шеи и ворочавшаяся между телами верёвка совсем не мешали долгим поцелуям. Чацкий почувствовал, как чужие руки пробираются под джемпер, чтобы поскорее стянуть вещь с него. Оставив пару нежных поцелуев где-то на шее, Григорий откинул джемпер прямо на пол, заставил Сашу отпустить ремень. Александр тут же без приказов завёл руки за спину и приник ближе к Печорину, чтобы тому было удобнее орудовать верёвкой. Умел парень красиво плести из верёвок всякие узлы, превращая способ обездвиживания в искусство, которое даже Саше на своём теле нравилось. Связывали его всегда неспешно, с чувством, с толком и с расстановкой. Иногда Чацкого ставили прямо напротив зеркала в полный рост, чтобы он видел, как его тело украшается этими узорами из переплетений верёвки. Сейчас связывали только руки. Александр утыкался носом в недавно стираную рубашку Гриши, вдыхая еле уловимый аромат чего-то свежего, цветочного. На своё счастье парень заметил, что поблизости не было кляпа или чего-нибудь такого, чем можно заткнуть ему рот. Особый символизм для Печорина был в кляпах конкретно для Саши, который временами говорил слишком много. Поэтому затыкать этот говорливый рот стало приятным занятием. Но сегодня видимо пройдёт всё без этого, хотя буквально полчаса назад разгорелся между молодыми людьми очередной спор, на удивление, быстро перегоревший. Вообще изначально узнав о необычных пристрастиях Гриши, Чацкий подумал о тайной комнате где-нибудь за книжным шкафом в гостиной, где хранится куча страшных приблуд для разного рода БДСМ-программ. Или, по крайней мере, его за какую-нибудь провинность будут связывать, ставить на колени и отчитывать, угрожая какой-нибудь плёткой. А Печорина обязательно нужно будет называть папочкой или хозяином. Однако ничего такого не было. Гриша против воли чужой не шёл дальше дозволенного, лишь проявлял доминирование с толикой грубости. Саша разрешил себя связывать, но с учётом, что он всегда сможет остановить процесс, если что-то ему не понравится. Печорин и сам без лишних штук справлялся неплохо. Только руками своими и парами дополнений в виде ремней с верёвками он мог довести либо до задушенного, пропитанного болью «хватит», либо до судорожных просьб продолжать. Со связанными руками Александр чувствовал себя слишком доступным и совсем не понимал, нравится ли ему это чувство или нет. Любовь Григория растягивать процесс и медлить подначивала его затерзать чужую шею и грудь с плечами поцелуями с укусами. Печорин быстро входил во вкус, оставляя свои следы. Чацкий почувствовал слишком сильную боль, когда в очередной раз зубы сжали его кожу где-то под ключицей. Либо Григорий не до конца осознавал, как больно может сделать, либо кусался так специально. Александр чувствовал, что ему вот-вот прокусят кожу до крови, на глазах навернулись слёзы от совсем не приятных ощущений. Парень дёрнулся, обижено шипя, и его тут же отпустили. Саша гневно покосился на ухмыляющегося Гришу. Не отдав себе отчёта в своих действиях, Чацкий ухватился зубами за ремень и с силой дёрнул его. Печорин покачнулся на стуле, но удержал равновесие, чтобы не упасть вместе с Сашей. Ему явно стало больно от такого, на шее точно след останется, а Чацкий, как ни в чём не бывало, отпустил ремень. В его глаза, полные какого-то торжества и вкуса отмщения, заглянули глаза, режущие злостью как лезвием по сердцу. В тот же момент щёку Александра с силой обожгло от удара ладонью, а чувство торжества спало. От резкой боли из горла вырвался скулёж, а с лица свалились очки на пол, на что Гриша совершенно не обратил внимания. Руки у него были сильные, потому вряд ли след от такой пощёчины быстро пройдёт. Самодовольно сняв с шеи ремень и откинув его в сторону куда-то к очкам, Печорин окончательно лишил Сашу возможности играть на равных, полностью отбирая доминирование ситуацией себе. Чацкого несложно было донести до кровати, была она не так далеко от стула. Парня, дабы связанные руки не повредить, уложили на живот. Саша, уткнувшись лицом в жёсткий матрас, покрытый простынёй, чувствовал, как с него стягивают остатки одежды. Чужие руки двигались по коже, пуская по ней тысячи мурашек. Губы с непривычной нежностью коснулись шеи. Александр, лёжа на животе без намёка на одежду и со связанными руками чувствовал себя совершенно беззащитным и, по сути, таковым он и являлся. С ним могут сделать любые вещи, и эта навязчивая мысль приходила каждый во время этих Печоринских «игрищ». Но парень каким-то образом балансировал на самой грани, чтобы утолить свой голод, но не перегнуть палку. Григорий, будто бы совсем не обращая внимания на Сашу, сел рядом. Чацкий кое-как повернул голову в его сторону. По расплывчатому силуэту в приглушённом свете парень разглядел, как Гриша снимает с себя рубашку и откидывает её на теперь свободный стул. Каким-то образом без использования рук Александр вновь вернулся на чужие колени. Совсем нагой, сменяя гордость свою во взгляде на покорность, он ожидал ласки. И Печорин смягчился под этим милым взглядом и лицом. Кончиками пальцев, почти невесомо, он провёл по красной от удара щеке, скользя к шее. Саша ластился к чужой ладони, которая так приятно гладила его кожу. Пальцы спустились к недавнему укусу под ключицей, в извинение Гриша оставил поцелуй в этом месте. Александр ощущал свою кожу и своё тело податливым воском, а чужие прикосновения лижущими языками пламени, которые заставляли этот воск таять. Чацкий жмётся своим замёрзшим от сквозняка телом к тёплому Печорину. Тот не отказывает, держит Сашу за бока, чтобы тот не свалился от недостатка равновесия. У Гриши на шее видны были покрасневшие следы от ремня. Чацкому позволили целовать шею и плечи, смотря, где он достанет. Александр чувствовал, как ладони, неведомо даже от хозяина своего, оглаживали его тело в самых приятных для прикосновений местах. Руки начинали затекать от долгого пребывания связанными в одном положении. По ощущениям протёк уже час с начала всего, но вряд ли промелькнуло и пятнадцать минут.

***

Из распахнутого окна веял тёплый ветерок, впуская в комнату весенний запах цветущей сирени. Остановившись мыслями на своей аллергии на эту самую сирень, Чацкий уловил, как мирную тишину нарушила чиркнувшая зажигалка. Против курения Саша ничего не имел, но был против курения в постели. Печорин же так делал часто, однако чужое возмущение быстро стало игнорироваться, и в итоге парень лишь мог коситься на курящего с недовольством. Гриша отстранённо разглядывал выдыхаемый им дым, Саша лежал тихо рядом, укутавшись в одеяло. В выходной обычно ни у кого не было желания выползать из квартиры и вообще из спальни. Печорин невозмутимо курил, развалившись, будто бы он на кровати один. Чацкого отсутствие внимания к себе как-то уже не особо не удивляло. Александр в очередной раз подивился, в кого его угораздило влюбиться, и повернулся спиной к парню в надежде поспать ещё пару часиков. Григорий наконец-таки докурил свою сигарету, потушив окурок в пепельнице, что стояла на полу у кровати. Зашуршало одеяло, Саша почувствовал чужие руки. Без энтузиазма он повернулся на спину и встретил перед собой лицо Гриши. Не проронив ни слова за утро, Печорин уже спокойно любовь свою особую проявлял. В моменты абсолютного спокойного молчания как-то особо сильно ощущалась эта любовь Гриши. И Чацкому это не могло не нравиться, потому что быть любимым было для него слишком приятным чувством. Григорий коснулся чужой руки. На коже ещё проступали следы от верёвки. Парень рассматривал эти следы каким-то заворожённым взглядом, потом гладил их, целовал. Чацкий не спрашивал и принимал эти приятные нежности. — Объясни мне одну вещь, — начал захотевший поболтать Печорин. — Ты ж не глупый, понимаешь, что я за человек. Но зачем остаёшься со мной? Сашу, который и сам этот вопрос постоянно в голове прогонял, ввели в ступор. В мыслях приходило много ответов. Гриша и сам осознавал, как легко мог привязать к себе человека, но ведь Чацкий был волевым и мог противопоставить тирании свой характер. А он будто бы смирился жить на этой нестабильной карусели. На Александра наверняка давили эти отношения с его предрасположенностью к мирной любви без лишних расстройств и слёз. Эмоции держать в себе было сложно, оттого и душа его давно должна была устать. А он упрямо остаётся в этих разрушительных отношениях. Печорин мог почувствовать, как утомляет любовь его и в такие моменты ему Сашу становилось жалко в какой-то степени. А Чацкий оставался, не бросал и на выбранную судьбу не жаловался. Искренний интерес в глазах Гриши Александра удивил. — Просто я немного мазохист, — пожал плечами Саша, со своей нежностью коснувшись чужой щеки. — Люблю я тебя, вот и всё. Печорина такой ответ заставил вновь почувствовать жалость. Он давно не ощущал чего-то подобного. Чацкому, кажется, выбора просто не оставили, оттого он и не уходит. Человеческая душа как-то сама людей привязывает друг к другу, какими бы эти люди не были. Поцелуй прозвучал на устах удивлённого Григория. Расслабившись, он отдался вместе с Сашей этим эмоциям.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.