Дар

Снег падал крупными хлопьями на косой забор перед домом. Почерневшие от времени и влажности доски клонились к земле, словно кланялись этой старой избушке, которую они сами защищали от бродячих собак и пьяных мужиков, шлявшихся по улицам. За забором всё было серо и грязно: соседняя изба, давно заброшенная хозяевами, поле, на котором из-под тонкого слоя снега ещё выглядывала чёрная земля, словно прощаясь с деревней, и грязная, вязкая дорога, испещренная кривыми колеями от повозок и тележек, походившая на спину избитого кнутом. Марко поглядывал в окно, пока строгал из деревяшки маленькую фигурку медвежонка. Получалось на загляденье, потому юноша слабо улыбался проделанной работе, сдувая со лба непослушные светлые волосы. Рядом, прижавшись к бедру старшего брата, сидел маленький Юлиан, усердно расставляя на столе свою богатую коллекцию деревянных фигурок: здесь были медведи, волки, лисы, даже совы. Последним, в самую середину, Юле поставил дракона. Тот расправил крылья и скалил на него зубы. — Драконы же злые, да? — мальчик поднял вопросительный взгляд на Марко. В больших серых глазах брата Марко увидел отражение такого же серого неба и тяжело вздохнул. — Нет злее и коварнее зверя, чем дракон, Юле, — юноша потрепал брата по отросшим кудрям и вернулся к работе. Мальчик посмотрел на фигурку и погладил голову дракона большим пальцем. — Но они же такие большие... И очень сильные! Почему бы им не быть добрыми? — Юле вдруг понизил голос, словно не хотел, чтобы его кто-нибудь услышал. — Почему драконы забирают людей из деревни, братик? Марко судорожно выдохнул и посмотрел в окно, снова позволив себе утонуть в серости. Далеко за полем чернел лес. Верхушки елей и сосен скалились в небо, словно широко раскрытая пасть. Повеяло суеверным холодом, по ногам побежал сквозняк. — Иди-ка сбегай до Скарлетт, она сильно задержалась, — Марко погладил брата по спине, заставляя встать со скамейки. Младший недовольно запыхтел, надув губы, и в последний раз окинул взглядом свои фигурки. — Ты же доделаешь мне медведя, да? — мальчишка натянул свои утеплённые сапожки и накинул шерстяной плащ, уже дырявый в некоторых местах. Этот озорник совсем не следил за своей одеждой. — Конечно, Юле, беги уже, — Марко снова чуть толкнул брата в спину, и он выбежал из избы, направляясь во внутренний дворик, где их сестра кормила домашних птиц. Оставшись один, юноша посмотрел на фигурку дракона. Нарастающее волнение вдруг охватило его, заставляя сердце забиться быстрее. Деревянный ящер с расправленными крыльями смотрел прямо на него, и Марко невольно отвернулся. Неужели это чудище он сам сотворил? Серо, серо, серо. За окном, в доме, в сердце. Холодно. На улице кто-то закричал. Марко почувствовал, как сердце упало в пятки. Он вскочил со скамьи и бросил работу на стол, опрокинув деревянные фигурки брата. Тёплая одежда и даже ботинки оказались забыты, а дверь не захлопнута. Это кричала матушка. Душераздирающий крик звенел в расколотой надвое тишине, пока Марко бежал босиком по свежему снегу. Он не успел добежать до ворот, как они распахнулись перед ним, чуть не сбив с ног. Юноша поднял испуганный взгляд на мужчину, который был выше него на целую голову — перед ним стоял друид, весь закутанный в чёрное. В вытянутой руке он держал гроздь рябины. Ладонь его дрожала, но голос был твёрдый и скрипучий. — Отойди. Снова завыла матушка. Она извивалась в руках двух мужчин, которые держали её за локти, плакала, кричала так, что в ушах стоял звон. Её лицо было искажено болью, а в глазах плескалась безумная тоска. Она пересекалась взглядом с Марко и закричала страшным голосом. — Забира-ают! Марко обернулся к избе. В дверном проёме стояла Скарлетт, за полами её утепленного платья прятался испуганный Юлиан. Девушка была бледна, как полотно её одеяния, а губы дрожали, словно она готова разрыдаться. — Прошу... — всё, что смог выдавить из себя Марко, пока на заплетающихся ногах шёл за друидом. Он бы дёрнул его за края мантии, схватил бы за плечо, но разве можно? Разве хоть кто-то осмеливался касаться друида? Даже если он приходит по душу твоих родных, никому нельзя было прикасаться к его одеждам, тем более — к голой коже. Этот иссохший великан был неприкасаем, как и его выбор. Скарлетт упала на колени, когда фигура в чёрном протянула ей кисть красных ягод. Она закрыла лицо руками и молчала, дрожа всем телом, пока Юлиан стоял за её спиной и плакал, плакал, плакал, держась за плечи сестры. Его плач смешался с криками матери, создавая страшную песнь горя и отчаяния, которая разбудила соседние избы и даже спящий лес вдали. Марко закрыл уши и сжал зубы, глядя на то, как сестра поднимала заплаканное лицо и брала в руки кровавые ягоды. Он молча смотрел, как она поднялась и пошла за великаном, всегда такая покорная, милая Скарлетт. Даже когда шла на убой. Марко вдруг очнулся ото сна, и тяжелейшее осознание упало на него, придавив к земле. Он быстрым шагом нагнал друида и сестру, которые уже успели выйти за ворота. Здесь, на улице, люди глядели на эту процессию из окон своих домов или выглядывали из приоткрытых ворот. Никто не хотел выходить на улицу, но юноша чувствовал на себе десятки тяжёлых взглядов. Марко дёрнул сестру за платье, заставляя её развернуться и остановиться. Друид молча смотрел на то, как юноша упал перед ним на колени прямо в разбитую дорогу, опустив голову и протянув к нему раскрытые ладони. Сердце Марко рвалось наружу, из темной, тесной грудной клетки. Дышать было трудно, он едва держался в сознании. Крики матушки прекратились. Даже маленький Юлиан затих. Всё кругом было тихо и мёртво. — Я хочу вместо сестры. — Марко замер, словно каменное изваяние, лишь руки его мелко подрагивали. Сзади молчала Скарлетт, однако Марко слышал её дыхание и шелест платья. Он зацепился за эти звуки, чтобы сохранить себя в сознании, чтобы знать, что сестра здесь, что не пропала, что цела и дышит морозным воздухом, который он делит с ней и со всем живым во всём мире. — Юноша не должен, — захрипел с небес великан, — кто ты для Дракона? Враг. Кто она для Дракона? Дар. — Я буду даром для Дракона. Я. — Марко поднял взгляд на друида. Руки немели от холода, но он продолжал терпеть, ждать, когда на раскрытые ладони упадёт гроздь кровавой рябины. — Скарлетт... Моя сестра... Она родит детей, очень красивых... сильных. Она не дар, она сама жизнь дарит. За спиной зазвенели сестринские серьги, раздался судорожный вздох. Скарлетт плакала почти молча, зажав в зубах жёсткий рукав платья. Она смотрела на светлую макушку брата, который стоял за неё на коленях и просил о смерти. Друид поднял взгляд на девушку и показал на брата. — Передай ягоды. Марко встал на ноги и развернулся к сестре. Она смотрела на него серыми глазами, в которых отражались небо и тоска. Маленькая ладонь вложила в замёрзшие пальцы юноши красные ягоды. Он в последний раз коснулся сестры, её губы приоткрылись, чтобы вымолвить слова, который она так и не сказала.