Надежда на будущее

Утром следующего дня, к удивлению, первыми проснулись Тэхен и Сокджин. Если быть точнее, первым проснулся старший, ведь прошлой ночью он был тем, кто пил меньше остальных. Джин, проснувшись, почувствовал, что его левая рука почему-то сильно затекла, что заставило его открыть глаза и увидеть прямо перед собой Тэхена, спокойно пускающего слюни на рукав рубашки старшего. Младший Ким во сне успел чуть ли не полностью лечь на Сокджина, посчитав его довольно-таки удобной подушкой, только вот сам Джин на утро не рассчитывал на подобный сюрприз. Студент попытался убрать свою руку из-под плена, чтобы хотя бы размять ту, однако, немного не рассчитав, падает с дивана на пол, утаскивая за собой по инерции ничего не подозревающего Тэхена. Из-за грохота и глухих стонов боли резко просыпается Чимин, дергаясь, не понимая что произошло. Однако, когда тот хотел повернуться и посмотреть, что происходит, он понял, что просто не может сдвинуться с места, ведь во сне младший Чон, так и не поменяв позу, лишь удобнее обнял Пака, словно мягкое одеяло вместо подушки, которая, к слову, практически полностью лежит именно под щекой Чонгука, пока сам Чимин, к своему удивлению, с комфортом устроился на плече Чона. Только вот стоны за спиной не дают, к счастью, полностью сосредоточиться на своей проблеме, только подкармливая интерес. К своему страху и риску, Чимин, скинув плед, аккуратно хватается за руку Чонгука, что так собственнически прижимает Пака к Чону, и пытается хоть на немного сдвинуть ее. И когда Чонгук зашевелился, начав скользить рукой ниже, Чимин готов был уже обрадоваться, однако Чон просто переместил ее на талию парня, все также крепко обнимая, что-то пробурчав себе под нос. И Чимин выть от смущения готов, даже не представляя реакцию самого Чонгука после его пробуждения. Тем временем Сокджин и Тэхен, кое-как выпутавшись из-под одеяла, уже просто лежат на полу. Джину нужно собрать свои мысли в кучу, вспоминая вчерашний вечер с удивлением для себя, ведь подобной вольности по отношению к незнакомцам он не позволял себе никогда. А Тэхен просто боролся с легкой головной болью и слабым головокружением, оценив утренний полет на 5 из 10, и то баллы накинул только из-за мягкой посадки в виде Сокджина. Джин медленно встает с пола, руку новому знакомому протягивая, и желает доброго утра, не забыв про Чимина, что сейчас так смущен самой ситуацией. Тот в ответ лишь руку поднимает и слегка машет ей, думая, что стоит самому Чона разбудить, а не мучаться самокопанием. И когда не без помощи Сокджина встает и Тэхен, в комнату входит сонный Хосок, своей прической напоминая начавшееся виться гнездо. И в этот же момент Чимин Чонгука под бок пихает, разбудив больным щипком за бедро, после прося отпустить. Но младший Чон лишь что-то мычит, глаза отказываясь открывать. — Чонгук, отпусти парня, не будь эгоистом, — говорит Хосок, подходя к парочке. — Отстань, с ним обниматься комфортно. Не то, что с тобой, — бубнит, нехотя глаза открывая, сразу видя перед собой покрасневшего Чимина то ли от тепла, то ли от смущения. А после взгляд на Хосока переводит и улыбку сдержать не может, когда беспорядок на голове видит. — И что за птица в твоих волосах прижилась? Может воробей какой-нибудь. — Вот же мелкий... — Чонгук, дай встать, — Чимину надоело быть просто третьим, видимо, лишним. — Ладно. Ты это, за вчерашний вечер извини. У меня бывает, — а в глазах ни капли сожаления. — Да, я уже понял. Ничего страшного, — говорит, пока поднимается с пола, сразу руку Чонгуку протягивая, предлагая встать и тому. — Да? Вот и славно, — принимая помощь Пака, Чонгук поднимается следом, кряхтя из-за затекших мышц. Дискомфорт после сна на полу очевиден был сразу, только вот вчера это никого не волновало. Правда, в этом плане больше повезло Чимину, который, можно сказать, оккупировал Чонгука по его инициативе, но это не отменяет того факта, что старые синяки мучительно ноют, напоминая о себе чуть ли не постоянно, однако Чимин уже успел привыкнуть к подобному, поэтому и не жалуется, и боль терпит, пока с легкой улыбкой в ванную комнату уходит, где уже толпятся Сокджин с Тэхеном, чтобы лицо помыть и душ занять. А Чимин тем временем спокойно заходит, зубную пасту на палец мажет и, насколько это вообще возможно, тщательно зубы чистит, чтобы и от неприятного привкуса, и от раздражающего налета избавиться. После, помыв лицо холодной водой, помогая глазам открыться, идет обратно в комнату, чтобы начать убирать весь тот мусор, что они за вчера оставили. Тут и пустые бутылки, и фантики, и грязная посуда после перекусов и от закусок. И сонный Чонгук, что решил расположиться на диване, закинув голову на спинку, кажется, вновь засыпая. Отнеся несколько тарелок и стаканов на кухню сразу, Чимин возвращается в комнату уже с Тэхеном, что решил помочь, пока Сокджин с Хосоком ушли в магазин за продуктами для легкого завтрака. Когда остается убрать в мусорный пакет несколько бутылок, в комнату входит Намджун, сразу предлагая свою помощь. Он решил выкинуть мусор, пока Чимин и Тэхен взялись за мытье посуды. Через какое-то время приходят Сокджин и Хосок с продуктами, и старший сразу принимается за готовку, взяв себе в помощники только младшего Кима и Пака, остальных выпроводив за дверь, чтобы не мешались. И когда готовка уже подходила к концу, наконец-то проснулся и хозяин квартиры, бегло осматривая комнаты, ожидая увидеть бардак, что каждый раз после приезда друзей остается, что и является причиной его отказа в таких посиделках именно у него, однако видит лишь порядок, заприметив даже чистые от пыли полки. И когда он узнает, чья это заслуга, то от души заключает: — С этого момента без этих двух я вас к себе не пущу. — Но хен, они же не домохозяйки тебе, чтобы каждый раз срач убирать, — влезает Чонгук, не открыв даже глаз. — Вот именно, почему они все убрали, хоть и были здесь впервые? Где твоя совесть, а, Чон Чонгук? — находит ответ Юнги, опускаясь в то же кресло, в котором сидел прошлым вечером. А виновник лишь делает вид, что не слышит, будто вновь уснул, только вот зашедший в комнату Чимин с тарелкой все еще дымящейся еды привлекает все его внимание. Ну, если быть точным, то не только его. Сокджин, Тэхен и Чимин, занеся в комнату всю приготовленную еду, приглашают друзей за импровизированный стол, над которым старались уже Хосок и Намджун: они сдвинули вместе тумбочку, принесенные несколько стульев с кухни, накрыв те откуда-то взявшейся деревянной доской, что до этого пылилась в шкафу. А рассесться решили как и вчера: Юнги так же в своем излюбленном кресле, Сокджин с Тэхеном и Хосоком заняли диван, а Намджун, Чонгук и Чимин окружили импровизированный стол с двух сторон: с одной, где был диван, в ногах парней уместился Ким, а с другой, уже ближе к креслу Юнги, сидели Чимин с Чоном. И каждый за завтраком решил, что молчать — не особо интересный вариант, поэтому все же нашли тему для обсуждения: начиная с похвалы кулинарных способностей Джина и забавных историй, связанных с этим же, и продолжая уже нахваливанием труда Чимина и Тэхена, которых Юнги искренне благодарит и извиняется за "этих оболтусов", после чего ему моментально напоминают, что тот в принципе все проспал и ничего не сделал. Однако на все ответ один: "Моя квартира. Что хочу — то и делаю". И аргумент, и глаз, вроде, после дергается. После того, как все поели, а посуда была вымыта (огромное спасибо Чимину и Тэхену, что просто не позволили кому-то напрягаться и решили сами со всем разобраться, так сказать, отблагодарив за приглашение и хорошо проведенное время), решено было расходиться по домам, предварительно не забыв спросить номера Пака и младшего Кима, чтобы добавить тех в общую беседу "дурдом без выезда", чтобы иметь возможность в ближайшем будущем вновь встретиться вместе. Удивительно, что всего за один вечер и вскользь брошенные упоминания Чимин и Тэхен стали частью столь дружной компании, которую и семьей вполне назвать можно. Сокджин предлагает подвезти Тэхена и Намджуна до их домов, пока Хосок спрашивает у Чимина и Чонгука (так уж и быть, брат ведь), нужно ли их тоже подбросить, на что те, к удивлению, отказываются. Вернее, отказывается Чимин, ведь ему просто неловко напрягать старшего Чона, а Чонгук вызывается того до дома проводить, заодно и прогуляться вместе. Парни, тепло прощаясь друг с другом, берут обещание с младших, что те в следующий раз тоже будут присутствовать, даже если Чонгука не будет, и только после расходятся. Когда машины отъехали, Чимин с Чонгуком пошли в сторону дома Пака, ведя незамысловатый разговор обо всем подряд. Чон спросил, куда желает поступить младший, а когда тот ответил, что на хореографа, то, не скрывая своего удивления, даже растерялся немного. Тогда Чимин решил рассказать, что по вечерам обычно до звонка Чонгука вновь тренировался в бывшей комнате родителей, убрав оттуда лишнее, насколько это было возможным, ведь снять себе студию просто не мог позволить, и разминался, вновь растягиваясь и вспоминая все приемы, на которые был способен когда-то. И на вопрос "почему именно детским хореографом?" ответ был максимально прост: "потому что я хочу, чтобы они были счастливы так же, как и я когда-то". Чон понял, что восхищаться Чимином еще больше, оказывается, возможно. В какой-то момент, который Пак благополучно пропустил, Чонгук напросился к Чимину в гости, причем не приложив к этому больших усилий. Он просто спросил, что можно взять к просмотру фильма, а когда Пак ответил в духе "Все, что можно есть с закрытыми глазами, не отвлекаясь. И не обязательно сладкое", то потащил младшего в магазин, прося того подержать корзинку, пока он ходит от полки до полки, кидая в нее печенье, снэки, уже готовый соленый и сырный попкорн и упаковку конфет. После Чонгук забрал корзину из рук Чимина и положил упаковку сока. Тогда Пак и стал догадываться, что Чонгук либо планирует остаться дома у него, либо же после сразу уйдет к себе, однако более вероятно первое, ведь продукты можно было купить и возле дома Чона, нежели Пака, чтобы не нести пакеты весь путь. И когда Чонгук потянулся рукой за еще одним напитком, Чимин перехватил его руку, заверив, что и чая хватит, получив в ответ искреннюю улыбку и сияющие глаза. Дошли до дома они в неловком молчании. Ну, точнее, неловко было Чимину, ведь Чонгук мало того, что заплатил за все самостоятельно, так еще и не дал Паку возможности помочь дотащить пакет до квартиры, ловко перехватив его другой рукой, пока освободившейся взял руку Чимина, которой тот тянулся как раз пакет отобрать. Молодец, Чонгук, атмосферу разбавил, конечно. Однако Чон незаметно для Чимина улыбку подавить пытался, чувствуя тепло не только от родной чужой ладони, но и в груди, краем глаза поглядывая на покрасневшего Чимина, что хоть пальцами руку Чона не сжимал, но и не вырывал свою, ощущая, как пальцы с чужими переплетаются, однако всей душой не желая прерывать это, ведь приятно на самом деле. И в голову мысли чужие совершенно не лезут, скорее вообще никакие, ведь способен сейчас только о чужих длинных пальцах думать, что так крепко за его маленькие и пухлые держит, большим ладонь поглаживая. И Чонгук молчит, не пытаясь эту тишину нелепыми разговорами разбавить, вполне наслаждаясь этой неловкостью, что сопровождает их вплоть до самой квартиры, где чиминову руку отпустить приходится, однако не расстраивается, ведь впереди еще весь день, если Пак позволит, конечно. Чимин теперь не избегает, не отвергает, а медленно, но верно привязывается. И привязывает сам, только вот не веревкой, а крепкой цепью, и сразу за шею пристегивает, однако никогда туго не тянет, ведь не догадывается даже, какую власть над Чоном теперь имеет. И будет иметь в будущем, если сам позволит себе, если наконец-то научится быть немного эгоистом. И Чонгук сам ему в этом поможет, чувствуя трепет в груди от предвкушения. Сняв обувь, Чонгук проходит сразу в комнату, в которой Чимин обычно разучивает старые хореографии. Еще с прошлого раза Чон помнит, что в ней остались диван да телевизор, что были сдвинуты после смерти матери к дальней стене, чтобы не мешали Чимину. Удивительно, конечно, что они вообще остались в этой квартире, но, что удивляло еще больше — твердое желание матери Пака оставить телевизор в квартире, наотрез отказываясь продавать тот, даже если деньги были очень нужны. Правда, раньше было еще два в кухне и комнате самого Чимина, однако те были перепроданы, а за полученные деньги приобретался алкоголь. Но это уже в прошлом, хоть и не таком далеком, но уже не таком четком. — Чимин, у тебя же остались провода к телевизору? — Чонгук поставил пакеты у дивана, начав разбирать те, кладя закуски на его центральную часть, достав пока самые соленые. Чимин на его слова что-то промычал, выйдя из комнаты, вернувшись через пару минут с разными проводами, протягивая те Чону, после уходя на кухню, чтобы сделать себе и Чонгуку чай. И придя уже с полными кружками, Чимин видит Чона рядом с включенным телевизором и подключенным к нему телефоном, чтобы можно было с комфортном смотреть фильм. Хоть Чонгук обычно и предпочитает смотреть ужасы и триллеры, но сегодня выбор полностью в руках Чимина, ведь его комфорт сегодня на первом месте, а Чон уже будет смотреть то, что по нраву Паку. И Чимин выбирает комедию, ведь трагедии в его жизни и без того хватает, да и настроение сейчас куда выше среднего, подобный настрой сбивать не хочется от слова "совсем". Чашки ставятся пока на пол, когда Чимин выходит из комнаты и возвращается уже с двумя табуретками, на которые потом эти чашки ставит и пододвигает ближе к дивану, садясь слева, но ближе к центру. Чонгук, включив фильм, садится с другой стороны, скрестив под собой ноги, и открывает первую упаковку со снэками, предлагая Чимину выбрать все, что тот захочет. И Пак берет в руки другие снэки, сначала, конечно, думая отказаться, только вот это Чонгук, тут обычная скромность не прокатит. В течение всего фильма Чимин и Чонгук ни разу не пожалели, что выбрали именно его. Может, он и не был лучшим в своем жанре, однако настроение у парней и так было выше среднего, и найти время для смеха они могли по любому подходящему поводу. Да и смотря на улыбки друг друга настроение лишь улучшалось, помогая смеху вырваться наружу. Где-то к середине фильма Чонгук, давно допив свой чай, подполз ближе к Чимину, чтобы поделиться своими снэками и разделить пачку печенья на двоих, а Чимин и не против был, чувствуя себя комфортно. Пак, поставив свою кружку на табурет у ног Чона, кладет ноги на свой, удобнее устраиваясь на диване. А ближе к концу фильма в голову приходят мысли уместить голову на плечо старшего, однако Чимин еще не может позволить себе такой вольности, да и смеяться будет крайне неудобно как ему, так и самому Чонгуку. К началу следующего фильма, жанром которого также была комедия, только в этот раз с долей романтики, Чонгук достал из пакета попкорн нескольких вкусов, предложив выбрать Чимину первым, себе взяв из оставшихся, а после удобно уместил голову на его плечо, сосредоточившись на сюжете фильма, пока сам Чимин не знал, как ему на это реагировать. Поэтому парень пришел к решению, что верным вариантом будет просто не заморачиваться, выбросить все ненужные мысли из головы и просто расслабиться. Чимин положил свою голову на голову Чонгука, немного поерзав на диване, принимая более удобную позу, чувствуя себя умиротворенно и даже немного счастливым. Хоть в некоторые моменты Пак и боролся со сном, не позволяя себе потерять контроль, чтобы после в течение дня не чувствовать себя уставшим, Чимину понравился сюжет фильма. Главный герой, потеряв все, нашел силы идти дальше, пробуя снова и снова, пока в конечном итоге не только добился успеха, но еще и завел собственную семью, полностью поменял свой круг общения и взгляды на мир. Раньше герою он казался серым и невзрачным, полным препятствий и проблем, не имеющим возможности найти хоть каплю счастья для одного из нескольких миллиардов людей. Однако ближе к середине фильма герой встретил ту, что помогла ему увидеть краски в их жизни, показала этот мир с другой стороны и дала причину жить не только своими чувствами, но и благодаря их семье, наградив за силу и упорство в жизни маленьким мальчиком — их ребенком и ныне смыслом жизни. Когда по телевизору шли титры, Чонгук готов был уже подняться, чтобы размять затекшие плечи, однако он был удивлен, когда под боком раздался громкий всхлип. Чон, повернув голову, одновременно умилился и разволновался с картины плачущего над хорошей концовкой Чимина, что ладонями размазывал слезы по щекам. И Чимин до последнего надеялся, что Чонгук не заметит, однако понял, что это бесполезно, когда тот с тихим смехом взял одну из принесенных в процессе просмотра фильмов салфетку и стал помогать вытирать влагу с щек Пака, не переставая улыбаться. Когда Чимин уже провожал Чонгука, стоя у стены, пока старший натягивал обувь, между ними была приятная тишина. Оба прекрасно провели этот день в хорошей компании, не догадываясь, что потом каждый из них будет вспоминать этот день с особым чувством в груди. Чон обнял младшего на прощание, благодаря за проведенное время вместе, с особым трепетом чувствуя ответные объятия. Но, уходя, вместо прощания произносит: "Кстати, просто чтобы ты знал. Вчера я не был настолько пьян, чтобы просто так лезть к кому-то. И хены знали это, просто решили промолчать. Это так, к слову. Надеюсь, что подобный вечер повторится вновь в ближайшем будущем. Пока, Чимин. Я отпишусь, когда приду домой", — и, подмигнув, уходит, после спускаясь по лестнице вниз, пока Чимин говорит вслед "Пока", чувствуя, как горят его щеки. Пак в смешанных чувствах уходит к себе в комнату, садясь на кровать, устремив взгляд в окно, но не фокусируясь на чем-либо. Чимин будто завис, не зная, что же теперь будет дальше, когда краем глаза замечает на столе, что стоит у окна, свою записную книжку с важными записями, вспоминая о ее содержимом. Подойдя к столу, Чимин открывает ее на первом же развороте, берет в руки подаренную Тэхеном фотографию на мосту и думает над тем, чтобы поставить ее в рамку, однако быстро отбрасывает эту идею, решив, что это уже перебор. И не потому, что на ней он и Чонгук выглядят так, будто любят и давно свои сердца друг другу доверили, а по причине, что Чимин и права такой вольности не имеет, ведь это фото — что-то необъяснимое. Хоть его жизнь и нельзя было назвать нормальной, а отношение общества к нему самому оставляло желать лучшего, однако Чимин даже после всего пройденного не стал ненавидеть всех и вся, все еще имея свое мнение, умея думать трезво и логически, считая каждого человека в первую очередь личностью, имеющей права на счастливую жизнь. И если этот человек любит людей того же пола, что и он, то почему он должен быть несчастным? Чимин не имеет ничего против однополых отношений, но до последнего не думал, что может хоть как-то относиться к ним же. Он не дурак и понимает, на что может намекать Чон, только вот все еще сомневается в этой возможности, хоть фотографии говорят сами за себя. Да и легкий флирт Чонгука сбивает с толку. Но ведь у Чона вся жизнь впереди: счастливая семья, дети, красивая жена. Чимин просто не вписывается в его жизнь. Чонгук молод и красив, а Пак лишь может разрушить его счастье не только своей неуверенностью, но и зажатостью. Чимин откладывает фото и решает подумать об этом потом, пока принимаясь за уборку комнаты от пустых упаковок и крошек, протирая после стулья и пол от случайно пролитого Чонгуком в процессе сока. Чон тогда выглядел виноватым и хотел сразу же убрать за собой, но Чимин лишь посмеялся с его нелепости и заверил, что все нормально и старший может просто забыть про это, что тот в итоге и сделал. И так, с мыслями о Чонгуке, Чимин и провел оставшийся день, после ответив на сообщение Чона о его благополучном возвращении домой, выделив весь вечер на разучивание новой хореографии с элементами, которые ранее Паку не приходилось выполнять. И шаг за шагом, Чимин понимал, что становился ближе к собственным целям, не замечая, что улыбка с его губ и вовсе не сходила.