***
Тихий смех непроизвольно вырвался из груди девушки. Спустя множество кругов по полю с резкими разворотами и всевозможными финтами они всё-таки свалились с метлы на землю. Голос Джинни теперь был немного хриплым, ведь когда они окончательно потеряли контроль в воздухе, и метла ушла у неё из-под ног, крик было сдержать невозможно. Она ведь и вправду решила, что в этот раз они точно разобьются. Но буквально в пяти сантиметрах от земли их тела застыли на пару мгновений и только после этого опустились на землю. Поначалу перед глазами всё по прежнему немного плыло, но затем взгляд сфокусировался на маленьких пушистых снежинках, что начали неспешно опускаться с неба. Холодный снег, в свою очередь, успел проникнуть под одежду, вызвав мурашки по всему телу. Под зимней мантией Джинни скрывалась простая школьная форма, которая совершенно не могла согреть. И всё же её переполнял какой-то детский восторг, что вперемешку с невероятным облегчением растекался внутри. Случилось то, чего девушка так боялась — она потеряла контроль в воздухе, глаза заволокла пелена страха, и тело стремительно отправилось вниз. В своих ночных кошмарах Джинни не один раз срывалась с собственной метлы и в ужасе падала вниз, в пустоту, в неизвестность, без права что-либо сделать. И, казалось бы, ночной кошмар стал явью, но она цела и невредима. Лежит на самом обычном белом снегу и хочет смеяться и плакать одновременно. Дело в Малфое. Наверняка он позаботился обо всём заранее — наложил заклинание или изначально держал палочку наготове. Но это было уже не так важно, ведь Джинни поняла одно — она не беспомощна. Она может не просто падать, поддавшись страху, а бороться, что и делала всегда. Так очевидно и так непонятно одновременно. Малфой вновь открыл для неё эту простую истину. И пусть она проста лишь на словах, Джинни всё равно благодарна. — Давай как-нибудь полетаем вместе, — чуть хрипловатым, но воодушевлённым голосом озвучила свои мысли Джинни, и тут же сама удивилась произнесённому. Она и Малфой? — Посмотрим на твоё поведение, — спокойно ответил Драко, на что девушка бесшумно подавилась воздухом. Наружу так и просилось заезженное «Что?», но невозмутимое лицо слизеринца лишило её возможности говорить. — Пора возвращаться, — тем временем произнёс Драко всё тем же повседневным голосом и поднялся на ноги, протянув руку Джинни. Девушка удивлённо подняла глаза вверх, встречаясь взглядом с Драко. И в этот момент произошло что-то странное, потому что Джинни совсем не увидела в нём обычной надменности и высокомерия. Даже стоя над ней, он вовсе не смотрел на неё сверху вниз. Это настораживало, но внутри, совсем рядом с сердцем, тихонько, едва ощутимо начали трепетать маленькие маргаритки. — Спасибо, — произнесла Джинни, прежде чем принять руку. Взгляд Малфоя всё больше настораживал, в нём очерчивалось что-то, не предвещающее ничего хорошего. Но девушка всё равно вложила свою ладонь в руку слизеринца и почувствовала, как её стремительно тянет наверх. — Слишком близко, — пытаясь оставаться спокойной, тихо произнесла Джинни. По сути она оказалась притянута прямо в руки слизеринца, и теперь между ними едва ли уместились бы пару сантиметров. — Вот как? — почти невинно протянул Малфой таким же тихим голосом, но даже и не подумал увеличить дистанцию. — Послушай, это уже сл… — но фразу Джинни так и не закончила, ведь Малфой намеренно придвинулся ещё ближе, и теперь девушка могла почувствовать его дыхание на своей щеке. Он смотрел неотрывно прямо ей в глаза и словно чего-то ждал, изучал малейшее её движение. И так притягивал… Драко спокойно наблюдал за тем, как маленькие снежинки медленно опускаются на лицо и растрепавшиеся рыжие волосы девушки и тут же исчезают, как удивлённо расширяются тёмные зрачки в карих глазах, обращаясь к нему с явным вопросом. И как от волнения чуть приоткрываются ставшие вишнёвыми от мороза губы. Он уже давно решил, что должен кое-что проверить, и прямо сейчас не собирался упускать эту возможность. Джинни почувствовала тепло на своих губах и тут же ухватилась рукой за мантию Малфоя. Надо было тут же оттолкнуть от себя наглого слизеринца, но поцелуй получился почти невесомым, лёгким, словно наплывающие на небо светлые облака. Драко осторожно заправил за ухо девушки выбившиеся рыжие пряди, что настойчиво щекотали лица им обоим. И только в голове Джинни промелькнула мысль, что рука слизеринца слишком холодная даже для зимы, как она тут же была увлечена в новый, чуть более настойчивый поцелуй.***
— Малфой, — с трудом сорвалось с губ Джинни, которая была довольно ощутимо прижата к двери чужой комнаты. Но все возмущения и пульсирующая боль в спине от не самого осторожного соприкосновения с дверью быстро отошли на второй план, когда её губы вновь оказались заняты чужими. Поцелуй слизеринца был властным и требовательным, и уже далеко не таким нежным и неспешным, как на заснеженном квиддичном поле. И Джинни нагло соврёт, если скажет, что у неё не трепетало и не сжималось в этот момент всё внутри, что она покраснела только лишь из-за мороза, с которого они не так давно вернулись, и что её сердце билось так сильно лишь из-за нехватки воздуха в лёгких. А воздуха не хватало, потому что… — Люмос, — тусклый свет вырвался из палочки Драко, помогая добраться до кровати. Тихий стон непроизвольно сорвался с губ, когда чужие зубы начали покусывать нежную шею, несмотря на то, с каким усилием Джинни пыталась его сдержать. И всё же ощущения, что дарил Малфой, были настолько разными, словно жарким летним днём началась холодная метель, а затем тёплый проливной дождь, потом снова лёд, и казалось, эта пытка не закончится никогда. Джинни не знала, как один человек может одновременно быть таким нежным, мягким и грубым одновременно. Как можно с таким напором впиваться в чужие губы, шею, плечи, оставляя тёмные пятна на светлой коже, и при этом с такой осторожностью опускать на кровать, придерживая за талию так, словно она может сломаться в любой момент. Пуговицы школьной рубашки чудом избежали тяжёлой участи, с трудом выдерживая напор слизеринца. Но Джинни не собиралась просто тихо поддаваться Малфою и принялась стягивать его тёплый зимний свитер изумрудного цвета. Он явно был очень дорогим, поэтому девушка старалась быть осторожной. Ведь в голове застыла глупая мысль, что она бы тоже хотела себе такой. Мягкий, с большим высоким горлом и тёмным насыщенным цветом. Джинни всегда любила зелёный. Драко сам не знал, в какой именно момент всё пошло не так. Изначально это был всего лишь интерес, навязчивая мысль, глупое желание проверить какие-то свои догадки, которые теперь казались совсем ничтожными. Как всё закончилось тем, что они вновь оказались в его спальне? Тогда, на квиддичном поле, с горящими от волнения глазами и чересчур яркими для бледного лица вишнёвыми губами она выглядела слишком привлекательно. Это был далеко не первый поцелуй Драко, но он не шёл ни в какое сравнение со всеми предыдущими. С Уизли всё было как-то не так. Или же наоборот, всё было слишком так. Но почему она всё ещё здесь? Ведь гриффиндорцы ненавидят слизеринцев — эту простую истину Драко выучил ещё задолго до своего поступления в Хогвартс. Но девушка на его кровати совсем не выглядела, как человек, которому не нравится происходящее. На щеках гриффиндорки отчётливо виднелся румянец, покрасневшие теперь уже от поцелуев губы вновь были чуть приоткрыты, словно просили продолжить, а в карих глазах читалось… Драко на пару мгновений словно выпал из этого мира. Уже давно он не испытывал каких-либо эмоций, кроме крайнего раздражения. Но только не в этот момент. — Хватит на меня так смотреть, — в глазах гриффиндорки на секунду вспыхнули опасные искорки, но голос звучал слишком тихо и неуверенно, и Джинни отвела взгляд, не зная, куда себя деть. Уголки губ Драко против его воли чуть поднялись вверх, когда девушка попыталась спрятать покрасневшее лицо в собственных волосах. Не долго думая, Драко решил скрыть столь нелепую для него вещь, вновь возвращаясь к поцелуям. Кожа девушки была мягкой и пахла какими-то цветами. Даже если бы Драко очень постарался, не смог бы вспомнить, что это за цветы, но запах казался слишком знакомым. — Какие твои любимые цветы? — не прекращая покрывать шею и ключицы девушки дорожкой маленьких поцелуев, спросил Драко чуть севшим голосом. — Маргаритки, — таким же тихим и охрипшим голосом ответила Джинни, пытаясь обуздать сбившееся дыхание. Это была неправда. Джинни никогда не любила маргаритки. Никогда, до этого вечера. Но мягкие поцелуи продлились не долго. Стоило только слизеринцу вновь поймать губы Джинни, как он тут же увлёк её в довольно грубый поцелуй, настойчиво врываясь в чужой рот и переплетаясь с языком девушки. При этом всё ещё холодные пальцы Драко медленно водили по спине Джинни, заставляя её сильнее прижиматься к чужому телу. Малфой очень умело играл её эмоциями, и в какой-то момент Джинни решила это изменить. Девушка с силой толкнула слизеринца в грудь и ловко заняла позицию сверху. Теперь она возвышалась над ним. В карих глазах весело плескались огоньки, а на губах застыла довольная ухмылка, что словно копировала малфоевскую. Но долго превосходство Джинни не продлилось. Слизеринец ловко обхватил оба запястья девушки, крепко зафиксировав их у себя в руках, и сел на кровати. Теперь Джинни оказалась у него на коленях. Только почему-то девушку это совсем не расстроило. И Джинни решила сделать то, что так давно сидело в её голове — она осторожно забралась пальцами в мягкие светлые волосы слизеринца, делая их ещё более растрёпанными. В этот раз за поцелуем потянулась именно Джинни. Вряд ли она когда-нибудь сможет ответить самой себе на вопрос, почему в этот момент всё происходящее казалось таким правильным. Только тусклый свет постоянно навязчиво попадал в глаза. — Нокс, — словно прочитав мысли девушки, тихо произнёс Драко, погружая маленькую комнату в темноту.