Успеть за 7 дней

      Едва Минни появилась в гостиной, как ХенДжин рванул к ней. Он и сам не знал, что будет делать, но он устал бояться. За себя, зная, что она может сделать. За старших, упорно не понимающих, что она может быть опасна. За младших, которые даже не подозревают, на что могут быть способны женщины. За младших… Ликс и Йени… Что же она с ними делала, пока рядом не было никого, кто мог бы за них вступиться. Нет, они совсем не беззащитны. Просто они младшие и их нужно защищать. Но в Минни упорно не видят опасности. Значит, нужно показать им. Показать им, какая она на самом деле. Кое-что для этого он уже подготовил, но теперь времени уже нет. Ликс всю дорогу до общежития молчал и отводил глаза. Ликс, который обычно молчит только пока спит, и всегда смотрит прямо… А Йени неумело пытался успокоить ХенДжина, говоря, что всё в порядке и ничего страшного не произошло. Что надо только пережить эту неделю и они все забудут…       Минни отскочила, ударилась спиной о стену и ХенДжин решил, что самое время. Нужно только прижать ее хорошенько и тогда она признается. Она же женщина, а значит, он с ней справится. Тот факт, что вчера она уложила на пол ЧанБина, как-то выпал из памяти. И совершенно напрасно, как показало время. Минни легко выскользнула из хватки ХенДжина и вывернула его руку так, что ему пришлось упасть на колени, чтобы хоть чуть ослабить боль в локте и запястье. Она что-то говорила, но он не слышал, что именно. Он злился на нее так, что всё остальное уже не имело значения. ХенДжин попытался вырваться, но она держала крепко и любое движение причиняло боль. Да, он ее недооценил. Парень не понимал, почему остальные еще не попытались вмешаться. Хотя, наверное, они наконец испугались. А значит, он сумел. Он всё-таки показал им ее настоящее лицо. — Старая извращенка… — прошипел ХенДжин, с ненавистью глядя на Минни снизу вверх. — Зайчик, я не хотела с тобой ругаться, — отвратительно слащавым голосом ответила она ему. — Но как можно устоять, когда ты так мило просишь? — она медленно, но сильно, начала заводить его руку ему за спину, заставляя наклоняться всё ниже. — Ну, давай, милый, ложись. Не заставляй тётю делать тебе больно.       Хан испугался. Он вообще не был храбрым, но тут, наверное, любой бы испугался. Немного успокаивало только то, что он примерно знал, чего ожидать. Ведь там, в микроавтобусе, ЧанБин, подначиваемый им, выспросил у Минни, что же происходит. Сам Хан пока с ней не общался. Ведь она — совершенно незнакомый человек, которого волей судьбы занесло в их маленькую семейку. Ему все еще было немного неуютно в ее присутствии. Хотя, наверное, не так неуютно, как с предыдущими. Она не лезла к ребятам. Не устраивала скандалов на ровном месте. Не лезла драться. Сама, по крайней мере. Вчера перед сном Хан много думал о том, что произошло вечером. И пришел к выводу, что, наверное, она отреагировала логично. Нет, сам он бы поступил совсем не так, но все люди разные. Наверное, она просто храбрее. Прячась за спиной МинХо, Хан невесело улыбнулся сам себе. На самом-то деле это совсем не сложно — быть храбрее него. Он и сам понимал, как ему сказочно повезло, что он нашел себе таких замечательных друзей. Они защищают его. Поддерживают. Дают силы. Да, иногда они подшучивают над ним, но всегда по-доброму. А Минни… Она же оказалась здесь одна. Совсем одна. И ей, наверное, ужасно страшно. Но она все равно старается не впадать в панику. Не плачет. Она сказала Бинни, что боится выступать, но, несмотря на это, все равно репетировала сегодня с остальными. Хан осторожно выглянул в зазор между стоящими рядом МинХо и Феликсом, закрывавшими его от происходящего в комнате. Минни резко отчитывала Чана, полезшего было на помощь Джинни. — Не беспокойся, ничего она им не сделает, — тихо прошептал Хану Феликс, заметивший движение у себя над плечом.       Хан, немного понаблюдав, пришел к такому же выводу. Страх улегся, но проснулось любопытство, и он не удержался от вопроса: — Почему ты так решил? — спросил он у Феликса. — Она не злится, — ответил тот.       МинХо с интересом прислушивался к этому тихому разговору, стараясь, впрочем, не упустить того, что происходило прямо перед ним. Мимо прошел Чан, недовольство которого четко читалось в резких движениях, прищуре, поджатых губах и чуть ином, чем обычно, повороте головы. Ребята проводили его взглядом, а затем повернулись на ехидный вопрос Минни: — Еще герои есть? Или я могу продолжить?       Феликсу вспомнилось вчерашнее. И он решил, что если один раз получилось, то и второй получится. А заодно он четко обозначит ребятам свою позицию: он спокоен. Он не боится за ХенДжина, ведь, если подумать, Минни не делала ничего такого, что могло бы им повредить или доставить неудобства. Ни на кого не орала, руки не распускала… Ни в каком смысле. Она старалась не лезть в их зону комфорта, и даже пыталась быть полезной. Вкусным завтраком накормила. Старалась не подставлять их. Несмотря на свой страх перед камерами и сценой снялась с ними в шоу и репетировала танцы для завтрашнего выступления. Хотя, по сути, она ничего не была им должна. Совсем. Она не хотела сюда. Но ее не спрашивали. Раз — и она в чужой стране, с чужими людьми, в чужом теле. За сегодняшний день Феликс пару раз пытался поставить себя на место Минни и ему становилось жутко. Смог бы он так? И ответа не находилось. Он решил, что МинХо был прав: она вполне адекватна и с ней можно договориться. Поэтому он постарается помочь ей нормально прожить остаток этой недели. Поймав взгляд Минни, Феликс демонстративно сел на пол.       Остальные ребята поняли этот безмолвный посыл. Хан тут же опустился на пол рядом с другом. МинХо же чуть замешкался. Он не был уверен, что все так безоблачно и что ХенДжину действительно ничего не угрожает. Но тут он почувствовал, как его дернули за штанину и сдался. Да, наверное, они правы. Ничего она Джинни не сделает. Увидев, как она им подмигнула, МинХо чуть ехидно улыбнулся ей. Ну что ж, раз она думает, что самая умная — вперед. Может и получится что. Он давно научился доверять чутью Хана и Феликса, и если они так спокойны, значит, ничего действительно плохого не произойдет, а со всем остальным они справятся.       А потом Минни начала говорить. Начав явно шутливо, она почти сразу сменила тон на какой-то задумчиво-печальный. Дети. Вот как она их видит. Дети. Она не отрицает их трудов и заслуг, но… Да уж. Глядя в лицо СынМина сложно помнить, что за ними душа, которая старше большинства из них на целых десять лет. Ей было уже семь, когда родился Чан, самый старший из них. Поэтому она видит в них детей. — Я не считаю, что вы много потеряли. Но каждый меряет по себе. И я бы так жить не смогла. Впрочем, — Минни поднялась, освобождая ХенДжина. — Не обращайте внимания. Я перенервничала и теперь потихоньку отхожу. А в таком состоянии меня иногда тянет на философию. — Она отступила чуть в сторону и протянула парню руку. — Запомни одно, ребенок. В смысле домогательств я тебе не опасна.       Перед уходом она не удержалась от шуточки по поводу того, что ей, женщине, все равно было бы не удобно домогаться их в мужском теле. Первым не выдержал Хан. Он смешливо фыркнул и начал подниматься с пола. Феликс распрямившейся пружиной взмыл на ноги и, подскочив к Джинни, крепко его обнял, а затем ткнул кулаком в плечо. — Понял? Ты не в ее вкусе, — смеялся парень. — Зато ты, видимо, вполне ему соответствуешь, — ХенДжин, пытавшийся переварить обрушившуюся на него информацию, тут же повернулся к Феликсу и опасно прищурился. — Ну-ка расскажи мне, почему ты так себя вел по пути в общагу? — Да я чего… — немного стушевался Феликс. — Я с него обещание взял, что он не будет тебе ничего говорить. И поможет нам с Минни, — встал с дивана ЧонИн. — Вам с Минни? — ошарашено переспросил Джинни и тут до него дошло. — Так вы что, все в курсе были? — Не все, — Чан тоже поднялся с кресла и подошел к остальным. — Мне МинХо сказал об этом перед самым их появлением на сцене. — Я ему сообщение написал и попросил вас предупредить., — с милой улыбкой сказал ЧонИн. — А вообще идея моя была. — Но зачем?       ХенДжин раздумывал над тем, стоит ли обидеться на друга за такую подставу, или все-таки сказать спасибо за то, что с его помощью ситуация разрешилась. Парень понял, что тугое кольцо страха, сдавившее его грудь вчера утром, куда-то исчезло. И теперь он снова может дышать свободно. Он понимал, что Минни могла соврать и просто сказать то, что от нее хотели услышать, вынашивая на самом деле коварные планы, но что-то заставляло верить ей. Что-то совершенно нелогичное, что теперь согревало его теплом. И только колола маленькая иголочка иррациональной обиды: он не в ее вкусе. Нет, ну вы подумайте, какая разборчивая!       Когда все успокоились и расселись по диванчикам и креслам, ребята посмотрели на часы. Почти пять часов вечера. Нужно поужинать, ведь после шести они есть уже не будут, если не хотят, чтобы наутро лицо было отекшим. А им завтра выступать. Они начали было обсуждать, что бы заказать, и тут Феликс вспомнил: — Минни у себя. Надо и ее позвать.       Остальные согласились, и парень пошел за ней. Но, уже почти дойдя до нужной двери, он понял, что слегка продрог. Поэтому он завернул в свою комнату и поверх футболки накинул свою любимую флисовую рубаху. Почти бесформенная и местами вытертая, эта рубашка была кусочком дома. Мама подарила ее, когда он уезжал в Корею. И в ней всегда было тепло. Уткнувшись носом в мягкий воротник, Феликс постучал в дверь, за которой была комната Минни и МинХо.