Elegy

Когда веретенообразный таран врат пробил стены, над городом нависла тишина — нарастающая, затаившаяся, отголоском эха рокочущая по Золотому берегу. А затем Кватч обуял проклятый огонь Мёртвых земель. Даэдра не понадобилось много времени, чтобы разнести здания в руины, в насмешку оставив стоять лишь одинокий храм. Мартин шел по выжженной почве, и копоть витала в разряженном воздухе, не оседая вниз; тел было так много, что их не успевали хоронить. Он искал: под обломками, над ними, но выжившие все, все как один, до ужасающего, леденящего в жилах сходства сумрачной бледностью напоминали усопших. В перерывах с посильной помощью раненым без сна и отдыха Мартин подбирал серую робу, становился на колени перед алтарем, перебирая в руке четки из бука, и под строгими сводами часовни молил о божественном снисхождении. Когда она ворвалась впереди Матиуса и стражи в часовню с перекошенным набок и разбитом вороненом нагруднике, Мартин почувствовал что-то неопределенное. Он уже знал, что врата закрыты, однако... Мартин глазами, невербально подсказывает ей только одно: «Боги покинули это место. Не ищи их ни здесь, ни в моем сердце».

I

В спасенных городах Матареб гра-Болеш встречали салютами, рукоплесканиями и восковыми улыбками, которые так и хотелось с размаху, по-орочьи размазать по слащавым человечьим лицам. Их со всеми почестями провожают на верную смерть, словно в случае поражения, когда пожар Дагона пожрет последнее пристанище, их жизнями можно откупиться. От счастья их были готовы на части разорвать. Её посылают на самоубийственные задания, там, где нужна грубая сила — уже отправляя за поисками даэдрических артефактов, Мартин предвидел, что им это еще аукнется. Последние новости Сиродила об исчезновении жрецов Аркея не совпадение. Она отдавала ему Звезду Азуры, а на указательном пальце зеленым топазом издевательски гордо блистал дар Намиры. Она поклоняется госпоже уродства и ходит в храм Аркея учиться Восстановлению. Она поклоняется Намире, и Мартин до смешного честно всё никак не поймет почему.

II

      «Я не боюсь смерти!»       «Ты будешь бояться меня». — Во имя Девяти! Такие вещи даже в руках держать опасно, — он бережно протягивает свои, чтобы забрать Мистериум Заркса как можно быстрее, чтобы облегчить ношу, спрятать фолиант подальше от воспаленных глаз, несколько дней подряд не знающих сна, и нечаянно дотрагивается огрубевшей кожи — цвета патины на серебре — кожи оружейника. Мартину в Храме Повелителя Облаков рады, там ратуют за него и будущее; по ночам ему не спится. Они встречаются вместе в узком проеме, в коридорах крепости Клинков — солдат, сосланный под трибунал и волею судьбы оказавшийся за решеткой, и неудавшийся священнослужитель Акатоша — и видят друг друга насквозь. Немая симпатия, взаимопомощь, уважение — всё гораздо сложнее, въедливей. Их страхи и опасения общие. Как бы они не старались, не готовились, слишком велик риск потерпеть поражение. Тепло взаимно разгоряченных тел под разливающимися бесцветными лучами Секунды служит убежищем, храмом для обоих, пока всё не закончится. Заглядывая ему в лицо, слыша планы про Бруму, Матареб не нужно быть мудрецом, чтобы понять, что происходит что-то страшное. Она возвышает свой грубый голос — не голос, а рычание — возглавит атаку сама. Мартин вежливо отказывается. Мартин тепло целует в лоб, благословляя, но подобные телячьи нежности Матареб по-прежнему считает излишними и неловко морщится. Мартин смывает запекшуюся кровь с потускневшей робы, чтобы не надеть снова, оставляя несказанной молитву на буковых четках. Отныне он творит свою судьбу сам.       И, разбивая амулет в Храме Единого, Мартин Септим узнает точно: тогда, в часовне Акатоша… то была надежда.