Гроза и шторм вокруг гаснущего солнца

*** Впервые Вэнь Чао увидел его на состязаниях лучников. — Чжулю, как называется это странное состояние, когда не можешь отвести взгляд от определенного человека? — Вэнь Чао говорил едва слышно, прикрыв рот чашкой. Стоящий за его левым плечом Чжулю чуть сдвинулся, чтобы загородить своего подопечного от Вэнь Жоханя. — Скорее всего, вы влюбились, — сухо ответил Вэнь Чжулю, прослеживая взгляд молодого господина и обеспокоенно хмурясь. — Понятно… А я-то думал, что заболел… — немного невпопад ответил Вэнь Чао, разглядывая Цзян Ваньиня, отвесившего очередной подзатыльник своему шисюну. Моргнув, перевел взгляд на своего телохранителя. — Отец разозлится, если узнает. — Он не узнает, — понятливо кивнул Вэнь Чжулю. Вэнь Чао коротко улыбнулся и снова посмотрел на Цзян Чэна. «Он похож на шторм». От прямого взгляда серых с фиолетовым отливом глаз стало хуже. Словно мир сужался только до этих глаз. До сведенных к переносице бровей. Напряженных плеч, сжатых в кулаки рук. Вэнь Чао потерял дар речи, чувствуя едва заметный запах озона и как встают дыбом волосы на затылке — словно в преддверии бури. Растерянность была так сильна, что Вэнь Чао позабыл все грубые и колкие слова, которыми собирался наградить Вэй Усяня и, в общем-то, всех остальных. Вместо этого, усиленно стараясь поменьше коситься на подозрительно прищурившегося Цзян Чэна, язвительно посоветовал Вэй Усяню поскорее объясниться с Лань Ванцзи, а лучше — послать сватов, а не то ситуация выйдет совсем уж неловкая. Оставив неожиданно раскрасневшегося Вэй Ина обдумывать странный совет, Вэнь Чао постарался поскорее уйти. Ему, конечно, повезло от природы получить тело, которое редко краснеет, но что-то ему подсказывало, что чересчур пристальный взгляд на Цзян Ваньиня могут неверно истолковать. Вот примерно так же, как сорванную с благородного чела Второго Нефрита Гусу ленту. Захват Облачных Глубин обошел Вэнь Чао стороной. Впрочем, он сомневался, что там был именно что захват — Лань Ванцзи выглядел чересчур спокойным, хоть и озадаченным, а на все расспросы отвечал стоическим молчанием. Да и супруга старшего брата Чао, А-Жулинь, почему-то спешно отправилась к родне в Илин — подальше от Знойного дворца. Что-то задумал Вэнь Сюй, что-то очень интересное. Вэнь Чао лишь надеялся, что его грядущая буря минует. У него и без того сейчас проблем хватало. Например, вот с тренировочным лагерем, где он мог любоваться лезущим на стенки от скуки Вэй Усянем, следующим за оным хвостом Лань Ванцзи, торгующим из-под полы порнухой Не Хуайсаном, просто злобным Цзинь Цзысюанем и своей главной болью — Цзян Ваньинем. Поначалу Вэнь Чао не верилось, что он действительно способен влюбиться с первого взгляда. Он сомневался, пытался отвлечься, переводил взгляд на других юношей. Усиленно следил за Лань Ванцзи и Вэй Усянем, как за самыми красивыми юношами своего поколения. На Цзинь Цзысюаня, в виду его повышенной раздражительности, смотреть не хотелось. Раздражительности и в самом Вэнь Чао хватало. Он даже попробовал забыться в объятиях Ван Линцзяо, но та парой болезненных тычков объяснила ему, насколько это плохая идея. Во-первых, напоминала она, терпеливо выдирая у него из рук бутылку вина, ей самой нравились исключительно женщины. Во-вторых, говорила Ван Линцзяо, заваривая чай, у них был договор, согласно которому они притворялись любовниками, тем самым отваживая мужчин, липнущих к Линцзяо, и девушек, планирующих выгодно выйти замуж за второго сына Бессмертного Владыки. Не то чтобы Вэнь Чао не думал о своей женитьбе… Однако пока что вопрос не стоял ребром. — В-третьих, — Ван Линцзяо взяла бумажный веер и легонько шлепнула его по макушке, — спать с тобой будет неловко и глупо. Я слишком хорошо помню, как мы с тобой лазали по деревьям и прятались от учителей, мой маленький шиди. Так что прости, но как-нибудь уж сам справляйся со своими потребностями. На людях я согласна изображать твою любовницу, малыш, но наедине — мне больше хочется тебя по головке погладить и попросить не дурить, проблемный ты ребенок. — Ты меня старше всего на два года, — пробурчал Вэнь Чао, падая головой на ее колени. Страдальчески нахмурился. Потребности. У него одна потребность. С фиалковыми глазами, грозовой аурой и строгой осанкой. Эта потребность, скорее всего, вышибет из него весь дух, если узнает о мыслях, что бродят в голове Вэнь Чао. Все же он был Вэнем, а Вэни были людьми действия. Вэнь Чао решил действовать через Вэй Усяня, как шисюна Цзян Ваньиня. — Можно будет разузнать о нем побольше, о его предпочтениях и все такое, — объяснял он Ван Линцзяо, доставая из тайника забористое вино, которое производили только в Безночном городе. — То есть, ты хочешь не просто напиться в слюни, а со смыслом? Вроде как не зря позорился? — Тебе стоит быть чуточку деликатнее… В итоге все вылилось в грандиозную попойку. Вэнь Чао на пьяную голову вспомнил об еще нескольких тайниках с алкоголем, о которых ему рассказал Сюй-гэ; Вэй Усянь разыскал им закуски — «это совсем не то, что готовит шицзе, но тоже сойдет; наливай, Вэнь-сюн!». К своему счастью, Вэнь Чао не помнил больше половины их пьянки. Подчиненные и адепты не косятся с ужасом — и ладно. В классификации людей Вэй Ина он, кажется, стал «нормальный парень и отличный собутыльник». В классификации Цзян Чэна он стал «еще одним проблемным идиотом, которого привечает мой придурошный шисюн». Что же, оптимистично думал Вэнь Чао, хлебая настой от похмелья, все лучше, чем «заклятый враг», как многие думают о Вэнях. Вэнь Чао чувствовал себя прекрасно, спешно сворачивая тренировочный лагерь — они обнаружили рядом Черепаху-Губительницу, которую явно не смогли бы одолеть самостоятельно, и Вэнь Чао не собирался потакать Вэй Усяню, который рвался хотя бы поглядеть на нее. Лань Ванцзи его явно поддерживал, с помрачневшим лицом крепко удерживая Вэй Ина рядом с собой. Вэнь Чао вздыхал, представляя реакцию отца на его решение, но бездумно бросаться на монстра не собирался. Нет уж. Вызвать подмогу, свернуть лагерь, отправить всех по домам… Пусть идут домой и говорят, как было интересно и какой Вэнь Чао молодец, что позаботился о них… Нет, конечно, последнего не будет. Но градус недовольства действиями Вэней упадет. Уже хорошо. В Знойном дворце его ждал недовольный взгляд отца — горящие багровым пламенем омуты. Внутренности скручивало узлом от этого взгляда, даже когда Вэнь Чао смотрел себе под ноги. Смотреть в лицо отцу? Он давно уже не рисковал сделать это прямо. Также его ждал новый приказ, от которого он чуть не вошел в искажение ци. Захватить Пристань Лотоса. Любой ценой установить надзирательный пункт в Юньмэне и добиться полной покорности от Цзянов. Захватить один из великих орденов. Вэнь Чао чувствовал, как что-то внутри обрывается. Это провозглашение войны. Если Юньмэн Цзян не покорится — их сотрут в порошок. И тогда все ордена, все те, кто уже давно роптал на Цишань Вэнь… Будет бойня. Кровавая баня, в которой все одежды станут одинаково алыми от крови. В которой все Вэни умоются кровью. Они ведь могут и проиграть… Разумеется, в лицо отцу Вэнь Чао не осмелился ничего подобного сказать. И в стенах дворца тоже — держал рот на замке. Как можно скорее, взяв под ручку Ван Линцзяо и отправив послание брату, все еще застрявшему в Гусу, он отправился водным путем в Юньмэн. Война порадует его отца. Война сделает его близкого человека счастливым. Мысли о войне заставляли его чувствовать холодное дыхание смерти на шее. Вэнь Чао вспоминал запах озона и фиолетовую ленту в волосах. И пытался придумать хоть что-то, чтобы буря все же не разразилась. *** Входя в Пристань Лотоса, напросившись на аудиенцию у мадам Юй, которая всем заправляла в отсутствии мужа, Вэнь Чао по наитию взял Линцзяо с собой. Ему было спокойнее знать, что кто-то, кому он доверяет, стоит рядом. Правда, пожалел он об этом почти сразу. Едва они увидели — издалека, на тренировочном поле — госпожу Юй Цзыюань, Линцзяо едва слышно охнула, а затем жарко зашептала ему на ухо, вцепившись мертвой хваткой в руку: — О, Гуанъинь, А-Чао, ты только взгляни, какая красота! Какая женщина, боги, у меня просто нет сил устоять! — Милосердная Гуанъинь, — зашипел в ответ Вэнь Чао, стараясь поменьше артикулировать и уже сейчас ощущая на себе пристальный взгляд госпожи Юньмэня, — нашла время, Лин-цзе! Захотела ощутить на себе знаменитый Цзыдянь? Или меня подставить решила? — Я хочу упасть перед ней на колени, — мечтательно ответила Линцзяо. — И целовать ей ноги. Цзыдянь, говоришь?.. Что ж, я не против экспериментов в постели, уверена, она тоже… Ах, как она двигается, какая грация… — Она замужем, — до мадам Юй оставалось совсем немного, и Вэнь Чао сильно ущипнул свою спутницу, стараясь образумить ее. — И у нее двое детей, не забыла? Для чего мы тут, ты помнишь вообще? — Муж не стенка, подвинется, — огрызнулась девушка. — Дети уже взрослые, сами уже в брак вступают. К слову, ты сам-то разве не хочешь упасть на колени перед Цзян Чэном? Парниша весь в маму, хотя энергетика еще не дотягивает до ее уровня… К счастью для душевного равновесия Вэнь Чао, они наконец подошли к напряженной и хмурой мадам Юй. Продумать толковый план действий он не успел, решив действовать по обстоятельствам. Пока что он постарался не вызывать никаких подозрений, соблюдая все положенные формальности, напрашиваясь на ужин, намекая на интересные указания от своего отца, которые напрямую касаются Пристани Лотоса. Ужин ожидаемо был вкусным; ведь его готовила обожаемая шицзе Вэй Усяня. К слову, он сам и дети мадам Юй также присутствовали на этом напряженном ужине. Цзян Яньли мягко улыбалась, словно не замечая тяжелой атмосферы. Вэй Ин, набросившийся было с приветствиями на Вэнь Чао, притих и молча ел, стараясь вести себя прилично. Еще более напряженный, чем его мать, Цзян Чэн сверлил взглядом попеременно то Вэнь Чао, то Юй Цзыюань, чем делал только хуже. Вэнь Чао тоскливо думал, что все становится все сложнее и сложнее, буквально с каждым мгновением. Одна только Ван Линцзяо улыбалась и разбавляла неловкую тишину ничем не значащим трепом с Цзян Яньли. Периодически она бросала лукавые и томные взгляды на грани приличий на мадам. Внезапная мысль заставила Вэнь Чао отложить ложку и поджать губы во избежание широкой улыбки. Все гениальное — просто. И отец будет доволен, и он сам избежит проблемной схватки. Нет, если что — Чжулю ждет сигнала, но тут рядом Пурпурная Паучиха, Вэй Ин, официально один из лучших, да и Цзян Ваньинь… Внутренности вновь сжало стальной рукой. Сражаться с Ваньинем не хотелось отчаянно. Было ощущение, что рука просто не поднимется, не сможет направить меч. Какой-то отдаленной частью души, той, что досталась ему от отца, той, что всегда с радостью откликалась на жестокий взгляд и властный тон, он предвкушал залитое кровью лицо, полный бессильной злобы взгляд, ярость каждого удара. Пропитавшаяся кровью одежда, скользкая от пота рукоять меча. Бессилие. Отчаяние. Упав на колени, смотри на меня снизу вверх своими яростными прекрасными глазами. Ты не будешь молить о пощаде, когда я сожму пальцы на твоем горле. Запах озона и лотосов смешается с металлическим запахом крови. Вэнь Чао прикрыл глаза, приподняв уголки губ в мрачной улыбке. — Позвольте обсудить с вами мое дело наедине, мадам Юй. …А после завершения разговора он останется здесь на ночь. И в покои госпожи проберется его служанка Ван Линцзяо, но его это интересовать не будет. В конце концов, любоваться лунной дорожкой на озере гораздо приятнее, чем думать о том, чем там занимается Цзяо-Цзяо с мадам Юй. В том, что Линцзяо сумеет соблазнить Юй Цзыюань, Вэнь Чао не имел ни тени сомнений. — Не спится? — Вэнь Чао вздрогнул и обернулся. Хмурый Цзян Ваньинь стоял в нескольких шагах от него — и как только не заметил? Одежда дневная, прическа — тугой пучок, как будто и не собирался ложиться спать. Вэнь Чао в своих нижних одеждах и с распущенными волосами почувствовал себя неуютно. — Вам тоже, наследник Цзян? — издевательски вежливо ответил Вэнь Чао, отворачиваясь. Он предчувствовал неудобные вопросы, а также неловкую ситуацию. Он лишь надеялся, что не выдаст своих чувств, это сейчас вообще ни к чему… — Почему ты решил пойти против воли отца? — от внезапного вопроса Вэнь Чао вздрогнул, невольно обхватив себя руками. — С чего ты взял?.. — Вэй Усянь имеет дурацкую привычку подслушивать, когда к нам приходят… нежеланные гости. Вэнь Чао обернулся. Казалось, аура Цзян Чэна сейчас заискрится. И каждая искра оставит на память болезненный ожог, выразительный шрам. Что ж, Вэнь Чао всегда нравились грозы. — Я лишь предложил вариант, при котором все останутся довольны, — пожал он плечами. — Вариант временный и нестабильный, ты должен это понимать, Цзян Ваньинь. И этот вариант целиком и полностью зависит от того, смогу ли я убедить отца, что здесь все под контролем. — То есть, сможешь ли ты ему соврать, — Цзян Чэн нахмурился сильнее. — Зачем тебе это все? Врать ради нас отцу, идти против его воли? Мне казалось, что ты и твой брат поддерживаете своего отца. — Тебя это не касается, Цзян Ваньинь, — улыбнулся Вэнь Чао. Улыбка напоминала оскал, но с этим он ничего не мог поделать. — Не нужно лезть в дела моей семьи. Я же не лезу в дела твоей семьи. — Проблемы вашей семьи задевают слишком много посторонних, — разозленной кошкой зашипел Цзян Чэн. — И моя семья тут ни при чем! — Зато при чем Вэй Усянь, например, — улыбка стала шире и — Вэнь Чао это знал — гадостнее. — Всем известны эти слухи насчет него, твоего отца и Цансэ-саньжэнь… — Закрой рот! — Цзян Ваньинь, оказывается, умел орать вполголоса, почти шепотом — чтобы никого не потревожить. А Вэнь Чао понял, что его возбуждает такой взбешенный Цзян Чэн. Ему казалось, что вокруг начали потрескивать разряды. Ему бы остановиться, но он словно летел на мече сквозь шторм. Это захватывало дух, и остановиться было просто невозможно. — Ойа, как грубо, — протянул Вэнь Чао, скрестив руки на груди. — Выбирай выражения, Цзян Ваньинь: от меня зависит благополучие твоей Пристани Лотоса. — И чего же ты хочешь? — сквозь зубы проговорил Цзян Чэн, сжимая кулаки. — Скажи, чего хочешь, я это выполню и смогу с чистой совестью выражаться, как захочу! — Чего хочу? — Вэнь Чао состроил задумчивую физиономию, оценивающе окидывая взглядом напряженного юношу. От озера тянуло влажной прохладой, но ему вдруг стало жарко. Вэнь Чао правда хотел сказать что-то невинное. Вроде: «Хочу лучшей выпивки Юньмэня». Или: «Выпей со мной». Может быть: «Хочу погостить у вас тут в Пристани Лотоса, и чтобы мне прислуживали как самому императору». А потом отшутиться в духе: «Да что с вас взять, пожалею убогих, так уж и быть». Цзян Ваньинь взбесится, гроза разразится, окатив холодным ливнем злости и презрения. Вэнь Чао действительно хотел этого. Но его губы произнесли совсем другое. — Поцелуй меня. — Что?.. — ощущение надвигающейся бури исчезло, сменившись странным жаром. Вэнь Чао облизнулся, лихорадочно улыбаясь. — Поцелуй меня, и я обещаю, что сделаю все, чтобы Пристань Лотоса и весь Юньмэн в целом были в безопасности, что бы ни произошло, — он склонил голову набок. — Что такое? Неужели ты никогда не целовался? — Что… Конечно, я целовался! — вспыхнул Цзян Чэн. Вэнь Чао с любопытством заглянул ему в глаза, которые он упорно отводил. Ну конечно, не целовался. Ни единого раза. — А с парнями — тоже нет? — невинно поинтересовался Вэнь Чао. Задыхающийся от смущения Цзян Чэн оказался не менее возбуждающим, чем взбешенный. Жаль, что в свете луны и редких фонарей не было видно толком румянец. Наверняка с покрасневшими щеками он выглядит красиво… Вэнь Чао прикусил щеку изнутри. Какая глупая идея. Нужно больше следить за словами. — Ладно, я пошутил, расслабься, — фыркнул он. Тряхнув головой, неторопливо направился к своим комнатам. — Шутка, молодой господин Цзян, просто шутка. Я позабочусь, чтобы Пристань Лотоса более не интересовала отца. Проходя мимо смущенно и ошарашенно молчащего Цзян Чэна, Вэнь Чао не удержался от до оскорбительного вежливого поклона. — Спокойной ночи, молодой господин Цзян. Позволь дать совет напоследок — научись целоваться все же. В твоем возрасте стыдно не уметь. И, быстро разогнувшись, решительно зашагал к своей комнате, пряча смешок в рукаве. Возмущенное рычание в спину насмешило еще сильнее. Вот так. Цзян Чэн разозлится, будет шипеть на его бесцеремонную наглость и на то, что он осмелился подумать, будто молодой господин Цзян целоваться не умеет. И совсем, совсем забудет о той глупой просьбе… Вэнь Чао закрыл двери и прижался к ним спиной. Линцзяо до сих пор в покоях мадам Юй. Завидно от ее смелости — она не боится признавать свои желания и идти к их исполнению. Захотела разделить ложе с Пурпурной Паучихой — пошла и разделила… Вэнь Чао закрыл рот рукой, глуша истерический смех. Он действительно сильно расслабился, так нельзя. Скоро он вернется в Цишань, и там ему потребуется вся выдержка и контроль над собой, которые только возможны. Одно хорошо, там не будет Цзян Ваньиня, не на что будет отвлекаться. Пока что ему никак нельзя расслабляться. *** В Цишане расслабиться Вэнь Чао не дали. Пришлось долго выгораживать Пристань Лотоса, отчаянно выискивая повод сменить тему, перевести внимание отца на что угодно, хоть что-нибудь… На его несчастье, на глаза попалась Вэнь Цин, резко отказавшая очередному ухажеру. Ехидное сравнение — напоказ, перед пристальным взглядом отца — с Цзян Яньли, которая, обладая кротким характером, имеет все шансы все же выйти замуж за Цзинь Цзысюаня; а Вэнь Цин, того же возраста и положения, все еще не замужняя дева. И это если не брать в расчет того, какие выгоды брак Яньли может принести и Юньмэну, и Ланьлин. Взгляд отца сделался задумчивым, а прищуренные глаза Вэнь Цин обещали Вэнь Чао массу приятных добавок в пищу. Вэнь Чао удерживал на лице ядовитую усмешку, в душе молясь Гуанъинь. Опять придется просить Линцзяо готовить и приносить ему еду лично. Во избежание мести новоиспеченной невесты. Когда спустя пару месяцев были разосланы приглашения на свадьбу главы Цинхэ Не и племянницы Бессмертного Владыки — Вэнь Цин, Вэнь Чао понял, как сильно ему повезло с этой идеей. Юньмэн и Гусу были прикрыты им с Вэнь Сюем, Цзинь Гуаншань умасливал Вэнь Жоханя как только мог, а Не Минцзюэ… Не Минцзюэ зло смотрел на не менее злую Вэнь Цин, воздух между потрескивал от напряжения, которое не разбавляли даже алые шелковые одеяния. Не Хуайсан понимающе переглядывался с Вэнь Нином — эти двое точно поладят, Вэнь Чао был уверен в этом. Так вот, осознавая, что все великие кланы находятся под его контролем, Вэнь Жохань удовлетворенно улыбался. Багровые омуты были спокойны и в них наконец-то можно было спокойно смотреть, не боясь утонуть. Вэнь Чао чувствовал, как расслабляются ссутуленные плечи слуг и советников; Вэнь Сюй вернул домой свою жену; он сам наконец мог спать спокойно, без кошмаров. Он больше не тонул в океанах из багровой крови, значит… Все хорошо?.. Вообще-то на праздник были приглашены все кланы. И малые, и великие. И вассальные, и нет. Да, и Цзян Ваньинь с Вэй Усянем тоже были. И наверняка Вэй Усянь жаждал выпить со своим новым собутыльником. Вот только сам Вэнь Чао праздновать ничего не желал. Посмотрев на поклоны Не Минцзюэ и Вэнь Цин (ах да, уже Не Цин, как странно звучит), подняв за них первый тост, он сразу же улизнул к себе. У него жутчайше разболелась голова, так что он решил не напрягаться лишний раз. До самой ночи он пролежал у себя с холодным компрессом на лбу. Линцзяо, оставив ему лекарство, легкие закуски и кувшин свежего сока, умчалась, звеня украшениями. «На свидание», — как она заявила. Вэнь Чао завидовал ей совсем немножко. Когда Знойный дворец погрузился в тишину, когда все гости разбрелись по покоям, когда молодожены наконец прекратили сверлить друг друга недовольными взглядами и решили все же опробовать широкую кровать, Вэнь Чао вышел из своей комнаты. Едва слышно шелестя подолом неподвязаного алого ханьфу, он тихим призраком ступал по пустынным переходам. Путь его вел к заброшенному саду, где мало кто был даже в дневное время. Говорят, там когда-то нашли мертвой госпожу Вэнь, жену Вэнь Жоханя. Говорят, она часто приходит туда, пугающим призраком являясь страже и слугам. В алом ханьфу, с распущенными волосами и бледным ликом. Она ходит тихо и едва слышно мурлычет под нос колыбельную… Говорят, Алая госпожа никогда не является своим сыновьям и мужу… Впрочем, это были лишь досужие сплетни, Вэнь Чао знал точно. Алой госпожой, в конце концов, был он. В красном ханьфу поверх белых нижних одежд, с распущенными волосами — он знал, что больше похож на мать, чем на отца. И догадывался, что отец знает о его ночных прогулках. Иначе не пожалел бы сил и печатей, чтобы изгнать призрак своей покойной супруги. Присев на небольшое крылечко, ведущее из кедровой веранды в залитый лунным светом сад, Вэнь Чао устало вздохнул. Сна как обычно было ни в одном глазу. А потом утром Вэнь Чжулю будет хмуриться на тренировках, что его подопечный рискует вывихнуть свою челюсть зевком. Наверное, теперь нужно подумать о том, что он будет делать дальше. Теперь, когда отца больше не преследует навязчивая идея о захвате всего мира, он может обратить внимание на своих сыновей. Вэнь Сюй всегда может отмазаться семьей, ночной охотой, какими-то расследованиями… А Вэнь Чао, увы, таких удобных отмазок не имеет на данный момент. Возможно, действительно стоило загадать в качестве желания Цзян Чэну пару-тройку месяцев пребывания в Пристани Лотоса… К слову о Цзян Ваньине и так никуда не исчезнувшей тяги к нему. — Не спится, молодой господин Цзян? — Вэнь Чао задал этот вопрос, глядя на осиянную луной сливу, которая уже очень давно не цвела. Но он совершенно точно знал, что позади него стоял Цзян Ваньинь и сверлил его подозрительным взглядом. — Из-за этого неугомонного придурка Вэй Усяня уснуть невозможно, — проворчал Цзян Чэн, подходя ближе. Остановившись справа от Вэнь Чао, он чуть склонился, чтобы видеть в профиль его лицо. — Не понимаю, какими нужно быть слепыми идиотами, чтобы перепутать тебя с женщиной? — А, наследник Цзян уже наслышан о нашем призраке, — хмыкнул Вэнь Чао, лениво покосившись на него. — Между прочим, я очень похож на свою мать. Особенно издалека. — Если только издалека, — с сомнением хмыкнул Цзян Чэн, выпрямившись. Вздохнул, перекатился с носка на пятку, постучал пальцами по резному столбику, поддерживающему край крыши. — Эй, Вэнь Чао… — На диво непочтительны вы сегодня, молодой господин Цзян, — нараспев произнес Вэнь Чао. Обернулся, чтобы полюбоваться скривившимся Цзян Чэном. — Что тебе нужно? Я тут уединением наслаждаюсь, а ты мне мешаешь. Иди к себе, у нас не принято, чтобы гости шатались по Знойному дворцу. Это тревожит нашу семейную паранойю. Цзян Чэн фыркнул. — Ну, хорошо, вставай, — он быстро нагнулся и дернул Вэнь Чао за локоть. Тот, нахмурившись, повиновался, поднимаясь и вставая напротив Цзян Чэна. — Знаешь, ты и впрямь довольно наглый… — Я согласен. — Согласен на что? — Поцеловать тебя, — решительно ответил Цзян Чэн, крепко сжимая ладонями плечи Вэнь Чао. На секунду ему показалось, что он ослышался. Но яркий румянец на щеках Цзян Чэна, заметный в свете луны, и его решительный взгляд были слишком красноречивы. Замерев всего на минуту, Вэнь Чао позволил себе поддаться магии этих слов. Представить, какими были бы ощущения, текстура и вкус этих упрямых губ… Должно быть очень приятно будет, даже несмотря на неопытность Ваньиня — Вэнь Чао же учила целоваться Линцзяо, и она была действительно ответственным учителем. Всего на минуту. А затем он пришел в себя. Резко оттолкнув от себя Ваньиня, он выдохнул сквозь сжатые зубы. — Что на тебя нашло, молодой господин Цзян? Пример шисюна оказался заразителен? — Ты же сам предлагал, — прищурился Цзян Чэн. — В тот раз нам обоим тоже не спалось, не помнишь? — Когда это… Гуанъинь, я же сказал, что это была шутка! — По-моему, ты был весьма серьезен! И ты и впрямь спас Пристань Лотоса, — Цзян Чэн помрачнел и опустил взгляд. — Отец и матушка… очень много обсуждали… все это. Вэнь Жоханя и его политику. Кто будет первым — какой клан он истребит первым. Что мы можем противопоставить и можем ли вообще. Так что… Я осознаю, что ты сделал для нас, рискнув пойти против Бессмертного Владыки. Один поцелуй — самое малое, чем я могу вернуть долг. — Если ты так умен, оказывается, — тихо произнес Вэнь Чао, смотря открыто в лицо Цзян Чэна, — то должен понимать, почему я попросил именно поцелуй тогда. — Догадываюсь, хотя меня эти выводы несколько… — Шокируют? — Да, немного. Но у меня перед глазами мой придурковатый шисюн и его драгоценный Второй Нефрит, чтоб им пусто было, нельзя нигде дома отдохнуть спокойно, куда ни пойду, везде они целуются… Невольно сбившегося на поток жалоб на своего шисюна Цзян Чэна прервал тихий смешок. Затем еще один и еще, и еще один — слившиеся в истерический раскатистый смех. Вэнь Чао смеялся, запрокинув голову, до невольных слез. Абсурдность ситуации, нелепее которой он не мог вообразить смешалась с внезапным осознанием — Ваньинь и впрямь считает его эдаким героем, который спас его дом, его семью… Герой? Он ведь всего лишь пытался выжить и не провалиться в багряную бездну. Спаситель? Он лишь старался избежать новых кошмаров. — Цзян Ваньинь, ну какой же ты кретин, — отсмеявшись, с широкой улыбкой на лице сказал Вэнь Чао. Отшатнувшись от вновь нахмурившегося Цзян Чэна, он выставил руки вперед. — Ты и впрямь считаешь, что я спасал тебя? Твою Пристань Лотоса, твою дорогую семью? Пошел ты к гуям, если и впрямь так думаешь! Вэнь Чао тяжело дышал. Опустив руки вдоль тела, он отметил краем сознания, как дрожат его пальцы и как стиснул кулаки Цзян Чэн. — Тогда зачем ты это делал?! Зачем рисковал расположением своего отца, зачем… — Расположением?! Располо… — Вэнь Чао рассмеялся, недоговорив. Согнувшись от смеха так, что концы распущенных волос коснулись пола, он смеялся, пока не кончился воздух в легких. На пол упали и разбились несколько капель. Замолчав, Вэнь Чао выпрямился. В голове было пусто и легко. Нужные слова текли легким ручейком — окрашенным в сумрак и кровь. Искусанные со внутренней стороны губы произносили их легко, пока в чужих грозовых глазах расширялись зрачки от каждого слова и от каждой новой капли на щеках. — Если бы от этого зависело расположение моего отца, я бы был смелее, поверь. Не пытайся увидеть во мне смелого героя, храбреца, бунтаря, идущего против воли своего отца и главы клана. О, Гуанъинь, как же я тебе завидую, гуи тебя задери… Знал бы ты, как завидую. Твой отец, совершенно точно не говорил тебе, что запрет в подземельях Знойного дворца до конца твоих дней, если ты разочаруешь его… Шаг назад. — Твой отец не сжигал заживо твоего друга и всю его семью только лишь за то, что они ему возразили однажды. Твой отец не заставлял тебя смотреть как они умирали. Как умирали все, кто ему перечил. Еще два шага назад, красное ханьфу обволакивает тело, как кровь из его кошмарных снов. Цзян Чэн пытается что-то сказать — Вэнь Чао взмахивает руками, обрывая его на середине слова. — Твой отец, Цзян Ваньинь, не заставлял тебя сутками наблюдать за пытками в Комнате Удовольствий, с самого детства! Не намекал, что в случае ошибки окажешься сам на пыточном столе. Тебя… не воспитывали так, как меня, — нервный смешок невольно вырвался, когда Вэнь Чао сделал еще один шаг, заходя в тень. Луна его больше не освещала, так что можно было больше не думать о том, как он жалко выглядит с залитым слезами лицом. — Ты… не боишься смотреть своему отцу в глаза… Вэнь Чао уперся спиной в стену. Из тени он смотрел на встревоженное, ошарашенное лицо Цзян Чэна. Не поймет. Конечно, он не поймет. — Эта война его порадовала бы. Близкий мне человек был бы счастлив, Цзян Ваньинь. Но… Я не хочу, чтобы мои руки были в крови. Не хочу. Я боюсь упасть. Мой самый ужасный кошмар — реки, океаны крови, я так боюсь в них утонуть… Я боюсь разочарованного взгляда моего отца, но еще сильнее я боюсь упасть в это безумие. Вэнь Чао замолчал и закрыл глаза. Зачем он сейчас так разоткровенничался? К чему все это? Так разозлило то, что Цзян Чэн считает его храбрым героем? Да пускай, что, плохо ему было бы? Не хотелось, чтобы Цзян Чэн заблуждался на его счет. Хотелось, чтобы его поняли. Это же возможно? — Я рискнул так поступить из-за тебя, — прошептал Вэнь Чао, едва шевеля пересохшими губами. — Мне бы понравилось с тобой сражаться, понравилось бы убивать и смотреть на кровь, омывающую Пристань Лотоса. Но потом я бы очнулся. Так что я поступил так, чтобы иметь возможность с тобой общаться. Теплые ладони коснулись его лица. Неумелые пальцы грубовато стирали с лица слезы. Вэнь Чао молчал, как и Цзян Чэн. Призрачный запах озона окутывал ощущением шторма. Словно Вэнь Чао стоял в оке урагана, в единственной спокойной точке; а вокруг бушевала стихия. Все вокруг могло быть сметено ко всем гуям — а он был в безопасности. Странное, но удивительно приятное чувство. — Хочешь… приехать в гости в Пристань Лотоса? Можешь гостить у нас сколько захочешь. Матушка против не будет. «Если я возьму с собой Ван Линцзяо — точно не будет», — мелькнула глупая мысль. Вэнь Чао осторожно отвел от себя руки Цзян Чэна. — Зачем? Знаешь, несмотря на то, что я сейчас сдуру выболтал, мы друг другу посторонние люди. Не друзья, даже не приятели, уж тем более не возлюбленные, — Вэнь Чао не сдержал смешка. — Ты обо мне ничего не знаешь, а все же лезешь… Почему бы тебе просто не пойти сейчас в свои покои и не лечь спать? — Почему бы тебе не прекратить ехидничать и притворяться заносчивым, высокомерным идиотом? — закатил глаза Цзян Чэн. Снова сжал предплечья Вэнь Чао. — Не вижу причин, почему мы не можем общаться. Ты обо мне тоже ничего толком не знаешь, вообще-то, а все равно же… — Цзян Чэн запнулся, неловко отводя взгляд. Вэнь Чао фыркнул. Ненадолго же хватило его решительности. — Ты похож на грозу, — доверительно сообщил Вэнь Чао, разглядывая расшитый серебром ворот ханьфу Цзян Чэна. — Как шторм, только в человеческом обличье. Рядом с тобой все время чувство, что сейчас будет гроза. Иногда кажется, словно я лечу сквозь бурю, сквозь ветер, лавируя между молний. Восхитительные чувства, правда же? — Послушай, Вэнь Чао… Ты, наверное, хочешь спать, переутомился или еще гуй знает что. Прекрати нести всякую чушь и иди спать, хорошо? — Вэнь Чао бы обиделся, но растерянные нотки в голосе Цзян Ваньиня заставили улыбнуться. — Я влюбился в тебя с первого взгляда, — сказал он, упорно глядя на пояс ханьфу Цзян Чэна. — Еще когда увидел на соревнованиях лучников. Ты притягивал взгляд. — Тем, что орал на Вэй Ина? — хмыкнул Цзян Чэн. — И этим тоже. Вокруг тебя словно разряды молнии, все время. Их почти видно иногда. Я от тебя глаз отвести не мог. Цзян Чэн молчал, только медленно поглаживал его плечи большими пальцами. — Я не знаю, что с этим делать, — наконец признался он, неловко опуская руки. — Не каждый день мне парни в любви признаются. — Просто прими как данность. Ты мне ничем не обязан, просто… — Вэнь Чао устало улыбнулся. — Оставайся вот таким, как сейчас. — Неловким? Раздражительным? — дернул бровью Цзян Чэн. — Грозой. Штормом. Бурей. С молниями и громом, с холодным ливнем и тучами, — Вэнь Чао закрыл глаза, чувствуя, что действительно заговаривается. Ему нужен отдых. Качнувшись вперед, он ткнулся лбом куда-то в район ключиц Цзян Ваньиня. Можно было почти физически ощутить недоумение и даже легкую панику Цзян Чэна, который явно не знал, что делать с таким непривычным молодым господином Вэнь Чао. Вэнь Чао, в общем-то, и сам не знал, что с собой делать. И с этими чувствами дурацкими, кто вообще их придумал, особенно любовь эту глупую, слепую, безразличную ко всем обстоятельствам и правилам… Хотелось бы сказать, что из-за нее одни проблемы теперь, но ведь это благодаря своей влюбленности Вэнь Чао теперь мог наслаждаться спокойными деньками и ночами без кошмаров, не так ли? — Молодой господин Цзян, твое предложение насчет Пристани Лотоса еще в силе? Я был бы не против провести у вас месяц-другой. — В силе, молодой господин Вэнь. Можем сразу после праздника отправиться в путь, — Цзян Чэн медленно положил руки ему на спину. Вэнь Чао усмехнулся про себя — обниматься тоже не умеет, надо же. И это при наличии под боком такого человека, как Вэй Усянь, который обожает обнимать всех подряд. — А насчет поцелуя? Тоже в силе? — Вэнь Чао потерся щекой о жесткую ткань. Смущение Ваньиня можно было пощупать руками. — Знаешь, что, молодой господин Вэнь?! Иди-ка ты… спать! — вопреки возмущенному шипению, Цзян Чэн не спешил прекращать объятие и отталкивать Вэнь Чао. — Что, передумал уже? Или возьмешь с меня пример и скажешь, что это была шутка? — Я от слов своих никогда не отказываюсь, — отрезал Цзян Чэн. Медленно провел ладонью по волосам от затылка. — Мне кажется, тебе это сейчас не нужно. Это только все испортит. — А что же мне сейчас нужно, Цзян Ваньинь? — Вэнь Чао обхватил его руками за талию, наконец-то крепко, нормально обнимая. — Выспаться как следует, — буркнул Цзян Чэн. — Не думать о проблемах. Пообщаться с моим шисюном, может, даже напиться с ним до зеленых гулей. Когда тебя перестанет бросать из крайности в крайность, от слез к смеху и обратно, тогда и поговорим. — Только поговорим? — усмехнулся Вэнь Чао. — Хотя план мне нравится. Особенно часть «напиться вместе с Вэй Усянем». Буду в пьяном угаре жаловаться на его жестокосердечного шиди. — Эй, не вздумай, — возмутился Цзян Ваньинь. — Он меня тогда с ума сведет своими насмешками! — Тогда, молодой господин Цзян, — Вэнь Чао со вздохом отстранился: не хотелось отпускать Цзян Чэна и лишаться его теплых рук, но он чувствовал себя совершенно разбитым. Внезапный всплеск эмоций, этот долгий разговор, вытаскивающий наружу слишком много сокровенного и личного — ему и впрямь нужно было отдохнуть. — Раз ты утверждаешь, что всегда держишь свое слово, то когда я немного отдохну у вас и напьюсь с Вэй Усянем до, как ты сказал, зеленых гулей, ты меня поцелуешь. Цзян Чэн поджал губы и отвел глаза. Вэнь Чао с удивлением и восторгом отметил, что покраснели у него не только щеки, но и шея, и уши. — Договорились, — проворчал он. — А теперь иди спать уже, молодой господин Вэнь, а то еще рухнешь прямо здесь. Я тебя тащить в твою комнату не буду, даже и не мечтай. — Сладких и жарких тебе снов, молодой господин Цзян, — ухмыльнулся Вэнь Чао, напоследок ласкающе проведя ладонью по его спине. Развернулся в вихре алого шелка и спутанных волос и быстро скрылся во тьме коридоров дворца. Губы жгла веселая усмешка, а внутри все замирало от непонятной радости. Этот разговор дал ему гораздо больше, чем можно представить. Надежду. Что однажды он поцелует Цзян Ваньиня, сумеет оценить его навыки (нулевые, как он и предполагал). Научит целоваться, всласть насладиться покоем в центре бури, целуя, лаская и принимая ответную ласку. Возможность доверия. Его услышали, поняли и приняли. Его боль не подняли на смех, к его кошмарам отнеслись с уважением. Вэнь Чао не знал, какие страхи преследуют его Ваньиня, какая тьма таится во снах — но ему был дан шанс узнать. Ему протянули руку. Вэнь Чао собирался вцепиться в нее изо всех сил и не отпускать несмотря ни на что. В его душе каждый день играют в бесконечные шахматы-сянци двое — маленький мальчик с текущими по лицу слезами и уродливо улыбающийся взрослый. Мальчик — это Вэнь Чао в девять лет, в глазах все еще застыли отблески пожаров, на рукавах сажа и пепел. Взрослый — он же, только похожий на отца; черты лица грубо изуродованы беспощадностью человека, упивающегося чужими страданиями. Рукава в крови и даже кончики пальцев красны. Вэнь Чао не знает, кто победит. Наверное, так будет всю жизнь. Ребенок, встретившийся лицом к лицу со смертью и взрослая кукла, которую так хотел видеть отец. Он также понятия не имел, получится ли что-то из этой несомненно прекрасной и такой же неуверенной влюбленности. Возможно, ничего хорошего. Возможно, взаимностью ему так и не ответят и они с Цзян Чэном останутся добрыми друзьями, что тоже неплохо. Но сейчас, именно в этот момент — Вэнь Чао с улыбкой ложился спать, впервые за долгое время зная точно, что никакие кошмары его не потревожат. Ему до сих пор чудился тонкий аромат лотосов и озона. Словно он в безопасности, в центре шторма — а вокруг бушует стихия, защищая его рассудок…