Слишком устал

      Пятый мог поклясться, что все его подсчеты были верны. Он перепроверил их несколько раз перед тем, как они собирались вернуться обратно в свое время. Но стоящий перед ними отец и члены Академии Спэрроу, которыми он заменил их, доказывали обратное. Пятый понял, что они сильно облажались.       Долго с отцом разговаривать не пришлось и уже через минут десять он со своими братьями и сестрами шел в неизвестном направлении. Эллисон не знала есть ли в этой версии Патрик и существует ли Клэр и это сильно терзало ее, было видно, как она всматривается в обложки журналов, в надежде на то, что увидит их изображение на них, даже если бы это и значило, что и в этой версии она была никудышной матерью. Но что-то подсказывало, Пятому, что все ее попытки напрасны. Скорее всего, Клэр не существует.       Все время, что они бродили по городу, в поисках более-менее приличного мотеля, Пятый мог ощутить, на себе вопросительные взгляды семьи. Они ожидали его решения, его ответа на вопрос, что за чертовщина тут происходит. Но проблема в том, что он сам понятия не имел, где мог просчитаться, где мог совершить ошибку, которая бы привела к такому результату. Но самое главное он не представлял, как можно решить возникшую проблему.       Диего вел себя как главный, и постоянно пытался руководить их действиями. Не то что бы Пятый был против, просто избыточная самоуверенность и командный тон его немного начинали раздражать. Диего, казалось, был зол и обеспокоен их положением сильнее остальных и вел себя как на иголках. Зная его отношение к отцу это было неудивительно, поэтому он старался не зацикливаться на изменениях в его поведении. Пятого тоже разозлила такая выходка отца, но это в данной ситуации было не главным.       С каждым шагом он чувствовал, как его тело протестует и требует от него отдыха, но Пятый привык игнорировать это и старался не обращать внимание на расползающуюся боль в теле. Сейчас было не время прислушиваться к его потребностям.       Ваня тихонько следовала за ними и предлагала свои способы решения возникшей проблемы, которые после совместно обсуждались. Они мельком посматривали на него, ожидая каких-нибудь предложений, но Пятый лишь молчал и старался участвовать в обсуждении, редко выдавая свое мнение. Именно Ваня предложила найти мотель или что-то подобное для их временной остановки. Клаус же беззаботно держался рядом и иногда в шутливой форме комментировал ситуацию, что выводило из себя Диего, который, казалось, был готов взорваться из-за всего на них навалившегося. Но именно Четвертый нашел мотель, в котором они решили остановиться.       Конечно, платить они за номер не собирались, благодаря Эллисон, которая нашептала, что они важные гости и все уже заранее оплачено. В этом плане ее способность оказалась очень полезной. У них не было времени и возможности найти денег, но они надеялись, что в итоге решат эти проблемы. Главное, что теперь у них была крыша над головой.       Как только они зашли в номер, который теперь принадлежал им на неопределенный срок, Пятый сразу же направился в ванную, надеясь, что никто из присутствующих не против этого. Как только он захлопнул за собой дверь, то сразу проверил, что закрыл ее на шпингалет. Тело сразу же расслабилось, будучи напряженным от ожидающих и заинтересованных взглядов.       Он включил воду в раковине и взглянул на себя в зеркало. Грязная форма академии, местами испачканная не отмывшейся чужой кровью, а местами может и его самого. Забытая осколочная рана не успевала зажить, его тело подвергалось множеству травм последнюю неделю, и она временами начинала кровоточить. Вот и в этот раз она немного испачкала его белую рубашку. Даже быстрая перевязка не уберегла от этого неприятного инцидента. И он устало вздохнул, надежды найти еще один такой комплект формы в этой временной линии не представляло возможным. Украсть, возможно, залежавшийся комплект Академии Спэрроу? Да ни за что, он лучше проглотит целый стакан гвоздей, чем наденет ее. Носить что-то другое, более подходящее его физическому возрасту? Он находил это непривычным, но возможным. Клаус говорил ему как-то, что нужно сменить одежду и подобрать что-то молодежное и подходящее этому времени. Возможно, он прав. Волосы были похожи на птичье гнездо и явно были грязными. Под глазами были заметные синяки, но к ним Пятый уже давно привык. Лицо немного бледноватого цвета, но это последствия периодической потери крови из-за раны и он решил, что возможно стоит всерьез заняться ей, пока его семья не стала свидетелем его обморока. Он прислонился лбом к ободку раковины и громко выдохнул, наслаждаясь прохладой.       Пятый почувствовал, что он устал. Он устал бежать. Устал от надежды в то, что следующий день закончит всю эту беготню, от исправления своих же ошибок, от ожидания подвоха в любой ситуации, от необходимости просчитывать любую вероятность неудачи, от страха потерять свою семью снова. С каждым днем желание просто, наконец, остановиться и отдохнуть, росло в геометрической прогрессии. Ему хватило двух апокалипсисов. Он чувствовал, что не сможет выдержать еще появившуюся из ниоткуда новую академию с воскресшим отцом. Это было слишком для него. Его тело болело от многочисленных ударов и царапин, ноги грозились не выдержать и подогнуться от усталости, которую он не имел возможность заглушать кофе, голова раскалывалась, и он вспомнил тот злосчастный удар по голове сковородкой. На лбу можно было увидеть начинающую появляться шишку. И возможно это был первый раз, когда Пятый понимает, что смертельно хочет спать. Эти две недели были слишком насыщенными, чтобы думать о такой роскоши как сон. И возможно, он заслужил хотя бы пару часов сна.       Пятый скинул с себя грязную одежду, отмечая, что потом надо будет ей заняться и залез в ванную, включая горячий душ. Грязь и осевшая на нем пыль, что покрывали всю его кожу, смывались с него, оставляя после себя темно-серую воду. Он старался быть аккуратным с открытыми ранами и царапинами, отмывая их, пытаясь, лишний раз не тревожить. Тело приятно расслабилось от горячей воды, и он почувствовал, как слабость усиливается и опасался, что если бы он лежал в наполненной ванне, то сразу уснул бы. Мысли покинули его голову. Присутствие семьи и их безопасность, и тихие голоса, что были еле слышны через дверь, успокаивали его. Он пытался вспомнить, когда в последний раз позволял себе вот так расслабиться и не мог вспомнить ни единого момента за последние несколько недель. Казалось, прошло много времени перед тем, как Пятый выключил воду и, наконец, вылез из ванны, почувствовав небольшое разочарование. Ему стало холодно, он мелко задрожал и попытался закутаться в полотенце, чтобы согреться, но это мало чем помогло.       За стеклом Пятый нашел маленькую аптечку и промыл свою рану, а заодно еще и пару самых больших царапин. Потом аккуратно, уже никуда не торопясь, перебинтовал осколочную рану, надеясь, что она перестанет кровоточить. По крайней мере, теперь она будет в относительном покое, чтобы наконец-то зажить нормально, Пятый на это надеялся. Одежда все еще валялась на полу, и он думал, как можно привести ее в относительно нормальное состояние. Он попытался сделать все возможное, но результат все равно его не устроил. И Пятый, наконец, вышел из ванны в общую комнату, стараясь выглядеть более собранным и менее уставшим, чем было на самом деле.       Никто, казалось, и не заметил, что его не было довольно долго. Клаус лежал на одной из кроватей и болтал ногами в такт музыки, которая играла на радиоприемнике. Эллисон сидела за столом и смотрела новости по телевизору, к ней присоединился и Диего. Лютер нашел какую-то книгу и начал ее читать. Судя по обложке, она больше походила на дешёвый детектив с предсказуемым финалом. Ваня что-то делала на кухне. Но они о чем-то переговаривались между собой. Как только Пятый прошел к одной из кроватей, чтобы попробовать воплотить свое желание в реальность и попробовать немного поспать, все взгляды сразу были обращены на него. Этого он и боялся. У него не было ни сил, ни желания разбираться сейчас со всем этим. Он слишком устал и слишком вымотал себя пространственными прыжками и первой удачной отмоткой времени, с которой в дальнейшем ему необходимо было бы разобраться и понять, как можно развивать это и во что это может вылиться. Они выжидающе смотрели на него. Стараясь игнорировать их, Пятый забрался на кровать, почувствовав, как случайно задел осколочную рану и пытался сдержаться, чтобы не зашипеть от боли. - Что ты думаешь, Пятый? – начала первой Эллисон, нарушая тишину.       Он любил свою семью, но сейчас он желал, чтобы они пошли погулять по городу и просто забыли о нем, дав всего пару часов, чтобы побыть в одиночестве и зализать свои раны. Но Пятый догадывался, что тогда заснуть у него точно не получится, потому что он бы не знал, все ли с ними в порядке. Голос Эллисон сейчас сильно раздражал, а от взглядов у него неприятно зачесалось под кожей. Он не хотел, чтобы они вызывали у него эти чувства, но не мог ничего с собой поделать. - О чем? - он много о чем думал, ей необходимо быть более конкретной, чтобы получить нужный ответ. - Про все это связанное с новой академией и отцом, - ответила она.       Если честно, то он даже не пытался вникнуть в суть этой проблемы. Он думал лишь о том, как им уйти от отца без последствий, как можно выжить на улице пяти взрослым и одному «ребенку». Где можно добыть деньги, еду, воду, кров. Как не упасть перед ними из-за подгибающихся коленей. Но как решить проблему с внезапно воскресшим отцом и его новыми любимчиками, он не думал. Пока что. Потому что он не знал, что послужило причиной, он не знал, что делать дальше. Он не хотел думать об этом прямо сейчас. Ему хватало того, что его семья теперь в безопасности и жива, апокалипсиса больше не предвещается, он надеялся, и можно не спешить с решениями. Больше ему ничего не нужно было, чтобы, наконец, расслабиться после сорока пяти лет поиска решения связанного с концом света и смертью его братьев и сестер. - Ничего, - коротко ответил он, - я ничего не думаю.       Все удивленно уставились на него. Скорее всего, они не ожидали от него такого спокойного тона и почти равнодушного взгляда. Но он проигнорировал это. Кровать оказалась слишком мягкой, и это было очень непривычно. Обычно ему приходилось спать на чем-то очень жестком и неудобном. В Комиссии у него не было времени, чтобы акцентировать свое внимание на таких деталях. Он часто засыпал за столом, когда работал с вычислениями возвращения домой, редко когда ему удавалось лечь в кровать, но и там матрас был жестким и неудобным. Пятый сбросил с себя обувь, снял пиджак, который аккуратно уложил на стоящую рядом тумбочку и начал устраиваться на кровати поудобнее. В комнате было слишком жарко, чтобы укрываться одеялом, но острое желание это сделать вызывали взгляды направленные на него. Он хотел спрятаться от них. Но сдерживал этот порыв, пытаясь сфокусироваться на других своих ощущениях. Подушка была очень мягкой и прохладной, казалось, что он положил голову на воздушное облако. Редко в каких мотелях можно было найти такие удобства, но Эллисон хорошо постаралась с выбором номера, и Пятый был ей благодарен за это. - Ты что делаешь, Пятый? – раздраженно спросил Диего. - А ты не видишь? – его голос был уже немного сонный, потому что усталость брала вверх.       После слов Пятого последовала тишина, можно было услышать, как громко дышит Лютер, как на кухне что-то продолжает готовиться и все эти звуки заставляли Пятого чувствовать себя в безопасности вместе со своей семьей. Он мог почувствовать, что теперь может хоть немного отдохнуть. - То есть, у нас тут воскресший сумасшедший тиран папочка, неизвестные люди с такими же сверхспособностями как у нас, а ты просто укладываешься спать? – в его голосе чувствовалось раздражение, но Пятый старался игнорировать это. - Да, Диего, я ложусь спать, если ты не видишь, - тихо ответил он.       Наступило долгожданное молчание. Возможно, Пятый бы чувствовал себя виноватым в этой ситуации, что игнорирует явные признаки серьезной проблемы в этой временной линии, но он слишком устал, он слишком хотел отдохнуть, чтобы задумываться об этом. Он впервые захотел просто остановиться на несколько часов и дать себе передохнуть от давления, от драк и от вечных проблем, которые приходят вместе с ним. Но, видимо, его желаниям не суждено было сбыться, потому что после нескольких минут молчания, Диего нарушил такую блаженную тишину своим голосом, который выражал лишь раздражение и злость, выводя Пятого из дремлющего состояния, но глаз он не открывал. - Тебе плевать на то, что тут происходит? – спросил он, но в ответ получил лишь тишину. – Ты появляешься в наших жизнях, утверждаешь, что грядет апокалипсис, бегаешь как белка в колесе с этим, рушишь наши планы, уже второй раз, кстати, а сейчас, когда появилась проблема меньшего масштаба ты просто ложишься спать?       Пятый тихо лежал и слушал твердый и едкий голос Диего, который, казалось, обжигал его сильнее любой кислоты. Послышался скрип стула об пол, и были слышны шаги, приближающиеся к нему. - Да, - коротко ответил Пятый.       И этот короткий ответ стал спусковым крючком для Диего, и Пятый мог слышать, как он зло выдохнул. Он не хотел провоцировать брата, он не хотел этого разговора сейчас. Но Пятый привык к тому, что его желания не учитываются и скорее всего на них просто плюют. Он приготовился к будущим словам. - Если так, то думаю, что мы справимся и без тебя, раз на то пошло. Так что твоя помощь необязательна. Прошлый апокалипсис мы смогли предотвратить и без тебя, пока ты бегал не пойми где.       Пятый продолжал молчать. - Вообще-то он был со мной, и мы пытались… - Лютер не успел договорить, как Пятый перебил его, не желая, чтобы он рассказывал о его провале. - Ты забываешь кое о чем, Диего, если бы не твоя одержимость спасением Кеннеди и мотание хвостиком перед Лайлой, то мы бы могли все закончить намного раньше и возможно без потерь, - спокойным голосом отвечает он, хотя признает, что Диего поступил умно, находясь в Комиссии.       Образ Элиота возникает перед его закрытыми глазами, и он чувствует вину перед ним. Он нравился Пятому, хоть временами был слишком заносчивым и любопытным, но был хорошим человеком, который не заслуживал такой смерти. Вероятно, он сам убил много невинных людей, которые просто оказались не в то время и не в том месте. И Пятый уверен, что их призраки будут преследовать его вплоть до его смерти. Интересно, видел ли Клаус кого-нибудь рядом с ним. - Моя одержимость? Пятый, да эта одержимость ни что по сравнению с той, которая владеет тобой. А именно спасение всего мира. Моя хотя бы основывалась на благе нашего народа. Ты же живешь апокалипсисом и навязчивым желанием стать для всех героем, - Диего зло усмехнулся.       Пятый напрягся всем телом, и кровать уже не казалась ему удобной. Он чувствовал, как его сердце болезненно сжимается от последних слов брата. - Диего, это перебор, прекрати, - вмешался Лютер, его голос был строгим. - Нет, я не прекращу, - он зло посмотрел на Первого. - Потому что это несправедливо, что отец меня назвал тяжелым случаем с комплексом «героя», ведь у нас есть Пятый. Как по мне, так ты больше подходишь к этому описанию. Ты даже в детстве пытался быть лучше всех, ты игнорировал нас. И даже сейчас смотришь на нас свысока. Ничего не изменилось. Ты как был эгоистичным засранцем, зацикленным на самом себе, так и остался.       Пятый думал, что это говорит не Диего, а накопившаяся злость и отчаяние в нем. Он надеялся, что тот так на самом деле не думает, что это просто способ сделать ему больно, выплеснуть напряжение, которое копилось с самой академии и разговора с отцом. Но что мешало ему до конца поверить в это так это то, что Пятый знал, что Диего прав. - Диего, хватит, успокойся, - серьезно говорит Ваня подходит к нему и кладет руку на его плечо, пытаясь успокоить, но Диего лишь раздражённо смахивает ее. - Но знаешь что, Пятый, ты облажался. Уже не в первый раз. Потому что такой результат твоих героических действий не совсем правильный. Нас просто нет в этом времени. Кем мы были до этого, просто не существует. И тогда в чем толк твоей способности управлять временем, если ты делаешь только хуже. Твоя сила бесполезна, даже больше, она разрушает. Чувствуешь теперь себя героем, Пятый? Из-за тебя мы тут оказались.       Тишина.       С каждым словом Диего ему хотелось исчезнуть из номера и больше не слышать обвинения в свой адрес, но он не мог заставить себя пошевелиться.       С каждым словом он чувствовал нарастающую боль в груди, дышать становилось труднее. - Нечего сказать? – попытался подначить его Диего.       Никто из остальных не решался вымолвить и слова, ожидая, что ответит Пятый. Возможно какой-нибудь яркой вспышкой гнева и шквалом ругательств, которые не должен знать ребенок тринадцати лет или то, что он ударит Диего. Они ждали, что угодно, что было в стиле злого и ворчливого Пятого, но то, что последовало дальше, заставило всех кроме Диего затаить дыхание. - Ты, правда, так считаешь? – тихо и хрипло спросил Пятый, ему с трудом давались эти слова, потому что ком, что застрял в его горле, мешал говорить. - Да, - почти без промедления ответил Диего. - Диего! – крикнула на него Эллисон.       Пятый почувствовал, как что-то очень важное внутри него разрушается. То, что он так долго хранил и берег до того момента как сможет наконец воссоединиться со своей семьей. Он знал, есть вероятность, что они его оттолкнут, возненавидят, но вместе с ним всегда была надежда на то, что его смогут принять. С его стороны это было слишком самонадеянно. Он должен был это понять еще после того, как его встретили в Далласе. По крайней мере, они живы и этого было достаточно, чтобы считать его миссию завершенной. Им необязательно знать всего. Им необязательно волноваться за него. Он это понимал. Он слишком много пропустил и слишком много наделал ошибок, чтобы надеяться на что-то. - Хорошо, - лишь ответил он, пытаясь не выдать того, как сильно его задели слова Диего.       Пятый больше не хотел находиться тут, он уже не чувствовал себя в безопасности. Возможно, и они тоже. Он быстро надел обувь, чтобы поскорее уйти из номера, боясь телепортироваться, потому что не чувствовал, что у него хватит на это сил после отмотки времени. И он чувствовал дикую усталость, но все равно встал с кровати и, даже не потрудившись взять пиджак, пошел к двери. - Пятый, подожди, не слушай его, он просто зол из-за сложившейся ситуации, - мягко сказала Ваня, а после посмотрела на Диего почти испепеляя того взглядом. - Мы так не считаем.       Пятый остановился, не решаясь выйти из номера. Голос Вани был слишком приятным и слишком родным, чтобы не послушать ее. Но и оставаться среди людей, которые не хотели его видеть ему не хотелось. Он не хотел утруждать их своим присутствием, особенно, если они сами способны позаботиться о себе. Возможно, Пятый слишком много о себе думал, если считал, что только он способен их защитить. Но он не собирался просто оставлять их без присмотра. Он слишком многое отдал за возможность видеть в их глазах жизнь. - Знаешь, Ваня, возможно, Диего прав насчет меня, - тихо начал он.       Никто не решался его прервать, даже Второй, казалось, затаил дыхание, ожидая, как его слова подтвердят, и он сможет похвалить себя. Но Пятый чувствовал потребность в том, чтобы сказать это перед тем как уйти, чтобы его слова услышали и его поступки поняли правильно. - Я одержим апокалипсисом, я жил им все сорок пять лет. И возможно, я никогда не перестану возвращаться туда. Это правда. Оно оставило свой след на моем разуме. Да, в детстве я был той еще занозой и эгоистичной мразью, и я это признаю. Но разве не каждый из нас тогда грешил подобным? – он окинул их своим взглядом, но, не ожидая, что кто-нибудь ответит, и сразу же отвел его, потому что так ему было проще говорить все это. – Моя сила бесполезна, потому что я ее почти не использовал, потому что боялся. Боялся того, что она с собой может принести, так что ты и в этом прав, Диего, моя сила лишь разрушает, и я ничего не могу с этим поделать. Я не могу даже вас нормально спасти с ее помощью. Не говоря уже попытаться спасти мир.       Все смотрели на него. Но никто не прерывал. Даже Диего, казалось, успокоился и смотрел на него удивленным взглядом. По крайней мере, он больше не излучал злобу. Пятый старался смотреть куда угодно, но не на них, боясь, что он может передумать о своем решении, сказать все то, что он собирался. - Но все, что я делал, я делал не ради себя. Я сильно изменился за эти сорок пять лет. Больше нет того наивного тринадцатилетнего мальчика, которого вы помните, он умер в первый же день пребывания в апокалипсисе, когда… - он сделал глубокий вдох, прогоняя нахлынувшие картины прошлого. - Я принес с собой много проблем, когда вернулся, но я надеялся, что это сможет обойти вас стороной. Мне не хотелось впутывать свою семью в грязные дела, которые касаются только меня и являются последствиями принятых мною решений в прошлом.       Он почувствовал, что давление на его груди спадает, с каждым произнесенным словом. И то, что никто не затыкал его, придавало уверенности. - Но в одном ты не прав, Диего, - он взглянул на Второго, пытаясь выглядеть настолько серьезно, насколько позволяло его состояние. – Я не герой и не считаю себя таковым.       Он сделал шаг ближе к брату, но остановился, боясь, что со следующим шагом он может упасть из-за почти подогнувшихся под ним ног. - Потому что плевать я хотел на остальной мир, на этих чертовых людей за пределами стен этого номера. Я слишком много делал вещей, которые вызывали у меня отвращение к себе, но я это делал не ради этих незнакомцев, не ради гребанного мира, - сказал он на одном дыхании, а после глубоко вдохнул, у него заканчивался воздух в легких. - Я очень далек от этого слова и уж точно не считаю себя героем, Номер два, не после того, что я делал.       Он смотрел прямо в глаза Диего, надеясь найти какой-нибудь отклик, какую-нибудь эмоцию, возможно даже страх или отвращение, но тот лишь смотрел на него изучающим взглядом и молчал. И Пятый отвел взгляд, прекращая их гляделки. - Пятый… - начала Эллисон неуверенно, но остановила себя, подбирая слова, которые бы были подходящими в данной ситуации, но замолчала. - Это не так, - вмешался Клаус, и Пятый повернулся нему. – Твоя сила точно не бесполезна, Пятый. Ты же спас нас от апокалипсиса в первый раз. Да, конечно немного коряво вышло, но для третьего путешествия во времени довольно неплохо. А твоя телепортация? Про нее я вообще молчу, сколько раз ты нам помогал с ее помощью в детстве, да и сейчас.       Пятый хотел его подправить, что путешествий было немного больше, если учитывать, что он попал в апокалипсис не с первым прыжком и его попытки отмотать время в сарае, но остановил себя. Он не считал, что этого достаточно, чтобы оправдать себя. Диего взглянул на Клауса и его лицо смягчилось. - Слушай… - начал Второй. – Возможно, я немного погорячился и я не хотел… - Нет, Диего, ты не погорячился, просто сказал то, что на самом деле думаешь, и я понимаю почему. Так что не нужно этого, - Пятый действительно не хотел слышать его извинения. - Пятый, ты – наша семья, и даже если кто-то из нас сказочный идиот, - сказала Ваня и взглянула на Диего. – Я надеюсь, что ты примешь нас. Мы не виним тебя. Каждый из нас несет на себе часть вины за случившееся. И никто из нас так не считает, что сказал Диего. Ты же знаешь его, он бывает тем еще придурком.       Диего хотел было сказать что-то возмущенно в ответ, но остановил себя, возможно понимая, что в данной ситуации он повел себя действительно как последний придурок и ему не стоило срываться на Пятого, пытаясь сделать ему так же больно, как в этот момент было и самому ему.       Ваня сделала шаг к Пятому, но он остался стоять на месте. - Мы очень скучали по тебе все эти семнадцать лет, - продолжила она. – И да, ты очень сильно изменился, мы все это заметили, просто не могли не заметить. Но мы помним тебя тем тринадцатилетним мальчиком, каким ты убежал тогда. И нам нужно время, чтобы привыкнуть и узнать тебя.       Еще шаг. - Но ты всегда останешься нашим братом, как сильно бы ты не изменился. Нашим старшим братом, который пытается о нас заботиться, - ее голос успокаивал, и желание уйти пропадало. – И мне жаль за те сказанные мною слова на дороге. Я многого не помнила и не знала. Но я вижу, что ты делаешь и мне больно от того, что ты стараешься делать все в одиночку.       Еще пару шагов. - Ты можешь рассказать нам, если тебя что-то беспокоит, ты можешь довериться нам, не молчи, если тебя что-то тревожит, - она легонько улыбнулась и эта улыбка лучшее, что Пятый видел за последние дни, но продолжал молчать и вслушивался в каждое сказанное ей слово.       Шаг и теперь она стояла возле него.       Ее руки трепетно обхватили его и прижали к себе, смыкаясь в замок на его спине. Тело напряглось от неожиданного прикосновения, но он не хотел отстраняться. Пятый мог слышать ее сердцебиение, которое, казалось, набивает свой особенный ритм, известный только Ване, почувствовать исходивший от нее запах корицы и сена, почувствовать ее тепло, которое могло согреть его лучше любого горячего душа. Все это успокаивало. Он мог чувствовать себя в безопасности в ее объятьях, то, как она пыталась отгородить его от внешнего мира, который хотел ему навредить. Он так скучал по этим нежным и теплым прикосновениям, которые не несли за собой боль. Тело расслабилось и стало непослушными, и Пятый точно бы упал, если бы Ваня не держала его в своих объятьях. - Я так устал, - тихо сказал он, утыкаясь в ее плечо. – Я так устал от всего этого.       Его голос еле слышен, но тишина, которая его сопровождала, позволила присутствующим в комнате услышать слова. - Мое тело болит от каждого движения, и я просто хочу отдохнуть хотя бы пару часов, - признался Пятый. - Я устал бежать.       Ваня могла почувствовать, как он дрожит, и она сильнее прижала его к себе. Все молчали, наблюдая за ними. Боясь спугнуть то хрупкое доверие, которое показывал Пятый. Она аккуратно подошла к кровати, на которой несколько минут назад лежал Пятый и помогла ему сесть. Он не сопротивлялся. У него не было сил на это. Ваня поправила подушку и старалась аккуратно уложить его голову на нее, помогая залезть полностью на кровать. Она осторожно сняла с него обувь и поставила ее рядом с тумбочкой. Ее руки начали нежно поглаживать его волосы, иногда зарываясь в них, и это прикосновение вызвало у него мурашки по телу. К нему никто раньше так не прикасался. К нему вообще редко кто прикасался без желания убить или навредить. И он отметил про себя, что ему нравятся эти касания. Он льнет к ним. И Ваня почувствовала это, продолжая убаюкивать его. - Ты можешь отдохнуть столько, сколько тебе необходимо, Пятый. Мы никуда не денемся, мир никуда не денется, - тихим ласковым голосом сказала она. – Мы все будем тут, когда ты проснёшься.       И Пятый верит ей. Он расслабился, позволяя усталости взять верх, и почувствовал, как мысли становятся более расплывчатыми, а голос Вани звучит все тише. Лишь ощущение легких прикосновений не пропадало до того момента, как он уснул.