Начало

              – Мегатронус! – оклик заставил обернуться серебристого меха, широким быстрым шагом покинувшего Дворец. – Что тебе ещё надо? – гладиатор постарался сдержать рвущуюся наружу ярость, останавливаясь и глядя на причину его злости, бегом догонявшую его – ало-синего колесника. – Что с тобой? – Орион ответил вопросом на вопрос. – Ты… Ты наговорил ужасных вещей! Я не узнаю тебя, словно… Совсем чужой. – Да неужели? А, может, ты прочистишь оптику? Сколько можно уже смотреть сквозь розовые светофильтры идеализации всего и вся? Я даже не знаю, кто из нас больший идиот – ты, влезающий куда не следует, или я, что надеюсь на твою благоразумность. Неужели так трудно было промолчать? – Молчать? Мегатронус, ты говорил совершенно неприемлемое! Тирания является неприемлемой формой правления, это даже хуже того, против чего ты всегда выступал, очнись. Власть – это не самоцель! Она является инструментом для процветания планеты, а не самоутверждения. – Да-да, твою шлакову речь я теперь в модуляциях буду видеть! Можешь не повторять. Пошли! – спорить прямо на ступенях перед входом было не только бесполезно, но и опасно, учитывая, какие доводы рвались с глоссы. К сожалению, не сдержав порыва, гладиатор слишком резко и сильно ухватил друга за манипулятор, рванув за собой. Орион вскрикнул от боли. – Ты не в себе! Я никуда не пойду с тобой!       

** *

       – Ты пытался поговорить ещё раз с Орионом? – Шоквейв внимательно взглянул на своего лидера. – Да. Безрезультатно, между нами с той ссоры словно чёрный киберкот пробежал. Прости, Рэведж, я не о тебе, – Мегатрон потрепал по голове возмущённо мявкнувшую кассету. – Каковы твои прогнозы? – Новых факторов, способных изменить предполагаемый ход событий, не возникло. Наиболее логичным выходом по-прежнему является ликвидация. – И ещё раз – нет. Извини, Шоквейв, но для меня неприемлемо устранить его. Если бы он просто переметнулся на сторону Совета, возможно, смог бы отдать такой приказ, но Орион является неисправимым идеалистом. – Позволь предупредить. Состояние твоей психики делается всё более нестабильным. – Хочешь сказать, я тронулся процессором? – лидер десептиконов невольно клацкнул когтями по терминалу, за которым работал. Его собеседник промолчал. – Мы не можем отступить. Надеюсь, Орион будет решительнее меня, в конце концов, тогда расчистим ему дорогу, жаль, что план обойтись малым энергоном стал невыполним, - самопровозглашённый Лорд подытожил. Они действительно зашли слишком далеко.

* * *

      На Кибертроне уже не было места Праймам, власть пронизала его до самых низов структурой системы, в которой не было места социальному равенству и справедливости, крепко вцепились новые властители в свои троны. Кого бы ни выбрала Матрица – ему придётся править или в согласии со своими «помощниками», или дезактивироваться по «весьма печальным, непредвиденным и от того случайным» обстоятельствам, в лучшем случае – быть номинально правителем, изящной ширмой. В худшем – самому исподволь уничтожить стоящих на пути и стать тираном.       И Мегатронус прекрасно понимал не только это, но и другое – возможность мирного существования десептиконов стремительно уменьшается с ростом их популярности. Их уничтожат, как только сочтут угрозой, а потому выбрал другой путь. Раз уж бой должен состояться, пусть будет на их условиях – спровоцировать Совет на открытое выступление против десептиконов, якобы в открытую подставиться под карательный удар, затем воспользоваться поднявшимся возмущением, чтобы смести правительство одним переворотом.       Происходящее разыгрывалось словно бой на арене, заранее подготовленная речь… провал. Почему? Он же смог убедить Ориона, так ему казалось в тот момент. Может быть, архивист был более близок с Альфа Трионом, чем он предполагал? Или же испугался в последний момент? Как бы то ни было, ошибка была уже совершена, а потому впереди была война, неизбежной тьмой рока застилающая небо Кибертрона. Война, которая должна бы быть на совести автоботов, но ставшая его виной перед планетой. И вместе с нею придёт сумасшествие, ведь он… Он был всего лишь учёным, который оказался вынужден сражаться на аренах Каона и своею ошибкой превративший в колизей любимую родину.       Разрушаю то, что люблю.