Сдвиг по фазе.. по имени Роджерс?

       — Роджерс, ты совсем охренел? — возмущенно бормочет Старк, когда его сначала страстно зацеловали в лифте, затем без разговоров затащили в кабинет командира отряда «АЧС» и практически отлюбили на столе. Причем сделано было все, чтобы сразить Старка размахом откровенно поехавшего крышей Роджерса, Стив был чрезвычайно убедителен и абсолютно невменяем, когда захлопнул дверь, закрыл ее на секретный замок и широко улыбнулся Тони: «Теперь нам никто не помешает, горизонт свободен. И ты можешь говорить все, что угодно, я внимательно выслушаю. Но немного позже…» И Стив хладнокровно уложил Старка на стол, небрежно смахнув на пол все, что было на нем. Тони повыступал еще минуты три, пока окончательно не потерял остатки благоразумия от того, как его ласкали, ловко содрав одежду, и невероятно сексуальным взором оценили все синяки и шрамы Старка, обрисовав контур каждого сперва руками, а затем и губами, при этом Стив беспрестанно шептал: «Люблю тебя. Я не остановлюсь, Старк. Прости, но мои запасы прочности изрядно прохудились. Сегодня ты будешь моим…»        И Роджерс целовал, обжигал дыханием всего Тони так, что понятно — это не лечится…        Стив, очевидно, или где-то у китайских лекарей из Запретного города отведал зелья любовного приворота, или, что еще страшнее, влюбился в Старка по уши.        Роджерс при всей стихийности лихорадки, правящей бал в прежде идеально холодном, как лондонский ветер, супергерое, все же стабилен.        Если только стабильностью, смутно смахивающей на помешательство, можно объяснить то, что Стив не дает Старку и дня отдыха.        Он вознамерился при каждом удобном и не очень случае доказывать Старку, что это серьезно.        В постели.        И не только.        «Тони, надо поговорить. Через полчаса в кафе через дорогу.» — Старк, естественно, игнорирует сообщение, активировав костюм и заранее пристроив его в подсобке, так удачно примыкающей к залу заседаний. И через минуту исчезает, проворно скрывшись в переходах запутанного лабиринта внутренних коридоров Лиги Сопротивления.        Что, впрочем, ни разу не спасает Тони от появления героического придурка в доме Старка через час.        — Тони, это забавно, но уясни себе две вещи. Я тебя люблю. Люблю. И не отпущу. И второе, задай себе на досуге только один вопрос, Старк. Если бы ты не хотел меня, то двинул бы мне своим коронным слева в челюсть еще в тот раз, когда мы просто целовались, не так ли? И потом, ты ведь был волен уйти в любой момент, я не держал тебя, но… Ты остался. Остался, Старк, потому что ты знаешь, что я прав. Потому что ты тоже любишь меня. Любишь, но то ли привычка бороться, то ли реноме повесы не дает тебе сил признать очевидное. Мы нужны друг другу, Тони. Но я честнее тебя, потому что я совершенно открыт для тебя. Я весь для тебя, Старк. Я весь твой, Тони, понимаешь?        И Стив уверенно прижимает Старка к стене, целуя так, что все слова мигом испаряются, стоит лишь Тони ощутить жадное прикосновение таких знакомых и таких зовущих губ.        После недели таких игр Старк вымотан, как сборщик тутового шелкопряда, и в его больную голову залетают лишь возбуждающие воспоминания об их последнем рандеву, да еще одно.        Постоянно посещающие ошарашенного такими необычайными и тревожно перспективными изменениями в своей личной жизни Тони мысли о том, что где-то на краю планеты, в суровом климате вечных снегов случилось немыслимое.        Ледники Тибета начали движение.        Неведомая сила сдвинула их с оси, также, как и Роджерса, и в прежде понятном и привычном мире возник разлом.        Разлом по имени Стив Грант Роджерс…        Но Стиву все до фонаря, ведь только Тони знает, какие демоны на самом деле мечутся в непроницаемо серой облачной дымке глаз Капитана Америка.        Трудно поверить, но Тони и сам в первый раз с трудом сумел удержаться от вопроса.        Когда они со Стивом уже были готовы разорвать друг друга, кипя от эмоций…        Обсуждение вариантов прорыва линии обороны наемников Уллиака Зоргана незаметно превратилось в звенящее напряжением скандальное кричащее торжище.        Старк забыл обо всем, с пеной у рта пытаясь доказать такому же орущему и взбудораженному, как и он сам, Стиву, что его тактика верна…        Они чуть не сцепились, как два умалишенных, и лишь недовольная реплика Фьюри, которому до ужаса надоел это цирк, прервала уже явно слетевших с катушек двух героев дня.        Старк на адреналине вылетел в коридор, жалея, что не курит, и, будучи на нервах, уронил свой наушник, все еще кипя от эмоций.        Но неожиданно его рука, пытающаяся найти на дурацком черном полу наушник, сталкивается с другой рукой.        Моментально нашедший потерю Стив смотрит на Старка в упор.        — Тони, ты не это обронил? — капитан, весь раскрасневшийся, с тревожно блестящими глазами, так впивается в лицо Старка, что тот замирает.        Их руки, до сих пор держащие злосчастный гаджет, никак не могут разорвать связку.        Старк облизывает губы и ищет слова, чтобы нарушить это нелепое и такое странное чувство общности, так некстати просочившееся между ними.        Но Стив идет еще дальше, и, плотно перехватив руку Старка, тянет его к себе повелительно и безоговорочно.        Тони уже было цокает языком, придумав язвительный комментарий, но его удивляют донельзя.        Жадно, жарко и ошеломительно темпераментно целуя в губы.        И снова, и снова...        Едва заслышав чьи-то шаги, Роджерс нехотя отрывается от губ Старка, горестно вздыхает и многообещающе шепчет Тони одними губами: «Старк, это только начало! Мы не закончили…» и тут же пропадает в тишине обомлевших коридоров.        Оставив Тони гадать, нет ли у Старка психических сдвигов.        Контраст между тем, что кэп в обычном плакатно-эпичном стиле озвучивает со всех трибун, и тем, что губы легенды нации коварно шепчут Тони в ухо, зажав Старка в помещении для коктейлей на суперважном приеме Фьюри, просто нереален.        И это при том, что при посторонних капитан, словно специально, даже больше похож на самого себя, улыбающегося белозубой улыбкой с любого журнала.        — Черт, Стив! — шипит Старк, когда ему ловко заламывают руки и кусают за нижнюю губу, чтобы перестал сопротивляться.        — Это бесполезно, Тони, я не отстану. И не мечтай, что кто-то тебя спасет. Все заняты тортом размером с самолет-перехватчик, а Джарвис и не рискнет, он-то меня точно знает. — весело отвечает Стив, не ослабляя хватку.        — Чертов Роджерс! У вас в Бруклине, что, все такие наглые? Признаться, я думал, что в элитном отряде супербойцов все идеальные и ровные, как стрелки на парадных брюках. — уточняет Старк, устав бороться и шалея от того, как его бережно, но твердо держат, не давая ни дернуться в сторону, ни упасть…        — Тони, ты многого не знаешь. Парни с окраин еще смогут тебя удивить, поверь мне. — сообщает Стив, когда они, как два медведя-шатуна, вваливаются в резиденцию Старка. Стив решил, что дорога к его дому слишком рискованна и таит неведомые сюрпризы, а терять из виду так давно желаемый приз в виде одного упрямца, все же признавшего невозможное, Роджерс не хотел.        Капитан слишком много вложил в эту миссию, и Старк давно уже стал для него навязчивой идеей.        Но так как намеки, шутки и различные завуалированные поползновения Тони пропускал мимо ушей, словно не слышал, то Стиву ничего не оставалось, как пойти напролом.        И он все продумал. Достояние нации попросту отловил Энтони Старка после заседания Совета корпорации, утащил в свою машину и, привезя в уютный итальянский ресторан, разъяснил изумленному такими порывами Старку, что он больше не позволит Тони прожигать свою жизнь легковесными романчиками на час. При попытке Старка изложить свою концепцию отношений бравый вояка, не моргнув глазом, так решительно поцеловал Тони в губы, жадно ловя искры в глазах Старка, что Тони впервые в жизни не нашелся, что ответить. Да и потом это стало неважно. Они поехали к Стиву домой, и провели вместе такую феерическую ночь, что Тони проснулся лишь около двенадцати часов дня.        Со смутным ощущением, что он сделал что-то не так.        — Стив, напомни мне, чем ты меня вчера подпоил? Я, видимо, перебрал… — озадаченно спрашивает Старк, с недоумением глядя на сильную руку, лежащую на его собственной спине.        — Нет, Тони, ты немного увлекся вчера вином, но ситуация была несколько сумбурной и потому в целом все было вполне пристойно. — невозмутимо говорит Стив, положив и вторую руку на Старка.        — Мы прекрасно провели время, Тони, но я не сторонник игр в жизни. Ты мой, Старк. И если я замечу, что ты завлекаешь другого, то…        — Притормози, Роджерс, какого черта ты мне уже ставишь ультиматумы, мы увлеклись, не отрицаю, но я не давал тебе повода для таких заявлений.        — Повода, говоришь… — задумчиво скользит губами по груди Старка Стив.        — Стив, что ты… Что ты делаешь?        — Всего лишь то, с чего ты начал вчера. И знаешь, мне понравилось. Особенно понравилось, когда ты шептал мне, что ты любишь меня, Старк. И это было серьезно…        И тут Старка накрывает.        Роджерс не врет, он говорит чистую правду. Когда Стив полез целоваться, в голове у Тони что-то странно щелкнуло, и последний защитный тумблер сгорел, как нижняя ступень ракеты в верхних слоях атмосферы…        Тони перестал себя обманывать и сделал то, что давно хотел.        Старк открыл для себя такие приятные бонусы, а именно: то, как Роджерс, сверкая глазами и завороженно говоря очень зажигательные вещи, разрешает уложить себя вниз и украсить свои роскошные плечи и ключицу дорожкой из поцелуев.        То, как он чертовски завлекательно закрывает глаза, если одновременно провести губами по шее, щекоча и сразу занежить касанием пальцев там, где бьется жилка на виске.        Стив невероятно чувствителен, если дело касается Старка. Тони стоит лишь закинуть шаловливые, так любящие играть, руки Роджерса наверх и грозно намекнуть о необходимости молчать и не сопротивляться, а затем легким и беззаботным движением опалить своим дыханием трепетно дрожащую в предвкушении, шелковую на ощупь зону живота и поцеловать чуть ниже пупка так сладчайше неуловимо, чтобы Роджерс вздрогнул от неги…        И это настолько основательно сносит крышу давно не непомнящему себя таким озаренным Старку, что удержаться от того, чтобы не скатиться вниз, чтобы Стив потерял не только навыки речи, но и разум, почти невозможно.        И любовью Стив занимается так соблазнительно, так безудержно горячо, что Старк покорен.        Они так много дарят друг другу, даже не задумываясь о степени откровенности, что Тони знает — он пропал.        Все подарив этим глазам.        Все, что осталось.        И, судя по светящемуся от счастья лицу Стива Роджерса, осталось не так уж и мало…        — Капитан Роджерс у себя? — безмятежно улыбается Старк, прицельно оценив, что еще пара таких невероятных улыбок, и девица сама упадет ему в руки, словно яблоко с ветки.        — Мистер Старк, это вы?.. Но позвольте, я вас… представлю. — робко лопочет забывшая обо всем симпатичная шатенка с волосами цвета горького шоколада, отлично выглядящая даже в этой военной форме цвета хаки, застенчиво изучающая верхнюю пуговицу пиджака Старка.        — Ну что ты, не волнуйся! Милая Стефани, не переживай, я не нуждаюсь в представлении. А почему бы тебе не выпить кофе в вашем замечательном буфете? И если ты задержишься там минут на сорок, будет неплохо. Мы договорились? — заговорщически просит Старк, понижая голос.        — Мистер Старк, но…        — Стефани, я люблю понимание. Тебе нужен кофе-брейк, а мне — мистер Роджерс. И я не люблю отказы…        — Стефани, я же просил не входить без стука. — роняет капитан Стив Роджерс, внимательно изучая карту и отмечая на ней флажками новые объекты, исходя из донесений разведгруппы.        — Стив, мне казалось, что это правило на меня не распространяется…        — Тони, это ты? Но как?..        — Стив, твоя секретарша прелесть, но ей срочно понадобилось отлучиться. Может, и ты отвлечешься от грандиозных стратегий будущих сражений и уделишь пару минут мне? — озорно сверкая глазами, Старк успевает сделать только один шаг.        Потому что в следующие полминуты взлетевший в воздух, подобно птице, Стив попросту врезается в смеющегося Старка.        — Тони, ты серьезно? Ты пришел. Ты пришел сам… — медленно, как в дурмане, говорит Роджерс, все еще не веря в это…        — Стив, я подумал. И знаешь что? Ты прав. Ты чертовски прав. Я… Я ведь тоже тебя люблю. Просто не привык. Не привык к этой мысли. Стив, понимаешь, когда много лет живешь в пустоте, то забываешься. Я так давно ушел в работу, что на серьезные отношения не осталось ни сил, ни времени. Я так думал… Но, Стив… Ты сумел доказать мне, что не все потеряно. И, хоть я, наверное, и не думал, что когда-нибудь скажу эти слова, но я хочу это сказать… Стив, помолчи, прошу.        И Старк вскидывает сияющие темным янтарем, согретым серым опалом глаза на Стива и выпаливает: «Стив, я тебя люблю. Только не шуми!..»        И смеется.        Счастливо смеется, ощутив, как Стив зачарованно отвечает: «Тони… Я не верю. Не верю, что наконец дождался... Скажи это еще раз, умоляю.»        — Стив, я тебя люблю…