Надежда, которую подарил хозяин

*** — Чимин, ты должен… — хозяин закрытого клуба "Everything for you" приподнялся, угрожающе нависая над сидевшим в соседнем кресле молодым мужчиной. — Ничего я не должен. Я свое отработал и ухожу. — Ты не можешь!.. — А ты проверь, — Пак издевательски усмехнулся и направился к выходу из кабинета. — Подожди! Тройная оплата. — Нет. С сегодняшнего дня я здесь не работаю и зашел только за расчётом. Мой долг полностью выплачен. — сероволосый взялся за ручку двери и потянул ее на себя. — Чимин, ты меня без ножа режешь. Только один раз. Тройная оплата плюс премиальные. Любые твои условия. Я уже на все согласен. Расслышав неподдельное отчаяние в голосе бывшего босса, Пак действительно остановился, так и не переступив порога кабинета. — В чем проблема? У тебя же для особых клиентов есть Алекс и Файон, вот пусть они и поработают. — В том-то и дело, что нет их. Алекс еще три дня назад уехал, взяв отпуск. Что-то у него там с родственниками приключилось. А Файон позвонил двадцать минут назад и сообщил, что сломал ногу. Только клиент, с которым он должен был «работать», уже прибыл. Его подготовили, и он ждет, а если она не состоится, то я обязан выплатить неустойку в пятикратном размере. — Вот почему ты хочешь заплатить мне трехкратную цену. Боишься потерять больше. — Боюсь. Чимин, этот человек не просто какой-то там клиент. Он очень влиятелен. Очень! "Everything for you" могут закрыть, если… ну, ты понял. — Все я понял. Согласен на тройную оплату плюс премия в пятьдесят процентов. Заметь, ты еще и в прибыли остаешься. — Согласен. — Утирая вспотевший лоб, хозяин опустился в кресло. — Я уже на все согласен. — Вот и хорошо. Где клиент? — В черной гостиной. Код фиолетовый. Уровень три. — Меня устраивает. — Подожди, — хозяин клуба вспомнил самую важную деталь, без которой у него снова могли начаться проблемы с Чимином. — Этот человек любит секс с элементами BDSM. — Что? — брови Чимина удивленно приподнялись. — BDSM? Фиолетовый код и третий уровень? — Да. Поэтому… сам понимаешь, я не могу послать к нему абы кого. — Вот теперь понимаю, — Чимин запрокинул голову и рассмеялся. — Такого сюрприза я даже не ожидал! — BDSM был не самым любимым жанром для Пака. *** Пак зябко повел плечами, чувствуя, как затекли ноги в неудобной позе. Хотелось встать, выпрямить ноги, но он упрямо стоял на коленях, сложив за спиной руки, как и полагалось шлюхе в ожидании своего господина. К тому же распорка, закрепленная на щиколотках, не позволяла ему ни подняться, ни свести ноги вместе, чтобы прикрыться, и в этом была особая прелесть его положения. Порочно, стыдно, но он ничего не может исправить. Он подчиняется. Повязка на глазах, не позволяющая рассмотреть комнату или партнера, была его особым условием, неукоснительно соблюдаемым на протяжении двух лет, что Чимин состоял в клубе, закрытом для посторонних. Он просто не желал краснеть, встретившись в офисе или на улице с кем-то из соклубников или обслуги, и гадать, узнали его или нет. Так у сероволосого сохранялось хоть какое-то подобие уважения к себе. Да, на свете было много всевозможных сексуальных извращений, но ничего постыднее мужчины, желающего подчиняться и чувствовать на собственной шкуре следы от ремня, ему в голову не приходило. Холод все сильнее охватывал тело, даже полувозбужденный предстоящим действом член начал опадать. Чимин уже готов был наплевать на все и позвать стюарда, чтобы его освободили, когда дверь тихо стукнула, и рядом послышались шаги. Каблуки четко отмеряли каждое движение вошедшего. И звучала его поступь как неумолимое пришествие рока. Облегченно выдохнув, Пак повернул голову на звук и принюхался, пытаясь определить, кто находится рядом. Шаги показались ему незнакомыми. Один мужчина, что работал с ним до этого, ходил более мягко. Увы, пряный аромат масла лимона и хвои хорошо маскировал естественный запах вошедшего в комнату человека, зато Чимин услышал тихое хмыканье со стороны «господина», оценившего изобретательность временно ослепленной игрушки. — Твое стоп-слово?— прокуренный и слегка шепелявый голос, но он был раем для Чимина. Пак влюбился в человека из-за голоса? Голос тоже оказался незнакомым, не таким громогласным, как у предыдущего господина, но от металлических ноток, проскользнувших в нем, сероволосый вздрогнул. — Мечта, — выдохнул Пак, пытаясь понять, не послышался ли ему в аромате леса и цитруса тонкий, едва ощутимый запах женских духов. Может быть, господин только что занимался сексом с какой-то девушкой? — Хорошо. — Каблуки прозвучали вокруг коленопреклоненной игрушки. — Обращайся ко мне – хозяин. Не вздумай разговаривать без моего разрешения. На плечо Чимина опустилась горячая ладонь, в следующую секунду кожу пронзили ногти, заставляя его вскрикнуть от неожиданности и инстинктивно отшатнуться. — Плохая игрушка. Непослушная. — В голосе господина не было удовольствия, только ледяное величие, и это заставило Пака задрожать сильнее, но совсем не от холода. Ногти прочертили полосы от плеча вниз по спине. Член сероволосого тут же поднялся, приветствуя силу и власть, а изо рта вырвался тихий то ли всхлип, то ли стон. — Нравится? Встать. Посмотрим, как тебе понравится это… Подними руки вверх. — ловкими движениями господин наложил на него веревочный бондаж. Хитро накрученные узелки надавили на соски, на определенные точки в подмышках, в паху и на спине около копчика, так что через пару минут Чимин уже тяжело дышал, обливаясь потом. — Руки назад. Кожаные манжеты обхватили руки от запястья до локтя, потом их свели вместе, заставляя Пака, постанывая, развернуть плечи, потому что в таком положении узлы бандажа еще сильнее впились в тело. — На колени.— в Юнги проснулся настоящий садист. Затем руки вздернули вверх, закрепляя на специальном крюке, и Чимин закричал, чувствуя, как боль разливается по телу холодными волнами. Он выгнулся, пытаясь облегчить давление на плечи, но скрюченное положение тела не давало полностью перенести вес на ноги, заставляя все сильнее напрягаться, так что вскоре мышцы отозвались болезненной, но такой приятной дрожью. Пак не боялся, что его покалечат. Третий уровень не допускал максимально сильных воздействий на тело, а фиолетовый код означал, что его могут поиметь только искусственным членом или какими-нибудь другими игрушками, а прямого контакта его задницы с членом господина не будет. Но неизвестности вполне хватало, чтобы почувствовать свою зависимость от совершенно незнакомого человека. Он не знал, что произойдет в следующую секунду, и это будоражило так же сильно, как и причиняемая боль. Чужие руки пробежали по обнаженному телу, поддергивая бондаж и вызывая новый приступ боли, пусть и не такой сильной, как при подвешивании. Горячее дыхание обожгло щеку. — Ты такой милый, когда страдаешь, — прошептал господин ему на ухо, а потом куснул мочку, сорвав новый вскрик. — Хочешь, чтобы тебя отшлепали? Говори. — Да, хозяин, пожалуйста, — Чимин буквально проскулил эти три слова. — Хороший мальчик. Я разогрею тебя как следует, а потом мы поиграем с тобой немножко. — Господин резко дернул Пака за волосы, запрокидывая его голову назад, еще сильнее натянув веревки бандажа. Чимин почувствовал, как по его виску скользнула капля пота, тут же слизанная чужим языком. — Вкусный, — прошептал господин и отпустил волосы, позволяя перевести дыхание, но ненадолго. — Считай удары. Ты их получишь ровно двадцать пять, а если собьешься – мы начнем все сначала. Резкий свист ремня за спиной заставил напрячься в ожидании хлесткого удара, но… Вместо этого Юнги тихо усмехнулся и довольно ощутимо шлепнул по ягодице… флоггером, заставляя связанное тело качнуться в подвеске. — Пока разогреемся так, потом возьмем кое-что другое. Итак, не слышу счета. За это ты получишь пять дополнительных ударов. И снова твердая плотная поверхность соприкоснулась с мягкой кожей на ягодицах, оставляя красный след. — Один, — послушно произнес Чиммн. Он знал, что легкие пока удары вскоре не покажутся такими уж щадящими. Кожа запылает, словно после ожога, посылая сигналы в самые чувствительные части тела. Потом за неимоверным напряжением придет долгожданная разрядка, и это будет поистине феерическое ощущение. — Два, — второй удар показался чуть слабее, зато третий обрушился на другую половинку практически без задержки, что чуть не заставило Пака сбиться со счета. — Три. — Хорошо держишься, — в голосе господина прозвучала нотка удовольствия, и Чимин загордился собой. — Посмотрим, как тебе понравится это… На ягодицы обрушился целый град ударов, так что Пак, с трудом сдерживая крики, едва успевал считать. Он и сам не понял, как не сбился, но после двадцатого удара шлепки прекратились, давая отдышаться. Огромное чувство благодарности к умелому мастеру зародилось в глубине души, а его ладони легли на спину, поправляя немного сбившийся бондаж, и шепот взъерошил волосы на висках: — Умница. Ты просто неподражаем. Осталось немного, потом ты сможешь чуть передохнуть. У Чимина пробежали мурашки по загривку. На мгновение ему показалось, что голос буквально проник внутрь него, растекся под кожей и обнял сердце, но господин отстранился, прерывая контакт, и Пак застонал, словно у него отобрали что-то очень нужное. Последние десять ударов были мерными, ровными, можно даже сказать спокойными, когда же последний тридцатый украсил и без того алеющие ягодицы, господин вновь заговорил: — Ты готовился к сессии полностью? Промывал себя внутри или надо проделать это сейчас? Говори. — Готовился, хозяин. Я чист. — Пак ощущал, как внутри разгорается предвкушение от новой игры. Возбуждение, кажется достигшее пика, перешло на новый виток, словно туго скрученную пружину начали растягивать. — Хорошо. Мне нравится твоя предусмотрительность. За это ты получишь награду. Что бы ты хотел? — Кончить, хозяин. — Я подарю тебе такую возможность, но не сейчас. Рано. И знаешь почему? Говори. — Потому что таково желание хозяина. — Молодец. Ты самый замечательная шлюха. Я горжусь тобой. Юнги отошел от связанного и отшлепанного Пака, чтобы тут же вернуться обратно. Чимин дернулся, когда почувствовал, как пальцы сильно сжали головку, заставляя возбуждение немного отступить, а затем его член крепко обхватило по всей длине что-то непонятное. Раньше он практиковал кольца и ремешки, не позволяющие излиться раньше времени, но это было не похоже на все испытанное прежде. Член его оказался обхвачен этим словно тело корсетом. Дыхание господина на мгновение коснулась его груди, но тут шнурок туго перехватил яички, и Чимин горестно взвыл, поняв, что теперь не сможет кончить еще долго. — Да, мы поиграем. Ведь тебе хочется? Поскольку приказа говорить не было, Пак только кивнул головой, соглашаясь принять от нового господина все, что тот пожелает ему дать. — Этот бандаж из белой искусно выделанной кожи, словно специально сшит для тебя. Очень милое зрелище. — Короткое прикосновение кончиков пальцев к подбородку дало возможность Чимину вновь ощутить странный аромат господина, кружащий голову не хуже доброго вина. — В следующий раз можно будет попробовать стержень для твоего члена. Это особое, очень тонкое удовольствие, и при правильном использовании ты воспаришь к облакам, — многообещающий шепот и легкие, едва ощутимые прикосновения к шее и груди заставили задержать дыхание. Значит, у них будет еще встреча? Это немного пугало, но и радовало одновременно. Между тем давление бандажа ослабело, но сероволосый не успел перевести дыхание, как на его возбужденных сосках оказались зажимы. Острая, жгучая боль тотчас же заставила их пульсировать. — Знаешь, как ты красив в этих украшениях? Тебе удивительно идет серебро. Пока зажимы без груза, но если заслужишь, то однажды удостоишься и этой чести. Это ведь честь – служить для удовольствия своего господина? — Да-а-а, — взвыл Чимин. Мин тихо засмеялся: — Ай ты, нетерпеливый какой. Приказа разговаривать не было. Как мне наказать тебя за этот проступок? Говори. — Как будет угодно хозяину. — Правильный ответ. Веревка, поддерживающая Пака в подвешенном состоянии, ослабела, и он, едва не рыдая от облегчения, встал на дрожащие от перенапряжения колени. Ему очень хотелось опуститься на пятки, но без разрешения он не мог двинуться, так что осталось уповать на милость господина. — Наклонись чуть вперед. Было тяжело выполнить эту команду со связанными за спиной руками и распоркой, не дающей сдвинуть ноги, но Чимин старался. — Стоп. Хватит. Замри так и не вздумай дергаться. Скользкие пальцы пробежали между ягодиц, нырнули в судорожно сжавшееся колечко входа. — Замечательный зад. Тугой и в то же время чувствительный и податливый. К первому пальцу присоединился второй. Они подвигались немного, расширяя проход, а затем исчезли. — Замечательно. Это дилдо просто создано для тебя. Расслабься… я медленно введу, вот так. Выпрямись и немного откинься назад. И следи, чтобы он не выскользнул, иначе я рассержусь. Как только Чимин кивнул, показывая, что все понял, игрушка внутри него мелко завибрировала, посылая сигналы удовольствия по всему телу. Член сковало, в яичках закололо, но об окончании сессии и речи быть не могло. Хозяин начал подъем к новым границам удовольствия, и Пак был готов последовать за ним. — Ах, как же мне хочется увидеть тебя в моем ошейнике. Хочется показать всему миру, что ты мой. Ведь ты мой? — Пальцы резко погрузились в волосы и дернули голову назад. В ответ сероволосый согласно прохрипел, но господин не счел это нарушением своего приказа, наоборот, снова прошептал, какой ему досталвсь хорошая шлюшка, а потом поцеловал в висок и пару раз лизнул шею, заставив судорожно сглотнуть. Паку очень хотелось почувствовать, каковы на вкус губы господина, но он не смел даже просить о таком. Только сам господин может решить, достоин ли Чимин подобной награды или нет, а что касается его слов об ошейнике… Сероволосый почувствовал необъяснимую благодарность. Подобная идея и в голову не приходила, однако надеть ошейник, как клеймо принадлежности этому человеку, он был совсем не против. Когда удовольствие и желание получить разрядку стали совсем невыносимыми, Юнги вдруг подхватил Чимина под живот, заставил подняться, сделать пару шагов вперед, и Пак оказался лежащим животом на твердой поверхности. Дилдо едва не выскользнул из Пака, так что пришлось изо всех сил сжать мышцы, не допуская подобного позора. От этого удовольствие просто затопило, и он захрипел, без слов умоляя о разрядке. Ноги освободили от распорки, но зато пристегнули к каким-то столбикам, как и руки, так что Чимин оказался согнут пополам, обездвижен и максимально раскрыт. — Ты прекрасен! — в очередной раз восхитился Юнги, а затем ягодицы ужалил ремень. Терпеть подобное оказалось просто невозможно. Почти невозможно. Пак утонул в наслаждении болью, не ощущая ничего происходящего рядом. Он сосредоточился только на нарастающем наслаждении, грозящем разорвать его на сотню маленьких кусочков. Зажимы исчезли с сосков, и кровь вскипела, жаля, словно осиный рой. Сероволосый взвыл и краем сознания услышал приказ: — Кончи для меня! В одно мгновение с члена исчезла давящая преграда, и Чимин содрогнулся, выплескиваясь. Так ошеломляюще долго и сильно он еще не кончал никогда. Душа словно взмыла в небеса, как и обещал господин, а вот возвращаться назад в бренное тело совсем не спешила. Нет, сознание он не потерял, но состояние, в котором он завис, мало чем отличалось. Чимин пребывал в прострации, не в силах ни отдышаться, ни надышаться ароматом, заполняющим помещение. К таким знакомым теперь запахам хвои и лимона добавился особый, немного горьковатый миндаля и чуть сладковатый – корицы. Он сорвал с глаз повязку, немного удивляясь тому, что его не только развязали и убрали все игрушки, но и уложили на кровать, а он этого даже не запомнил! Быстро оглядев полутемное помещение, Пак заметил слабый свет, пробивающийся из-под двери, ведущей в душевую. Он дёрнул ручку, но та оказалась закрыта, но хлипкая защелка не выдержала и отлетела. Мывшийся человек оглянулся, но не испуг увидел Чимин в его глазах, а недовольство: — Тебе кто позволил сюда врываться, да еще так по-хамски? Вон! Чимин дрогнул, отступил, но тут же вернулся, тряхнув головой. В глазах незнакомца на миг мелькнула растерянность, потом зажглось понимание. Сероволосый никак не мог сейчас почувствовать себя человеком, который уже на протяжении двух лет утверждает то, что любви нет. Пак жаждал завладеть этим прекрасным телом, но эта же мысль в голову Юнги пришла гораздо раньше. Он хотел присвоить Пака себе, нагнуть, загнать член как можно глубже, втиснуть узел и кончать долго, мучительно долго. А Пак жаждал вымолить разрешения прикоснуться, приласкать, доставить господину яркое удовольствие, такое, какое доставили ему самому. Наконец Чимин решил действовать. Он опустился на колени, но не опустил глаза, смотрел прямо на господина, не в силах отвести взгляда. — Господин, хозяин, разрешите мне… разрешите. В этот момент Юнги зашипел, словно от боли, но это была не боль. Это была страсть, он больше не мог контролировать свою похоть, своё желание. Юнги выскочив из ванны, он выключил воду, подхватил Чимина на руки и отнес на тот самый диван, на котором Пак пришел в себя всего несколько минут назад. Член стоял, несмотря на только что пережитый бурный оргазм. — Пожалуйста, хозяин. Пожалуйста. Разрешите доставить вам хоть капельку удовольствия. Через десять минут минета Юнги держался как мог, но потом начал потихоньку сдаваться, уступая напору настырного Чимина. Первые движения языка вызвали у Мина злое рычание, но потом… Пак чуть не задохнулся от счастья, когда ноги неумолимого господина раздвинулись, позволяя глубже заглотить плоть(ведь это первый минет за всю жизнь Пака). Вскоре Мин уже сладко постанывал, и Чимин осмелел. Через несколько минут Юнги решает закончить с минетом и приступить к самому сладкому. Он подминает Пака под себя и вставляет в него сразу три пальца. Убедившись, что сероволосый легко принимает в себя сразу три пальца, он быстро переместился выше, прижав его бедра к дивану, и сразу же толкнулся внутрь просто окаменевшим членом, заставив Чимина закричать и выгнуться. — Прости, хозяин. Потом сможешь наказать меня за непочтение, а пока… — Чимин двинул бедрами, загоняя член Мина еще глубже в себя, — …пока позволь себе насладиться мной. И Юнги позволил. Он еще быстрее начал двигаться в таком прекрасном теле. Время, оплаченное Паком за комнату, давно истекло, но их никто не посмел тревожить. После первого секса Юнги и не подумал остановиться. Он сполз вниз, вылизал лежащего на спине Пака от кончиков пальцев на ногах до горла, перевернул на живот и повторил языком весь путь, но на этот раз сверху вниз, надолго задержавшись у истекающей соками дырки. Только когда Пак уже не мог кричать и стонать, только хрипел что-то невнятное, Мин вновь вошел в него, подсунув под бедра сероволосого подушку. Так проникновение стало еще сильнее, полнее и слаще, и Чимин изогнул спину, отставляя попу назад, чтобы как можно глубже принять в себя член Мина с новым набухающим узлом. Второй секс продлился чуть дольше. Юнги чувствовал, как внутренние мышцы крепко обхватывают его ствол, буквально выдаивая. Пока узел не опал, Мин целовал шею и плечи Чимина, бормотал, какой он красивый и замечательный, как он рад, что сегодня они встретились. Он услышал от Пака, что они будут встречаться впредь. — С чего ты взял, что будем? — строгий, но тихий голос заставил Пака вздрогнуть. — Потому что вы обещали, хозяин. — Когда это? Не было такого. Тем более, что сегодня мой последний день во " Everything for you" Я уволился. — Ну как же, — от растерянности Чимин даже попытался встать, забыв о сцепке, но она напомнила о себе легкой болью, так что пришлось лечь обратно, переводя дыхание. — Ты говорил, что в следующий раз мы попробуем стержень для уретры. И еще про ошейник. Я хочу носить твой ошейник. — А если хочешь, то почему забываешь обращение, игрушка? — Значит… значит, да? Хозяин. — Значит, я подумаю. — Юнги чуть двинул бедрами, чувствуя, как узел понемногу начал спадать. — Кстати, меня зовут Мин Юнги. Можно просто Юнги, и кстати, может быть ты дашь номер своего мобильного? — Да. А я, кстати, Чимин. Спасибо, Юнги. — За что? — За то, что подарили мне надежду.