happiness for angel

Всё же странно, что Всевышний ещё не отстранил его от должности ангела-хранителя Пак Чанёля. Ведь Ему известны мысли каждого из таких, как Ифань. Так какого чёрта, спрашивается, Он до сих пор не обратил внимания на странные думы богоподобного, которые так упрямо витали в его голове? = = = Всё началось 13 апреля 2012 года. Эту дату Ифань мечтал выкинуть из биографии Пак Чанёля. Погрузить на дно Преисподней и не позволять трижды проклятому подопечному вообще когда-либо встречать Бён Бэкхёна. Наступила уже полночь, поэтому Ифань спешил на небо, чтобы отчитаться перед начальством за своего человека. В этот день работал лишь Сухо, поэтому перед его столом выстроилась длинная очередь из ангелов, которые с каким-то прицеплено-скорбным выражением лица стояли, сложив руки впереди себя. Ифань нервно дернул головой, успокаивая себя тем, что Чанёль уже лёг спать, и вероятность того, что он найдёт себе на задницу приключений, равна всего пятидесяти процентам. Простояв около получаса в очереди, Ифань, наконец, сдал отчёт и поспешил вернуться на землю, мечтая всю ночь просидеть, не шевелясь, у кровати подопечного. Для Ифаня Пак был слишком активным: он учился, работал, ходил гулять с друзьями, посещал едва ли не все вечеринки, помогал всем и каждому, тогда как ангел предпочитал более медленный темп жизни. Вот и сейчас, не обнаружив тушки Чанёля на кровати, Ифань отчаянно взвыл. Внутреннее ощущение ауры человека подсказало, что в данный момент сонное тело подопечного находится в соседней квартире, куда хранитель незамедлительно проникнул, просочившись сквозь стену. Чанёль лежал на аккуратно заправленном диване и пускал слюни на шерстяное покрывало, а рядом с ним стоял невысокий паренек, упорно пытающийся вскрыть пакет с новым пледом. Когда упаковка все же разошлась под напором коротко подстриженных ногтей, юноша извлёк фиолетовое покрывало, тут же укрывая им длинное тело подопечного Ифаня. Немного постояв на месте, человек, тяжело вздохнув, повернулся в сторону ангела, слабо улыбаясь. И Ифань, черт возьми, почти верит, верит, что его видят. Черты лица парня были очень гармоничными и плавными, начиная от невыделяющихся скул и заканчивая красивым подбородком. Глаза были довольно узкими, не сравнить даже с глазищами рыжего балбеса, а губы тонкими и непримечательными. Всё это Ифань, конечно, проговорил про себя, но с чего вдруг дыхание ангела сбилось, а все «датчики», которые отвечали за состояния Чанёля, разом заткнулись, не отвлекая от навязчивого чувства чёртиков в животе? Юноша подошел к окну, останавливаясь в семи сантиметрах от Ифаня, которому жуть как хочется обнять этого человека. Но он всего лишь жалкий хранитель мяса по имени Пак Чанёль. Ифань сидит у кровати парня вплоть до появления черноволосого ангела по имени Тао и молча уходит к Чанёлю под пристальным взглядом черных глаз. = = = Чанёль и Бэкхён после того случая (оказалось, что Чанёль просто пришёл к соседу и завалился спать на коврике у двери) стали тесно общаться, что радовало и раздражало Ифаня одновременно. Черноволосый Тао всё время молчал, смотря куда угодно, только не на Бэкхёна, и это нервировало Ифаня ещё больше. 18 мая Чанёль и Бэкхён набрали еду в пакеты и отправились на пикник за город. Всю дорогу они смеялись над какой-то ерундой, а Ифань думал лишь о том, что Бэкхёну надо пристегнуться. Доехав без происшествий, парни побросали вещи около дуба и бросились к небольшой речушке, стягивая по пути одежду. Теперь Ифань присоединился к Тао, увлеченно разглядывая пейзаж вокруг, лишь бы не замечать прекрасной белой кожи, подтянутой фигуры и веселой улыбки, адресованной рыжему человеку. Спустя час плесканий в воде, ребята сели есть. Пока Чанёль доставал бутерброды, Бён извлёк из своей сумки полароид и навел объектив на рыжего, щёлкая кнопкой спуска. — Ты режешь этот проклятый помидор с таким же лицом, как решаешь задачи по органике, — усмехнулся Бэкхён, разглядывая мгновенную фотографию и подписывая её чёрной ручкой: «20120518 13:39». Ещё немного поглядев на удачный снимок, Бэк снова взял в руки полароид, резко поворачиваясь в сторону Ифаня, и мигнул затвором. Фотография вылезает слишком медленно для ангела. Бэк чуть наклонил голову в сторону, а потом, опять глянув на Ифаня, быстро спрятал плотную бумагу в карман, не дав хранителю даже одним глазком взглянуть на получившийся снимок. — Ну, всё, бутерброды готовы! = = = Смазанные поцелуи и крепкие объятия душат Ифаня. Он не может смотреть на целующихся Чанёля и Бэкхёна, потому что до ужаса больно, и ангел даже не посещает Сухо с отчётом в эту полночь. Он просто ложится на кровать Бэкхёна, благо Тао перестал появляться уже давно, спихнув своего подопечного на плечи Ифаня, и лежит до тех пор, пока парни не переходят в спальню, стягивая с себя одежду. Ангел дерет собственные руки и сбегает в гостиную, всё же разрешив себе взвыть в отчаянии. Он бы отдал всё-всё на свете за одно объятие, что уж говорить о поцелуе или о чём-то более серьёзном. Бессмертие, вечная молодость… На кой чёрт они ему сдались, если всё, что нужно Ифаню, заключено в одном человеке? В одном маленьком, невечном человеке по имени Бён Бэкхён. Ифань снует из стороны в сторону, закрыв уши ладоням в попытке скрыться от чувственных стонов Бэкхёна, и в какой-то момент замечает прикрепленные на кнопку к стене фотографии с той поездки на реку. На одной из них упорно разрезающий помидор Чанёль, а на другой… несколько толстых стволов сосен и небольшая птичка на одной из веток. Для Бён Бэкхёна не существует никакого Ифаня. Для Бён Бэкхёна есть только Пак Чанёль. = = = — Я пригляжу сегодня за Чанёлем, хочешь? — это была первая фраза, которую Тао сказал Ифаню. Ангел кивнул с благодарностью во взгляде, а потом уныло поглядел на спящего в огромных руках своего парня Бэкхёна. — Ты влип, знаешь? Ты должен был в первый день обратиться к Сухо с проблемой, а ты всё запустил. Мне всё равно, что ты чувствуешь. Просто меня бесит твоё многострадальное выражение лица. Ифань ничего не ответил, продолжая следить за мирно двигающейся грудной клеткой юноши. — Мой знакомый, попал в ситуацию очень похожую на твою. Он сходил с ума по своему подопечному, какому-то пучеглазому парню. В конце концов, Кая уничтожили по его личной просьбе. Он просто не выдержал. Помню, много жаловался мне на проклятый камень на шее, но не мог отпустить этого глазастика. Я просто надеюсь, что ты не доведёшь себя до такого. Ифань лишь протянул руку, пытаясь коснуться бледной кожи Бэкхёна, но пальцы прошли сквозь, оставляя на ладонях ангела тупой осадок, сковывающий движения. Тао уныло покачал головой и исчез, взмахнув белыми крыльями. Электронные часы на кухне Бэкхёна показывали 7:41, когда Сухо с недовольным хрипом и хмурым взглядом, которым он одарил Тао, подписал специальное разрешение на одну встречу с человеком. = = = Чанёль проснулся после трёх, уныло потягиваясь и чмокая своего парня в щёку. Он выглядел очень уставшим, что не мудрено: другой бы уже давно коньки отбросил, если бы горбатился столько, сколько и Пак. Тао появился из ниоткуда, наблюдая за медленно собирающимся на работу рыжеволосым юношей. Он молча следовал за ним по пятам, словно ангел-новичок, боящийся потерять подопечного из вида, но перед самым выходом чёрноволосый больно ткнул пальцем в спину Ифаня. — На столе в гостиной. Посмотри. Чем раньше, тем лучше. Стоило двери закрыться за ангелом и человеком, как Ифань подскочил с насиженного места, мчась на всех порах в гостиную. На кипе различных альбомов с фотографиями лежал свернутый в трубочку пергамент. У Ифаня перехватило дыхание, а перед глазами зарябили обрывки: «Одна встреча с человеком», «Ангелу предоставляются три часа», «За разглашение своей сущности и тайн божественного мира подписавшего договор ждёт немыслимая кара». Ангел знал, что для того, чтобы получить это разрешение, нужно иметь не только высокий ранг и статус, но ещё и входить в специальный список, объединяющий тех ангелов, которым Всевышний действительно доверяет. Ифань быстрым движением руки достал из внутреннего кармана своего одеяния ручку, вписал недостающее имя человека в графу, а после размашисто расписался. Буквы на пергаменте засветились золотым, а после зажглись синим огнем, уничтожая документ. Ифаню казалось, будто его сжимают со всех сторон, руки приятно оттягивает вниз появившаяся оболочка, крылья врастают в спину, а слева, в груди, начинает биться сердце. Чувствуя кончиками пальцев приятную прохладу ручки двери, ангел на всех порах “влетает” в комнату, отчего сонный Бэкхён подскакивает на кровати, прикрываясь одеялом. — Кто Вы такой? Что Вам нужно? Но Ифань ничего не отвечает, сгребая упирающегося парня в объятия, а по его лицу неконтролируемо текут слёзы. Вскоре Бэк прекращает свои попытки выбраться из приятно сильных рук незнакомца и даже гладит его по голове, пытаясь хоть как-то поспособствовать прекращению нытья со стороны взрослого мужчины, а Ифань начинает мелкими поцелуями покрывать нежную шею. Бён снова принимается брыкаться, но ангел перехватывает его руки, бормоча: — Пожалуйста, пожалуйста, дай немного времени, пожалуйста, Бэкки, пожалуйста. И Бэк не понимает, что заставляет его прекратить сопротивляться: то ли обилие слова «пожалуйста» в предложении, то ли тихое и нежное «Бэкки». Ифань проводит носом от кончика подбородка до кадыка, захватывая пересохшими губами нежную кожу, а затем резко подается вверх, целуя чужого подопечного в губы. Поцелуй нельзя назвать сладким или солёным, он вообще не несет в себе никакого вкуса кроме естественного. Но только от этого у Ифаня подкашиваются ноги, только от этого ему хочется плакать и кричать. Он чувствует себя настоящим человеком, который может касаться, чувствовать, говорить и просто любить. Бэк отвечает на поцелуй, зарываясь длинными пальцами в короткие волосы, и его ласковый язык буквально выбивает весь воздух из груди ангела. — Просто не шевелись, — шепчет Ифань, укладывая Бэкхёна на кровать. Богоподобный стягивает с юноши футболку и, роняя слезы на худое тело, начинает гладить и целовать каждую клеточку любимого человека. А тот лишь мечется по кровати от удовольствия и непонимания: почему он допускает всё это? Почему не сбежал? Почему ему это нравится и, главное, почему ему тоже грустно и хочется плакать? Мокрые то ли от слез, то ли от постоянных облизываний губы касаются нежных сосков, а теплый язык очерчивает ареолу, отчего Бэк дергается, вжимаясь в матрац. — Т-ты, — Ифань отстраняется от такого желанного тела, — можешь меня… поцеловать? Бэк ерзает от такой просьбы, но все же приподнимается, захватывая чужие губы в плен. Поцелуй выходит каким-то грустным, почти обреченным, и Бён сам уже не может оторваться от незнакомца, касаясь пальцами шеи, плеч, рук. Всё это заставляет сердце человека ускорить свой темп. А для Ифаня это просто чудо. Он так благодарен Тао, Сухо и всем подряд просто вот за эти ничтожные мгновения. — Как тебя зовут? — шёпотом спрашивает человек, стягивая с сильного тела странные одеяния, под которыми не обнаруживается нижнее бельё. — Ифань. И Бэк сбивчиво шепчет «Ифань, Ифань, Ифань», когда тот медленно, но сильно толкается в него, заставляя температуру тела Бэкхёна подскочить на два градуса выше, а сердце пустить в отчаянное падение в бесконечную пропасть. = = = Бён уснул на груди ангела, следящего взглядом за бегущей секундной стрелкой на часах. Ифань крепко прижимал к себе Бэкхёна, уткнувшись носом в чужие волосы, запирая в грудной клетке мягкий запах неизвестного ему шампуня, желая запомнить аромат навечно. Он был бы бесконечно счастлив даже минуте пребывания с Бэкхёном, а три часа, из которых остались всего 14 минут, ему казались поистине райским наслаждением. Внезапно человек открыл глаза и тут же вскочил, с ужасом смотря на незнакомца. — Ты ещё здесь? — А где мне быть? — Не знаю, но точно не здесь… Что я наделал… Кто ты? Откуда ты знаешь моё имя? Как ты пробрался сюда? Зачем ты— — Тшшш, — Ифань поднес длинный палец к своим губам, а потом вновь уложил Бэкхёна обратно, обнимая. — Я не могу тебе сказать. Просто знай, что я люблю тебя, Бён Бэкхён, люблю, очень сильно и уже давно. Прости меня за это, но на самом деле я не чувствую вины. Я люблю тебя, и ты даже не представляешь, что я бы хотел отдать ради того, чтобы быть с тобой. Чтобы касаться тебя. Чтобы мы были одним целым. Чтобы мы могли вот так лежать на кровати и разговаривать. Но я не могу, я просто не имею права. Вы с Чанёлем отличная пара, правда. И я желаю вам обоим счастья. У меня осталось всего семь минут, поэтому ты… можешь просто мне что-нибудь говорить? Что угодно, хоть слова ненависти. Просто говори, пожалуйста, Бэкки. Бён ничего не понимал: ни своих чувств, ни этого незнакомца, ни того, что он тут говорит, и, конечно, не понимал, почему повинуется и начинает разговаривать. Он жалуется, что в университете его совсем не щадят, что он боится сессии, что Чанёль опять поссорился со своими родителями, что он не понимает данной ситуации, что ему отчего-то жаль Ифаня. Бэкхён сбивчиво просит прощения и вылезает из кровати, стремительно несясь в гостиную, но через секунду возвращается, держа в руках полароид: — Улыбочку, Ифань. И Ифань улыбается, следя за медленно закрывающимся затвором, а потом не может нормально вздохнуть, когда видит, видит, чёрт возьми, себя на снимке. Бэкхён отмечает, что фотография получилась лучшей в его коллекции, и подписывает её: «Ифань, 20120719, 19:08», а когда поднимает взгляд обратно на незнакомца, на своей кровати никого не обнаруживает. = = = Ифань меняется подопечными со странным зависающим временами ангелом Исином, и на его плечи обрушивается бестия по имени Ким Чондэ. Кореец постоянно ко всем придирается, пинает чёрного кота по кличке Кай, за что на него вечно кричит сосед, До Кёнсу, отпускает злые шуточки и нежно любит своего одноклассника Минсока. Бэкхёна он видит всего один раз, спустя десять лет, когда он вместе с ангелом Луханом следует за Чондэ и Минсоком по супермаркету. Бён одной рукой сжимает ладонь Чанёля, а другой ведет за собой маленького мальчика лет восьми-девяти, который неустанно повторяет: «Ну, папы, ну, давайте купим вон того щеночка, пожалуйста». — Но мы уже купили тебе сегодня машинку, — успокаивает его Бэкхён. — Не думаю, что тебе сильно нужен этот щеночек, ты с ним уже завтра не будешь играть, Ифань. И перед глазами несчастного ангела мелькают все те три счастливейшие в его жизни часа, что он провёл с Бэкки. Троица становится в очередь у кассы, когда Ифань подбегает к ним, застывая в полуметре от любимого человека. Тот резко поднимает взгляд на Ифаня, заставляя того со всей силы прикусить нижнюю губу. Бён улыбается, чуть наклонив голову, а потом говорит: — Ифань, — теплые слёзы скатываются по щекам ангела, — я подумал, ты можешь купить того щеночка. Чанёль, может, ты проследишь за ним? Я пока тут постою. Мальчишка вместе с папой, расставив руки в стороны, тем самым изображая самолеты, несутся к стеллажу с игрушками, а ангел сокрушенно ударяет себя в грудь, всхлипывая. На что он вообще надеялся? На то, что Бэк его увидит? На то, что он всё же сможет стать счастливым? На то, что— — Если ты не прекратишь колотить себя, то пробьешь в груди дырку, — чёрные глаза-полумесяцы с нежностью смотрят ангелу в душу, — Ифань.