Круги на воде

Все вчетвером они отправились в больницу к Дельте. Ичика прихватила с собой остатки еды, Такане и Гвин помогали нести. Драм же едва ли коснулся пакета. Ронни почти сразу забрал его, с невозмутимым видом идя следом за ними. Корю понимал, что было бы неплохо отослать Ронни куда подальше, но… но тогда Гвин мог догадаться. А пока Корю для всех всего лишь ошарашенная и напуганная пташка. И он не собирался рушить этого представления. В больнице почти нет людей. Обычно, во время праздников или матчей часто случаются всякие несчастные случаи. Но, видимо, этот раз оказался исключением из правил. В коридоре их уже ожидали дядя Драма и Амане. На самом деле, время посещения уже подходило к концу, но пока не прибудет тренер Акане, его друзьям разрешили посидеть либо в палате, либо возле неё. Больше трёх человек в помещении с больным быть не должно, поэтому решили заходить по двое-трое. Каждому на всё минут по пятнадцать. А после они подумают, уходить им или дождаться тренера. Танго в любом случае уже пообещал остаться до приезда другого старшего человека. Пока дядя Драма отошёл с врачом в другой коридор, а Амане, Ичика и Такане пошли проведать Дельту, Гвин и Драм остались наедине. Начинать разговор в такой момент казалось не совсем верным, но другой возможности, скорее всего, больше и не представится. — Зачем?.. — один единственный вопрос вырвался у Корю. Он не мог понять, за что Ронни решил так насолить ни в чём, казалось бы, неповинному человеку. — Что зачем? — спросил Ронни, даже не посмотрев на Драма. — Зачем ты это сделал, Гвин? — чуть громче продолжил Корю, так же сверля дверь больничной палаты, а не своего собеседника. — С чего ты взял, что это я? — «искренне» недоумевал Гвин. Хотя и правда не мог понять, с чего бы Корю обвинять конкретно его, если выходили все. И сделать мог любой другой из его друзей. — Помимо тебя курицу ели только я и Такане. Лишь курицу можно есть руками. А лёд в чай добавляли Ичика, я и ты. Значит Такане и Ичику можно исключить. Остались мы с тобой. Я точно знаю, что не поднимался сегодня наверх. Но на ступеньках был лёд, на перилах жир. И жир можно списать на неаккуратность, но лёд. Его можно было взять только специально. Так за что ты решил наказать Дельту? — Корю знал, что сейчас уже никак не докажет существование какого-то там кусочка льда. Однако надеялся на то, что Ронни объяснится сам, а не станет увиливать. В конце концов, Драм бы не влюбился в последнего лжеца. Гвин усмехнулся, думая о том, что Корю, как он и посчитал в первый раз, далеко не глупый. Он прекрасно всё понял ещё до прибытия в больницу, но не стал говорить об этом при своих друзьях или советоваться с ними. Он в каком-то плане доверял Гвину. И это льстило. — Не знаю, — честно сказал Ронни, поднимаясь со своего места и присаживаясь на одно колено напротив Драма. — Я не знаю, почему теряю над собой контроль рядом с тобой. И почему меня так выбесил этот Акане. Мне плевать, что будет с его жизнью. Но ты улыбался ему. Ему, а не мне. Драм застыл, хотя всё нутро его начало верещать об опасности. О том, что пора было либо бежать, либо забиться подальше от начавшего свой безумный монолог парня. — С нашей первой встречи. Ты такой яркий, запоминающийся. И я заинтересовался тобой. Хотел узнать, что же в тебе такого необычного. И ты оказался действительно интересным. Ты знал мои вкусы. Словно читал меня, как открытую книгу. Но… ты знал то, чего обо мне знает далеко не каждый второй. Ты начал говорить о моём проигрыше ещё до того, как он случился, — после упоминания о том, что Драм знал даже то, чего не знали другие, подросток понял, как сглупил. Ронни не дурак и сразу догадался, что дело не чисто. А он ведь делал всё просто на каком-то автомате. Даже и не подозревал, что что-то делает не так. — Но ты сказал, что всё это всего лишь совпадения. Какая глупость! Я не верю в совпадения! Ты не простой, Драм, и я не понимаю, почему меня выбивает это из колеи. Ты даже не представляешь себе, как я хочу больше! Больше тебя! Корю пробил озноб. Он прекрасно понял, что сейчас творилось с Гвином. Но это должно было произойти гораздо позднее и гораздо менее крипово. Всё было даже мило. Гвин не понимал своих чувств и Драм сам старательно подготовил его к пониманию происходящего. Сейчас же он даже не знал, что ему делать. Смотря в эти обезумевшие малиновые глаза, он больше не узнавал того спокойного и рационального Ронни. Теперь он видел совершенно другого человека. Проблема лишь в том, что ему этот человек нравился. И он понял, что, кажется, впервые захотел изменить своему любовнику. Как бы смешно это не звучало. — Гвин, то, что ты чувствуешь… — Корю смутился, не зная, что ему говорить. Сказать: «Я люблю тебя» слишком громко. Они не так долго знакомы с этим Ронни. И он тоже не понимал, что к нему чувствует. Поэтому его щёки начали алеть, а глаза сами собой решили, что лучше разглядывать коридор, чем эти малиновые омуты. — Я не понимаю. Я не понимаю, почему так хочу тебя. В жизни не желал людей. Они глупые и странные. И страннее их всех вместе взятых только ты, — Ронни сжал руки Драма в своих продолжая следить за подростком. Ему нравилось, как в этом не лучшем освещении краснеют щёки Драма. Он не мог сказать, что подросток чувствует, но понимал, что это что-то явно для него хорошо. — Скажи мне, что это. Ты ведь уже знаешь ответ. Догадливости Гвина можно было бы позавидовать, но Драм всё равно не знал, как произнести это вслух. Его руки сжимали горячие ладони Ронни, и в прохладном, окрашенном в синие оттенки коридоре больницы стало неожиданно жарко. Дыхание, как назло сбилось, а малиновые глаза требовали ответа, и чем быстрей, тем лучше. — Драм, — настойчиво повторил Гвин, уже не выдерживая и поворачивая голову подростка лицом к себе, оказываясь едва ли не нос к носу с Корю. И Драму ничего не остаётся кроме как ответить на его вопрос. Опуститься всего на пару сантиметров вниз и коснуться сухих, обветренных губ своими. Он действовал мягко и ненавязчиво, дав время на осознание. Но оно Гвину и не потребовалось. Всего несколько секунд ему хватило с лихвой, чтобы догадаться, какие именно чувства он испытывает сейчас и чего хочет от Драма. Поэтому Ронни больше не просит. Он нагло начинает брать. Делает поцелуй более страстным, настойчиво требуя продолжения. Не сомневаясь переходит в наступление, поднимаясь с колена и упираясь им теперь между ног Корю. Под таким напором Драм немного испуганно пытается отстраниться и отсесть ближе к стене. Однако Ронни не останавливается, продолжая напирать, пока спина Корю уже не чувствует холода стены, а по бокам не начинаю скользить чужие пальцы. Только в этот момент Драм понимает, что ошибся. Он буквально дал разрешение на все дальнейшие действия Гвина. Он не просто ответил. Он согласился их принять. И Ронни явно не собирался останавливаться на каких-то там поцелуях. Словно бы хотел поскорее забрать себе Драма целиком и полностью. Попытки оттолкнуть Гвина ни к чему не привели. Да и больше были похожи на какие-то заигрывания из серии: «Я не против, но давай я сострою из себя недотрогу для приличия». И, как показалось Драму, такая игра Ронни только больше заставила завестись. Он жадно кусал и впивался в губы подростка, как человек, наконец, нашедший оазис в пустыне. От такого напора и понимания, что он абсолютно бессилен против Ронни, у Драма даже слёзы на глаза навернулись. Корю в полной мере ощутил себя тряпкой, которая даже толкового «нет» сказать не может. — Эй! — громкий голос Амане стал спасительным. Гвин отстранился, а Корю начал судорожно хватать ртом воздух и уже более рьяно отталкивать от себя Ронни. Наконец, парень поддался, пусть и нехотя. После такого Драм готов был забиться куда-нибудь в угол, и ни в коем случае не пересекаться с малиновыми глазами. Которые завораживали похуже какого-нибудь гипноза. — Ты что творишь?! Совсем уже?! Решил воспользоваться Драмом в такой момент?! — ярость Амане достигла своего пика. Он не понимал, почему так долго тянул с этим разговором, если видел, что что-то не так. Зато теперь в его голове сложилась полноценная мозаика. Ронни приставал к Драму. Поэтому Корю боялся им всё рассказать и делал вид, что всё нормально. Должно быть, невинный мальчишка и не подозревал, что такие люди вообще могут существовать. Что кто-то может просто так взять и начать его лапать без суда и следствия. — Я никем не пользуюсь. Драм не был против, пока ты не влез, — Гвин рационально посчитал, что целоваться на публике Драм просто пока не готов. А его прошлые слабые попытки отстраниться лишь маленькая игра. Ведь Корю не стал его отпихивать на полном серьёзе. Даже не попытался толком вырваться. — Ты слепой?! Да он же руками упёрся тебе в грудь! Кто при согласии будет пытаться сбежать, поехавший ты ублюдок?! — Кусаба едва ли не полез в драку, к счастью, его сдержали Ичика и Такане до того, как началось махание руками. Точнее, посмотрев на ситуацию, Драм понял, что кулаками размахивать способен не только Амане. А вот избиение друзей в его планы на сегодня как-то не входило. — Гвин! — Драм вцепился в плечо Ронни мёртвой хваткой, стоило ему лишь подать первые признаки желания врезать. И это сработало, Ронни застыл, с удивлением смотря на Корю. — Не надо! Прошу тебя! Он просто за меня волнуется! — Он мешает, — фыркнул Ронни, однако, ничего предпринял. Ему стало спокойнее, когда Драм сам прижался к его плечу. Это было явным признаком того, что Корю всё-таки, как он и посчитал, был вовсе не против того поцелуя. Кусаба с непониманием посмотрел на друга, что буквально повис на плече Ронни. Того самого парня, которого Амане посчитал каким-то странным типом, который только что домогался до Драма. И ещё до этого вызывал очень много вопросов. — Гвин, подождёшь меня у выхода из больницы? Я хочу заглянуть к Дельте и поговорить с друзьями… — Корю, совершенно не смущаясь, состроил щенячьи глазки. Пусть и знал, что на Гвине такой приём работает плохо. — Боишься говорить о чём-то при мне? — спросил Ронни, подыгрывая Драму и приподнимая его подбородок чуть выше. — Нет, — честно ответил Корю. — Но вы с Амане не поладили… — Я подожду у входа, — согласно выдохнул Гвин, всем своим видом показывая, что на самом деле делать этого не хочет. Но всё равно уходит, потому что Драм так попросил. Хмурый Кусаба же ждал объяснений. Набрав побольше воздуха в грудную клетку, Драм сказал: «Сначала к Дельте» и заскочил в палату. Он знал, что у него мало времени на раздумья. Но это лучше, чем ничего. Конечно, ему было стыдно врать друзьям и молчать при Дельте, прекрасно зная, кто виновник его беды. Но Корю и сам прекрасно осознавал, что одобрения от друзей Гвин тогда не получит ни за что. И он снова встанет перед выбором — друзья или Гвин. Пожалуй, это эгоистично, но Корю хотел получить всё и сразу. Он слишком любил Ронни. И слишком боялся вновь оказаться всеми покинутым. Он больше не желал оказаться у той пропасти и сгореть в кипятке в ужасных мухах. — Прости, Дельта… — подросток поджал губы, понимая, что этим придаёт их едва начавшуюся дружбу. И никто не знает, как дальше будет развиваться характер Гвина. Возможно, Драм именно сейчас совершает свою величайшую ошибку, и становится сообщником в преступлении. Значит ли это, что когда он захочет уйти, то уже не сможет? Драм не знал. Он просто сел на один из стульев рядом с кроватью и прикрыл глаза, раздумывая, что ему сказать Амане. И это нечто должно быть правдоподобным. Нечто, что сможет успокоить его сердце. В голову мало, что могло прийти в такой ситуации. Пусть Драм и не дурак, но буквально недавно он слышал, как свалился с лестницы его давний знакомый. А сейчас его друг явно хочет избавиться от любимого человека. Если бы они только не были так близки с Гвином… если бы Драм только не дал Ронни снова открыть дверь в его мир с ноги. Но Корю не смог избежать своей судьбы. И вот, он опять всё в том же капкане.