Надежда на будущее

Оказывается, осталась всего неделя до экзаменов, и Чимин с Тэхеном наконец-то смогут покинуть эту школу, забыв о ней, как о кошмарном сне. Пак позже понял, что друг подтягивал его не только по всему пройденному материалу, но и помог выучить некоторые дополнительные материалы, что в школе были проигнорированы, но на экзаменах присутствовать точно будут. Хоть Чимин и был в странном состоянии, но материал быстро запомнил, на занятиях игнорируя учителей, сидя на уроках со своими конспектами и дополнительной литературой. А если его и вызывали к доске, то на требуемые задачи тот отвечал с легкостью, иногда добавляя что-то свое. Из-за матери он всегда хорошо учился, чтобы ту не вызывали в школу и не имели претензий из-за плохих оценок. А по вечерам Пак возвращался в свою квартиру, включал ролики с интернета и танцевал. Учил старые хореографии самостоятельно, искал новые, старался учить танцы известных групп, вновь занимался растяжкой и оттачивал свои умения. А уже ближе к полуночи он переписывался или созванивался с Чоном по видеосвязи, который настоял на таком общении, объяснив, что привык больше к живому общению, благодаря чему Чимин быстро привык к нему в своей жизни. Родители Тэхена настояли, чтобы подключить интернет на сим-карту, ведь он может быть очень полезен как для учебы, так и для связи с кем-либо, взяв расходы на себя, а Пак в свою очередь пообещал в будущем вернуть то, что он им будет должен, хоть те и пытались убедить его, что Чимин не обязан. Чимин не видел Чонгука вживую с той самой прогулки, ведь днем был занят репетициями, и Чон сначала обижался из-за этого, так как Пак отказывался объяснять причину, но когда студент увидел искреннюю грусть в глазах Чимина после очередного отказа, то понял, что какой бы не была причина, для школьника это правда было важно. Поэтому и стал чаще писать ему, звонить, делясь новостями и выслушивая рассказы Чимина в ответ. В какой-то момент Пак пообещал, что они смогут встретиться, когда все экзамены будут уже за плечами и ему не понадобится полдня сидеть на бессмысленных уроках и делать вид, что лепет учителя кому-то вообще интересен. Вообще, Тэхен, узнав о ночных разговорах друга с Чонгуком, считал своей прямой обязанностью подкалывать друга каждую свободную минуту, потешаясь над его реакцией. Сначала Чимин быстро краснел, отводя взгляд, после пытался отнекиваться, а дальше смирялся и говорил, что ничего серьезного они не обсуждают, просто тратя зря время на пустые разговоры ни о чем. Только вот тогда Тэхен сразу же показывал Чимину ту самую фотографию с моста, и в этом случае Пак мог лишь радоваться, что так и не показал Тэхену фото, сделанное в тот день дома. Оно до сих пор хранилось в его галерее, не забытое, но и не часто просматриваемое из-за банального смущения. Только вот в день, когда Чимин и Тэхен сдавали свой последний экзамен, перед началом Ким попросил у друга его телефон, чтобы найти фотографию на днях сфотографированного правила, важность которого была успешно им проигнорирована. Но вместо найденного правила Тэхен обнаружил фотографию с безумно счастливыми и влюбленными Чимином и Чонгуком, что держали друг друга так, будто боялись отпустить и потерять среди такого скромного пространства. И когда Тэхен уже открыл рот, готовясь яростно возмущаться из-за скрытой столь интересной информации, Чимин, с неописуемым шоком на лице, успел вовремя закрыть рот другу рукой, пропищав тихое: "я потом объясню", — а после утаскивая смотрящего на него с подозрением друга к нужному кабинету. Тэхен первый справился с заданиями и поначалу ждал Чимина у дверей, чтобы немного прогуляться вместе с другом и выпытать всю интересующую его информацию, но ему так не вовремя позвонили родители с просьбой прийти пораньше, чтобы тот смог помочь им с тяжелыми покупками, из-за чего Ким решил отправить сообщение на телефон Чимина, что не сможет его дождаться, однако все равно расспросит его сегодня по телефону, хочет того сам Пак или нет, и, торопясь, ушел из школы. Сам Чимин справился с заданиями спустя минут пятнадцать, через двадцать уже стоя у веранды школы и глупо улыбаясь, решив набрать Чонгуку сейчас, чтобы уделить время вечером для Тэхена, зная его особую любовь к деталям и разговорам до часов двух ночи, пока он своим громким голосом случайно не будит свою маму, из-за чего та не в самом хорошем расположении духа сначала отчитывает сына, а после требует "не мешать Чимину спать своей болтовней, завтра еще увидитесь". Пак звонит по уже выученному номеру и с глупой улыбкой выходит за пределы школы под чужое: "О, доброго дня, Чимин". Он рассказывает о своем экзамене, делясь впечатлениями и мнением, сколько баллов он набрал и будет ли он лучшим в классе, если есть еще Тэхен, что хоть и выглядит ветреным, но на самом деле очень умен и любознателен. И когда Чонгук с искренней радостью в голосе говорит, что Чимин точно будет лучшим, зная, как упорно тот идет к своим целям, тратя на это много сил и нервов, за спиной Пака что-то резко громыхает в сопровождении мата и грязных оскорблений в сторону пробежавшей мимо черной кошки. Чимин оглядывается и понимает, что он забрел, отвлекшись, в тот самый двор, где ранее они с Тэхеном могли лишь мечтать о спокойствии, и медленно оборачивается, сжимая телефон в руке сильнее, на том конце которого что-то радостно рассказывал Чонгук. Чимин видит сейчас перед собой без двух дней своих бывших одноклассников, что уже заметили его и, с ухмылками, шли в его сторону. Пак, игнорируя беспокойный голос друга в трубке, убирает телефон от лица и бежит, пользуясь чужой секундной запинкой, куда глаза глядят. Он просто хочет как можно скорее добраться до своего дома, ведь там можно и скрыться за замками, а по поводу последующей слежки подумать уже позже, лишь бы спастись сейчас. Он понимает, что одноклассники ещё на экзамен пришли с похмельем, ведь от них несло на весь кабинет, а сейчас те стопроцентно решили, что отметить пройденный этап школы — отличная идея. Но не для Чимина. Он уже, казалось, почти забыл то чувство, когда бежишь вперед, боясь оглянуться и замедлиться, лишь бы убежать как можно дальше, вымотав не только себя, но и их, чтобы удары были легче и по количеству уступали тем, что перепадают ему в перерывах между уроками. Он бежал вперед, забыв о телефоне в руке, не слыша ни то, что позади него, ни то, что происходит вокруг в принципе. И он приходит в себя, когда на пешеходном переходе его задевает резко остановившаяся машина, оставив на бедре синяк, что уже наливался кровью. Не сдержав болезненного стона, он побежал дальше, забив на ушиб и не придав ему особого значения, ведь он потерял столь дорогие ему секунды и шансы из-за боли в ноге, что незначительно, но замедлила его. И когда на очередном повороте он подскальзывается из-за кем-то разлитой воды, падая на асфальт и сдирая кожу рук, ударившись головой, он понимает, что это его конец. Телефон выпадает и отлетает в сторону к стене, и Чимин не уверен, работает ли тот ещё, но трещин на экране не замечает, однако видит замах ноги и чувствует резкую боль в ребрах, стискивая зубы, чтобы не издать и звука, лишь бы не ласкать своими криками уши этих нелюдей. Чимин закрыл руками лицо и голову, резко весь сжался и просто терпел, пропуская каждый удар через себя, пока не понял, что перед глазами искры, в голове лишь шум, а тело — одна сплошная болевая точка. В какой момент это прекратилось, Чимин сказать точно не может. По ощущениям, он еще несколько минут лежал, пытаясь восстановить дыхание и просто прийти в себя, а когда понял, что остался один, то медленно убрал руки от головы, после чего неожиданно пришло осознание, что Чимин разговаривал по телефону с Чонгуком и ничего тому не сказал. Пак потянулся к отброшенному мобильному, кое-как до него дотянувшись, и посмотрел на дисплей. Он видел что звонок все еще шел, когда услышал обеспокоенное чоново: "Чимин, ты в порядке? Пожалуйста, просто ответь и дождись". — Чонгук? — Пак приложил телефон к уху, тихо проговорив, надеясь, что его услышат. — Чимин? Ты где? Я уже иду, я найду тебя, только дождись. — Я... я не знаю, где я. Я бежал по пути к дому, успел пробежать поворот у перехода, до дома было примерно пять минут бега, — перед глазами опять звезды, из-за чего Чимин стал говорить немного тише. Скорее всего, при падении он получил легкое сотрясение. — Дождись меня, я скоро буду, — и после этого лишь гудки. Паку бы сейчас подняться и не валяться щекой на грязном асфальте, только вот все тело ноет от побоев, из-за чего двигаться нет желания от слова "совсем". Через пару минут в переулке слышны быстрые шаги, больше напоминающие бег, а после Пак видит перед собой запыхавшегося обеспокоенного Чона, что резко останавливается перед ним. Чонгук же видит перед собой ужасающую картину: Чимин, что лежит ногами в какой-то мутной воде, пока руки и, вероятно, скрытое под слоями одежды тело синеют от ударов, не двигается и тяжело дышит, смотря ему в ноги, не поднимая взгляда. На парне можно заметить следы от грязной обуви, капли чужой слюны не только на одежде и руках, но и на некоторых местах головы, заставивившие пряди волос слипаться. Крови не было, но Чонгук не может утверждать, что обошлось без внутреннего кровотечения. И после тихого паковского "Чонгук" тот срывается с места, подходя к Чимину и спрашивая у того, что конкретно у него болит, может ли тот двигаться и как тот себя чувствует. И только убедившись, что серьезных травм у Чимина нет, как и сломанных костей, он аккуратно поднимает его на руки, прося держаться за шею, и, не долго думая, идет в сторону дома Пака, ведь понимает, что к себе нести того нельзя, ведь Чонгук все еще живет с родителями, пока только планируя съехать, и если он придет домой с избитым парнем на руках, у родителей возникнут вопросы, на которые ответы Чонгук дать не сможет. Уже подойдя к дому Чимина (Чонгук помнил дорогу и примерное местоположение с того раза, когда провожал Чимина после их прогулки), Чон спрашивает у Чимина, на какой этаж ему подниматься и в какой квартире Чимин живет, а уже возле квартиры Пака он, извиняясь, запускает руку в его задний карман, находя там ключи от двери. Сам Чимин же, смущаясь, прячет лицо в изгибе плеча Чона, крепче обнимая руками за шею, пока Чонгук открывает дверь, заходит и, наскоро снимая обувь на ходу, заносит Чимина в одну из двух комнат, что оказывается спальней школьника, и аккуратно кладет того на кровать. Чонгук садится на край рядом, снимает обувь, помогает освободиться от рубашки, при этом постоянно извиняясь из-за принесенной боли от ушибов, когда случайно касался их. Только вот сняв ткань, Чонгук нервно закусывает губу, ощущая, как ярость разливается по венам, заставляя сжимать руки в кулаки, пока взглядом соседнюю стену сверлит, задумавшись. И Чимину ни этот взгляд, ни эта напряженность не нравится, из-за чего сам невольно сжимается, но Чонгук, заметив это, лишь вновь шепчет тихое "прости" и выходит из комнаты. Он не отходит далеко, вынимает телефон из кармана и набирает номер Тэхена, заходя в кухню, чтобы посмотреть, что там есть из съедобного. Ким не заставляет себя долго ждать, отвечая на звонок спустя несколько гудков, начиная с веселого: "О, Чонгук, давно не разговаривали. Как жизнь молодая?" — Тэхен, мне нужна твоя помощь. Вернее, Чимину. — Говори, — тон вмиг становится серьезным. — Чимина избили. Сильно. Я не успел к нему... Сейчас мы у него дома, в холодильнике лишь пара яиц, а насчет аптечки я и вовсе не уверен. У него, вероятно, легкое сотрясение и чертова туча ушибов, нужны мазь и, возможно, противовоспалительные на всякий случай. Ты сможешь прийти? — Через двадцать минут буду, — раздается на том конце, после чего сразу следуют гудки. А Чонгук тем временем идет в ванную комнату, опускает пробку и включает теплую воду, сразу проверяя температуру, чтобы та не была слишком высокой, но и не низкой. Убедившись, что все хорошо, Чон выходит из ванной, направляясь к Чимину. Чонгук постучался, тем самым уведомив Пака, что собирается зайти, и когда протеста не последовало, он входит в комнату, видя Чимина в том же положении, в котором тот был, когда Чонгук уходил. Пак смотрел в потолок, немного сжавшись, и Чонгук понял свой промах, когда оставил того без футболки. Он подошел к Чимину и сел рядом: — Пойдем, я набрал воду, тебя нужно обмыть перед тем, как обрабатывать раны. — Я сам, — Чимин медленно садится, морщась от боли при малейшем движении. — Не глупи, просто позволь помочь. Ты можешь довериться мне, — Чонгуку было трудно смотреть на такого Чимина. Чимина, что каждый раз так тепло улыбался ему по вечерам, что во время прогулки постоянно смотрел по сторонам, рассматривая природу, хоть ничего нового, по сути, и не видел. Чон аккуратно поднимает на руки все еще слабо протестующего Пака, занося того в ванную, где помогает снять грязные брюки и сесть в наполненную водой ванну. Чонгук включает душ, чтобы намочить волосы Чимина, после помогая тому вымыть их, аккуратными движениями вымывая грязь и успевшую засохнуть слюну. Да, это было противно, неприятно и муторно, да и с самим Чоном подобное случается впервые, но, видя такого Пака, у него сердце кровью обливается, требует помочь ему, желает вновь огонь в глазах увидеть, дать причину жить и чуть ли не собственную удачу подарить, лишь бы Чимин улыбался чаще и наконец-то начал жить нормально. Чонгук так задумался, что не заметил, как отмыл уже волосы Чимина, продолжая просто массировать кожу головы, а Пак и не против вовсе, слегка откинув голову на бортик ванны и прикрыв глаза, кайфует. Тогда Чонгук позволяет себе слегка улыбнуться, после, предупредив самого Чимина, смывает пену с волос, откладывая душ и вынимая пробку из ванны, чтобы вода начала уходить. Тем временем Чонгук берет потрепанную мочалку, находит на одной из полок почти закончившийся гель для душа и выливает на нее некую часть, решив начать мыть тело Чимина с рук. Едва касаясь их, он растирает гель мочалкой по чужому предплечью, вспенивая его и вымывая грязь, после чего аккуратно ведет выше, следя за тем, чтобы сильно не давить на побои, но и не оставлять следов от пыли и земли. С такими же успехами Чонгук справляется и со второй рукой, краем глаза отмечая каждую эмоцию на лице Чимина. То он расслабляется, то кривится от легкой боли, а иногда и слегка вздрагивает. Только вот, когда Чонгук доходит до торса, Чимин нервно закусывает и так уже опухшую нижнюю губу, от которой взгляд оторвать трудно даже самому ярому гетеросексуалу, ведь понимает, что все, что было до этого — цветочки. Чонгук взглядом извиняется, да и шепотом тоже после стараясь как можно быстрее вымывает тело Чимина, стараясь игнорировать тихие стоны боли и попытки уйти от касаний с помощью вытянутого живота, что наоборот приносит больше дискомфорта и боли. И у Чонгука настроение немного двоякое: с одной стороны, ему безумно жаль Чимина и хочется помочь всем, чем только может; с другой стороны, в венах Чонгука злость хлещет как никогда, требуя отомстить и сделать им больнее, чем они сделали Паку. И вроде его напрягать такие мысли должны, ведь раньше подобных желаний никогда не было, даже когда одноклассники, прознав об ориентации Чонгука из слухов, начали мелко издеваться над ним, однако Чон не чувствует страха за такие мысли, понимая, что те верны и имеют смысл быть. С ногами Пака Чонгук был также аккуратен, как и с торсом, стараясь также не засматриваться, чтобы не смущать и так красного Чимина еще больше. Только вот, когда Чонгук проводит мочалкой по внутренним сторонам бедер, Пак вновь чуть дергается из-за непривычных ощущений, смущаясь так, как никогда раньше, даже когда учитель Чхве созерцал ту картину в кабинете. Но Чимин понимает, что сейчас совсем другая ситуация, поэтому старается максимально расслабиться и не заострять внимание, хоть это и очень трудно. Чонгук, на самом деле, тоже. Когда Чон убедился, что вся грязь с тела Чимина вымыта, он выключил воду и помог парню подняться со дна ванны, беря единственное висевшее потрепанное полотенце с крючка и сначала вытирая им тощее тело Чимина, а после накидывая его на голову Пака, чтобы впитало влагу с волос. Только вот когда Чонгук без лишних мыслей в голове упомянул, что Чимину нужно поменять нижнее белье, ведь то, что на нем, мокрое, его сразу же выпихнули за пределы ванной, сказав ждать в коридоре, пока Пак сам не переоденется. Все же, это был уже перебор для него. Тогда Чонгук с улыбкой на лице пошел в комнату, чтобы взять домашнюю одежду Чимина (из первой попавшейся, если быть честным), чтобы вернуться и вручить ее Паку через мелкую щель между дверью и стеной, наблюдая, как маленькая по сравнению с чоновой рука скрывается в ванной, крепко держа одежду. И пока Чимин одевался, во входную дверь кто-то стал стучать, не жалея сил. А потом, когда Чонгук уже подошел к двери, по ту сторону раздался низкий голос Тэхена: "Это я, открывай быстрее". И к тому моменту, как Ким стягивал свой первый кроссовок, из ванной вышел уже переодетый в короткие коричневые шорты и свободную синюю футболку Пак, вытирая все тем же полотенцем влажные волосы. Тэхен, не церемонясь, с одним кроссовком на ноге побежал к Чимину, чуть ли не сбивая его с ног, но вовремя опомнившись, и сразу же спрашивает о его самочувствии, рассматривая ушибы на оголенных участках кожи. И даже маленькие царапины на виске не остаются не замеченными им. — Тэ, что ты тут... — Прости. Чимин видит, что на лице Тэхена нет и капли той веселости, что можно видеть обычно, а еще больше с толку сбивает одиноко скользящая по щеке вниз слеза, что теряется между искусанных губ друга. Чимин глазам своим не верит и стоит сейчас немного в шоке, не понимая, почему его друг такой. — Тэ? — Это моя вина. Если бы я только не ушел и отказал родителям, они бы не тронули тебя. Если бы я только остался... — Тэхен, — Ким смотрит на Чимина и видит лишь бескрайнюю нежность по отношению к себе. Не обращая внимание ни на боль, ни на что-либо еще, Пак просто обнимает друга, поворачивая голову вбок, чтобы упереться щекой о его плечо, дабы было удобнее. — Просто спасибо тебе за все. Ты стал мне семьей роднее и ближе, чем была до этого. Я мог лишь мечтать о таком брате, как ты. Вместе навсегда, помнишь? — Вместе навсегда, — шепчет Тэхен, пока по другой щеке катится вторая и последняя слеза, теряясь где-то на шее. Чонгук, вновь оказавшись очевидцем проявления столь сильных эмоций этих двоих по отношению друг к другу, чувствует легкую зависть и безграничную нежность к ним. Найти себе такого друга — редкость, которую мало кто может встретить в своей жизни, что уж говорить о том, чтобы быть главным героем данной картины. — Тэхен, ты принес? — Чонгук решил, что парни достаточно наобнимались друг с другом, и решил напомнить им, что Тэхен здесь не просто так. — Да, точно. Чимми, пошли, мы сегодня твои красавицы-медсестры, будем ухаживать за тобой, кормить и лелеять, — Тэхен возвращается в коридор, где оставит пакеты с продуктами и медикаментами, и идет сразу в кухню. Чимин же следует за ним, а там и Чонгук в дополнение. — Обработай ему раны, а я пока что-нибудь приготовлю, — Чонгук разбирает покупки Тэхена, параллельно готовя место на столе и кухонных тумбах для готовки. Чону часто приходилось готовить себе и брату из-за занятости родителей и вечной голодовки в компании старшего, так что он успел быстро освоиться и сможет наспех что-то да сварганить. — Ну что, Чимин-и, задирай футболку, не стесняйся, я там уже все видел и даже трогал, — Чонгуку сложно пропускать это мимо ушей, и если бы он не был так уверен, что Тэхен и Чимин всего лишь друзья, подумал бы, что у тех тот самый конфетно-букетный период. И пока Чон моет овощи, за спиной слышит не вздохи восхищения, что могли бы быть в любой нормальной ситуации, а не верящее "ах" и шепотом: "Как же так..." Ким, закусив свою губу от напряжения, едва касаясь смазывает заживляющей мазью каждый ушиб на теле Чимина, пока мысленно бьет себя по щекам и винит в каждом синяке. Только вот когда сам Пак шутит на эту тему, говоря, что теперь он будет выглядеть либо как аватар из фильма, либо как Танос из тех мстителей, что другу, на самом деле, безумно нравятся. И тогда Ким просто не может сдержать улыбку, шепча тихое "дурак". — А вы точно не встречаетесь? — Чонгук решил все же уточнить, ведь, насколько он знает, гетеросексуалы, обычно, не настолько тесно контактируют. Причем по собственному опыту. — Н-нет! О чем ты вообще говоришь? — Чимин весь резко сжался, опуская свою футболку и чуть отворачиваясь к стене, чувствуя, как щеки начинают немного пылать, зная наперед, что те покрылись легким румянцем, вызывая все смущение. — Айгу, Чимин-и такой милый, я не могу, — Тэхен даже улыбку сдерживать перестал, потянувшись руками к лицу друга, сжимая щеки того и заставляя повернуть голову обратно, чтобы было удобнее щупать их. — Тэ! Ну хватит, ты же знаешь, мне неприятно, — Чимин сразу дуется, из-за чего его щеки в руках Тэхена становятся лишь немного мягче, вводя лишь в больший восторг такого Кима. — Чимин, давай встречаться. Я обещаю, что буду самым заботливым и милым парнем. Никогда не дам твоим щекам пропасть, буду тебя кормить и лелеять, а также будить в будущем на работу и покупать каждый день тот молочный коктейль из кафе! — Во-первых, не будешь ты меня будить, давай на чистоту. Ты скорее сам будильник проспишь, а мне потом пинать тебя, и будет чудо, если получится заставить тебя хотя бы задницу с кровати поднять. А во-вторых, меня не привлекают парни, — хоть последнюю фразу Чимин и сказал тише, но Чонгук все же обернулся, чтобы посмотреть на Пака и убедиться, что ему не послышалось. — Но и девушки ведь тоже. Давай на чистоту, ты ни разу даже не смотрел в их сторону, я молчу про обычные разговоры и прогулки. Или ты хочешь поговорить о том самом? — Тэхен улыбается лукаво, играя бровями и давя на нервы и так взволнованному Паку, что готов сквозь землю провалиться, ведь встречается взглядом с удивленным Чонгуком, что на миг прекратил готовку, сосредоточившись на ответах Чимина. — Нет! Кхм, то есть... — Чимин неловко отводит взгляд, растерянно смотря на Тэхена и будто молча умоляя того прекратить так издеваться над ним. — Я не думаю, что такой, как я, может понравиться хоть кому-то, — Пак опускает голову, прекратив напрягать мышцы спины, из-за чего будто поникает от своих же слов. — Что за глупости, — тут уже вмешивается Чон, возвращаясь к готовке. Возмущение в его голосе заставляет обратить на него внимание не только Тэхена, но и самого Чимина. — Чимин, ты выглядишь, как белое облако в солнечный день. Такой же легкий, нежный и мягкий. Любой, при виде тебя настоящего, которого знаем мы с Тэхеном, готов голову терять, просто находясь рядом. Я готов руку на отсечение дать, если это не так, — Чимин видит, как брови Кима с завидной скоростью подмигивают Чимину, заставляя того вновь покраснеть. — Вау, Чон Чонгук, это что, флирт? Ты хочешь отобрать у меня парня? Пошли выйдем, — Тэхен с наигранным возмущением отходит от Чимина, беря в руку недавно вымытую Чоном морковь, направляя ее на самого Чонгука, пока тот, даже не оборачиваясь, забирает овощ, без какой-либо заминки сразу нарезая его. — Нет, просто констатация факта, — пожимает плечами Чонгук, игнорируя вторую часть, ведь, на самом деле, это мог бы быть и флирт, если бы ситуация была другой. — А что ты делаешь? — то, как Тэхен умеет резко перескакивать с темы на тему немного озадачивает Чонгука, и он ловит себя на мысли, что было бы неплохо к этому привыкнуть. "Значит ли это, что я хочу привыкнуть к ним?" — проносится в его голове, пока он высыпает все нарезанные овощи в миску, приправляя и смешивая с соусом. — Салат. После планирую сделать из теста что-нибудь. — А может, пельмени? — у Тэхена прям в глазах искры загораются, когда он упоминает их. — Эм... Я против, — Ким резко оборачивается к другу, смотря на того недоуменно. — В смысле? — Тэхен, честно говоря, немного не понимает. Нет, он прекрасно слышал, что сказал его друг, но он не понимает. — В прямом. Я против пельменей сейчас, — Чимин немного выпрямляется в спине, смотря на Тэхена, пока Чонгук кожей чувствует нарастающее напряжение между ними. — Что ты имеешь против пельменей сейчас? — Все, — и прямо в глаза смотрит, говорит с полной серьезностью. — Эм... Как насчет куриного супа с лапшой? И иммунитет укрепит, и насытишься, — Чонгук предлагает свой вариант, надеясь, что конфликт уладится, однако его будто и не слушают. — Но я хочу пельменей. Они и тебе нравятся, так что ты имеешь против? — Тэхен не повышает голос, но слышно, что он напряжен. На лице не было привычной улыбки, руки скрещены на груди, а в глазах синий огонь пылает. — Все я имею против. У меня нет желания сейчас есть пельмени, — а Чимин ему не уступает, свои искры в глазах не сдерживает, готовясь к серьезному спору, и Чонгук буквально хуеет от всего это. Типо, какого черта вообще? — Почему ты так яро от них отказываешься? Помнится мне, мы часто ели их, и раньше тебя совсем ничего не смущало. Зато сейчас они что, тебе поперек горла лезут? — Тэхен, сам того не замечая, чуть повышает голос, но не граничит с криком. Но даже так это совсем не нравится Чимину. — Да, лезут. Я сказал, что не хочу их, — Чимин из-за стола встает, ладонями о его поверхность упирается, и Кима таким тяжелым взглядом сверлит, что Чону самому сжаться хочется. Но он вообще не понимает, что сейчас происходит. — Вы, блять, серьезно? Из-за пельменей ссору раздуваете? А вас совсем не смущает, что готовлю тут я? Щас только салат жевать и будете, а ну сели за стол и ждите молча. Будут Тэхену пельмени, а тебе, Чимин, достанется то, что я решу. Тоже мне, — Чонгук фыркает и отворачивается к плите, продолжая готовку, пока Тэхен и Чимин взглядом друг друга сердито сверлят, однако, через минут пять, понимают, насколько глупо это выглядит, из-за чего вместе тихим смехом заливаются, не отводя взгляд. И после, когда Чонгук подает за стол себе и Чимину жаренное мясо с лапшой и аппетитно пахнущим мясным соусом, а Тэхену те самые пельмени, что Чон, между прочим, лепил сам, Ким и Пак делятся своей едой друг с другом, кормя чуть ли не с палочек, смеясь с неуклюжести друг друга в процессе, пока Чонгук, пользуясь тем, что на него совсем не обращают никакого внимания, втихую глаза закатывает, молча жуя.