Слабость — преимущество

      Когда раздаётся грохот барабанов Джуманджи, Ван Пелт предвкушающе прикрывает глаза. Брэйвстоун и его команда у самого подножия Скалы, а значит, совсем скоро он победит их и заполучит назад свой драгоценный Глаз Ягуара.       Большие свирепые кошки утробно урчат рядом, послушные его воле и покорные, как маленькие котята. Ван Пелт рассеяно треплет одного из ягуаров за ухом и оборачивается, чтобы посмотреть на своих людей.       — Добудьте мне их головы, — шипит он практически по-змеиному, и дюжина мотоциклистов тотчас стартует, разрезав тревожную тишину ночных джунглей рёвом моторов.       Ван Пелт смотрит им вслед и скалится. Начало охоты… Как же он любит эти мгновения! Когда-то его охоты приносили трофеи — мёртвых животных и птиц, но те времена прошли. Сейчас его интересуют только люди, посмевшие покуситься на его собственность, его волшебный Глаз. Ван Пелт — отличный охотник и не собирается отсиживаться в джунглях, пока его люди охотятся. Нет, он тоже выйдет на тропу преследования.       Яркие огни освещают путь до Скалы. Конечно же, это ловушка. Его верные ягуары растерзают любого, кто посмеет пересечь эту обложенную факелами тропу. И деревья — не вариант: дикие кошки джунглей отлично лазают по ветвям.       Ещё на подходе Ван Пелт слышит звуки музыки, такие дикие в подобном месте. Раундхаус исполняет «драку в танце». А вот и верный Ортис — вышвырнутая под ноги убийцы кошка ловко сбивает Раундхаус с ног.       Ягуар выглядывает из зарослей — Брэйвстоун хитёр: заставил своих людей рассеяться по джунглям, как кроликов. Ван Пелт ободряюще кивает зверю, слышит хруст человеческих костей — Ортис сбит с мотоцикла сокрушительным ударом Брэйвстоуна. Здесь сильная добыча.       «Нужно отыскать слабое звено», — рычит Ван Пелт своим ягуарам, и те, понятливо прижав уши, вновь исчезают в зарослях. Ван Пелт кидает взгляд на тропу: Брэйвстоуна, как и мотоцикла Ортиса, уже нет, а рыжая Раундхаус снова в строю, помятая и исцарапанная, но живая.       «Слабое звено!» — слышится возбуждённый рык одного из ягуаров, и Ван Пелт стремительно мчится сквозь джунгли. Он уже почти не человек — сейчас в нём больше звериного, чем когда-либо. Он чувствует запах человека; этот человек — часть команды Брэйвстоуна. Не надо быть ягуаром, чтобы чувствовать страх, с которым он оглядывается по сторонам — чадящий факел так и подрагивает в руках.       Ягуар сбивает его с ног, наваливается сверху, выбивая отчаянное «Не-ет!». Ван Пелт подходит ближе, наблюдая за действиями своей зверюшки. Да, это то, что ему нужно. Посмотрим, как запоёт Брэйвстоун, когда один из его друзей будет приманкой для пули. Даже интересно, что он посчитает более важным — жизнь своего товарища или Глаз, который спасёт Джуманджи.       Дикие визги ягуаров слышатся где-то далеко. Хорошо, значит, они преследуют Брэйвстоуна.       Ван Пелт подходит к толстяку — кажется, это профессор Оберон, но сейчас он просто приманка без имени, — и хватает его за шиворот. Силы зверей, чья воля подчинена Ван Пелту, струятся по крови, заставляя чувствовать себя хозяином жизни.       — Повеселимся? — сипло шипит он в ухо приманки, царапая её лицо острыми ногтями.       Видеть страх и смятение на лице Брэйвстоуна — бальзам для души. Ван Пелт утыкает дуло пистолета прямо в висок приманки, хватает её за шею, чтобы не дёргалась, и цедит, пристально смотря ему в глаза:       — Верни камень — и спасёшь друга.       Страх сменяется на ужас. Брэйвстоун тяжело дышит и глядит на него так, как не глядел никогда. Видимо, за то время, что они не виделись, он и правда привязался к своим новым друзьям.       — Не отдавай его!!! — истерично вопит приманка.       — Молчать! — рявкает Ван Пелт, и она утихает, поскуливая себе под нос.       Появляются остальные члены команды Брэйвстоуна — чёртов «Гидроплан» Макдона, некогда уведший Глаз прямо у него из-под носа, и рыжая убийца Раундхаус. А к нему, Ван Пелту, прибегают ягуары — для послушных марионеток нет преград, даже огонь надолго не остановит их.       — Лучше возьми меня, слышишь?! — дрожа, предлагает Макдона, но Ван Пелт, не отрываясь, смотрит на Брэйвстоуна, как будто для него не существует никого другого.       — Камень! — повторяет он, снимая предохранитель. — Я сказал…       — Я его не отдам, — отвечает Брэйвстоун, и Ван Пелт на миг позволяет себе удивление — внутреннее, конечно. Видимо, жажда помогать эфемерному «добру» в его бывшем напарнике побеждает привязанность к друзьям. Очень хорошо. Хоть что-то на свете остаётся неизменным.       — Пять, — с удовольствием выдыхает он, вдавливая дуло в мягкую кожу приманки. Будет синяк. Хотя, трупу уже всё равно, насколько сильно изукрашена его морда, верно? — Четыре… — Голос срывается на хриплое рычание; видимо, придётся убивать каждого из них по очереди, а ведь можно было обойтись малой кровью…       — Дать его я не могу, — уже менее уверенно произносит Брэйвстоун.       — Три…       — Спенсер, — зачем-то выдыхает Раундхаус, умоляюще глядя то на приманку, то на своего лидера.       — Два! — срывается на крик Ван Пелт, отчего-то громкие звуки сильней воздействуют на людей и быстрее склоняют их к решению.       — У меня его нет! — тоже кричит Брэйвстоун, и Ван Пелт сбивается.       «Нет?» — читается непонимающее в глазах всей команды, хоть кто-то с ним солидарен. «Как нет?!» — хочет рявкнуть растерявшийся Ван Пелт, но не успевает.       Мышь побеждает слона, потому что слоны боятся мышей. А в руке Мышонка, этого нелепого рюкзаконосца Брэйвстоуна, ярко переливается зелёным Глаз Ягуара.       Начинается чёрти-что, как в старые добрые времена, когда всё было жестоко и беспощадно. Ягуары, отойдя от шока, бросаются на слонёнка, Мышь что-то орёт, размахивая Глазом, слонёнок трубит что есть мочи и раскидывает врагов во все стороны. Ван Пелт поднимает пистолет, чтобы помочь грязной Мыши расстаться с Глазом.       Плохо, очень плохо. Никогда не стоит забывать о пойманном звере.       Приманка вдруг вгрызается в его руку, словно голодная гиена. Выстрел вхолостую.       Или нет? Глаз влетает в воздух — слонёнок боится громких звуков. Под внимательными взглядами всех присутствующих зелёный всполох перелетает через разрушенную временем стену и исчезает их глаз.       «Получилось!» — думает Ван Пелт и — очень — преждевременно радуется.       — Сволочь! — Приманка со всей силы наступает ему на ногу. Стоит помнить о пышнотелости профессора Оберона, чтобы понять, что это далеко не небезболезненно. Следующий удар в живот Ван Пелт, однако, частично блокирует. Инстинкты. — Чтоб ты!..       Ударом в лицо Ван Пелт завершает короткую… потасовку даже, не драку. Приманка вскрикивает и валится на землю, как набитый землёй мешок. «Выстрел твой, сука», — думает Ван Пелт, наводя курок, но тут его застают врасплох вновь. Чёртов Макдона нарушает его планы во второй раз, а это слишком много, чтобы игнорировать происходящее. Пистолет летит куда-то на землю. Рёв моторов — Брэйвстоун или кто там ещё остался не у дел, когда ягуары и слонёнок разбежались, ускользает. Этого никак нельзя допустить.       Ван Пелт ловит руку Макдоны, что целится ему в лицо, и отшвыривает его в сторону. Драки всегда были его сильной стороной. Удар по лицу. Ещё один. Макдона дезориентирован. Ван Пелт снова швыряет его через себя, не обращая внимание на жалкие потуги в атаку. Что-то вопит приманка, что-то про какого-то Алекса, а рёв моторов с каждым мгновением слабеет.       Забыв о лежащем на земле оглушённом Макдоне, Ван Пелт бросается в погоню. Впереди маячит рыжая шевелюра. Раундхаус, чёртова ланеногая убийца, слишком грациозна и быстра. Она легко продвигается по стене, перепрыгивая с камня на камень.       Глаз никак не должен достаться ей.       «З-з-задерж-жать воровку!» — вне себя, шипит Ван Пелт на случайном зверином и ему откликаются.       Забравшаяся на верхушку стены Раундхаус вдруг замирает, словно цепенеет, и Ван Пелт позволяет себе ухмылку — ну что, сучка, попляшем?       Она всё же прыгает, а Ван Пелт неспеша идёт следом. Добыча загнана в угол, ей совершенно точно некуда деваться. Как же приятно иногда переоценить врага — кто бы мог подумать, что Брэйвстоун так неосмотрительно нелепо попадётся, за столько лет не научится просчитывать ходы — с его-то везением лучше бы ему было охотиться на Глаз, а не его рыжей подружке. Ведь все девочки боятся змей, не так ли?       Змеиное кубло послушно поднимает головы, глядя на своего хозяина жутким немигающим взглядом. Раундхаус стоит к нему спиной, но Ван Пелт чувствует, как её глаза лихорадочно скользят по округе, ища зацепку, лазейку для того, чтобы выскользнуть отсюда. Глаз Ягуара — в её руках, и она сжимает его так судорожно, что пальцы кажутся побеленными.       — Спасибо, — произносит Ван Пелт с издевательским торжеством. Раундхаус тотчас оборачивается — напуганная, но гордая и упрямая. Есть в ней что-то… коварно-завораживающее. Жаль, что она предпочла другую сторону, змея в шкуре женщины…       Глаз полыхает изумрудом — он чувствует злобную энергию Ван Пелта, своего поработителя, и не желает возвращаться в его руки. Раундхаус закрывает его ладонями, но тёмный взгляд Ван Пелта буквально прожигает их. Змеиное шипение усиливается. Десятки, сотни ползучих гадов медленно поворачивают свои узкие головы, их немигающий взгляд теперь обращён вовсе не на хозяина. Раундхаус сглатывает, когда видит их недобрые глаза — она не дурочка, совсем не дурочка, и понимает, что её ждёт.       Джуманджи выбрал не тех защитников.       Ван Пелт торжествующе ухмыляется.       — Игра окончена, — произносит он — и смешивается, когда на лице рыжей чертовки отчаяние сменяется торжеством, хотя откуда бы ему там взяться?       — Я не уверена, — восклицает она, а далёкий рёв мотора вторит её голосу, явно придавая ему уверенности. — Моя слабость — яды, — уточняет она и… давит ногой.       Сердце Ван Пелта с хрустом сжимается, когда всё встаёт на свои места. Брэйвстоун — не худший игрок в шахматы. По крайней мере, со своими друзьями он разыграл неплохую уловку.       Удар. Змеиный рывок — и на колене убийцы расползается кроваво-красное пятно. Раундхаус морщится от боли, ухмыляется прямо в оскаленное лицо Ван Пелта — и исчезает в месиве кровавого вихря, забирая в небытие Глаз Ягуара.