Вина, водка и слезы

Тонкий металл синей банки из-под газировки легко смялся под пальцами Лорейн, неотрывно следившей за экраном телевизора. Быстро сменялись кадры очередных протестов где-то в Латинской Америке, и она подумала, что скоро, совсем скоро ей самой придется оказаться в гуще событий. Усталость привычно легла на плечи изящным парчовым палантином, сковывая мышцы напряжением, — надо бы наведаться в один из захудалых баров, которых здесь предостаточно, да снять себе кого-то, чтобы наконец сбросить скопившуюся от неудовлетворенности энергию. Лорейн поморщилась, поднимаясь на ноги: ее постоянно преследовали, применяли физическую силу и оружие, пытаясь убить, а беспокоилась она об отсутствии в своем организме эндорфинов и дофамина от секса. Сказать кому — не поверят. Другой вопрос, что любовники ее долго не жили, особенно если занимались тем же, чем и она. Водка была отвратительно теплой, потому что в каморке, где Бротон остановилась, стоял слабый холодильник, ужасно морозящий что бы то ни было, но хоть еда не портилась — и то благость. Алкоголь прокатился по пищеводу теплом, оседая в желудке огненным шаром. Лорейн настолько к этому привыкла, что даже не обратила внимания, словно воды выпила ради утоления жажды. Где-то за спиной маячили призраки прошлого, не желавшие ее отпускать, — Джеймс и Дельфин, — о чем-то беззаботно переговариваясь между собой. С циничной усмешкой опрокинув в себя еще водки, Лорейн задумалась, какой конкретно удар по голове стал решающим для ее психического здоровья, если она теперь постоянно видела и слышала мертвых — пусть и до сих пор любимых — людей? Поначалу было даже забавно: ставки были на кому (у нее как раз была закрытая черепно-мозговая травма, и было бы логично, что организм решил немного передохнуть), приобретенную шизофрению и даже на посттравматическое стрессовое расстройство личности на фоне всего того дерьма, через которое она сумела пройти — и до сих пор проходила — за годы службы на разведку. Но нет, все было в пределах нормы по заключениям врачей, за исключением, конечно же, Джеймса и Дельфин, все время присутствующих где-то на периферии сознания. — Смотри, что я нашла! — Дельфин оказалась прямо перед Лорейн, хлопнула в ладоши и покрутилась на месте: синие джинсовые шорты, едва прикрывающие ягодицы, и красно-белый топ, тоже не оставляющий места для фантазии, собранные наверх волосы под тонкий жгут такого же цветастого платка. — Я похожа на тех девушек с пин-ап плакатов? Джеймс коротко хмыкнул, прислонившись к кухонной стойке и сложив руки на груди: — Вполне. Хоть сейчас снимай на фотоаппарат, печатай и отправляй изголодавшимся по женскому телу морякам. — Мог просто сказать, что тебе понравилось, зачем опошлять? — слегка выпятив губы в нарочитой эмоции обиды, проворчала Дельфин и посмотрела на Лорейн. — Скажи ему! Лассаль всегда, еще при жизни, казалась ей ребенком. Ее эмоции били через край, подчас затмевая разум, подкрепленные простым и понятным для нее «хочу». Джеймс был другим, похожим на саму Лорейн, и это для них было обыденно правильно, удобно даже. Привычные порядки их льдистых отношений Дельфин рушила с легкостью, поражающей воображение, добавляя сумасшедшинки и искры. Когда она начала считать их пребывание в этом мире новыми сложившимися уже на троих отношениями? Бротон не могла дать точного ответа, потому что и сама не понимала. Два человека, которых она любила и которых она видела мертвыми собственными глазами, все еще оставались в ее жизни, будто и не было их смерти пару лет назад. — Не надо обижать Дельфин, Джеймс, — все же проговорила хриплым голосом Лорейн, наливая себе еще водки и глядя на мужчину с некоторой усталостью. — Она же старалась. Ночь за окном вступала в свои права, окрашивая комнатку в серо-синие тона, заставляя тени глубже залечь на поверхностях. Джеймс и Дельфин еще сильнее выделялись теперь, словно доказывая и безмолвно говоря, что игнорировать их бессмысленно. Как будто Лорейн могла! Улыбнувшись, Дельфин вскинула руки и, перегнувшись через стол, мазнула губами по щеке Бротон. Она бы сочла за счастье ощутить этот поцелуй, но была только пустота, заставляющая ныть сердце с каждым ударом все сильнее, да появлялась необходимость выуживать из памяти воспоминания о том времени, когда их близость была настоящей. Пока Лорейн пыталась унять боль, с которой не справился бы ни один известный препарат, ни алкоголь, Дельфин, позабыв о своих обидах — она всегда легко отходила от чего бы то ни было (разве что от удавки Персиваля не смогла), — взобралась на руки Джеймса и заливисто смеялась, пока тот кружил ее по миниатюрной кухоньке. Залпом допив остатки водки в стакане, Лорейн вытерла губы тыльной стороной ладони и ушла в ванную, плотно закрывая за собой дверь. Синяя плитка, убогая ванна, в которую даже не набрать воды и не заполнить льдом, чтобы остудить до сих пор болезненно тянущие душевные раны. Ей хотелось рыдать. Кричать, чтобы сорвать глотку и наконец избавиться от двух призраков, навсегда застывших в прошлом. Лорейн Бротон умела любить, кто бы что ни думал и ни говорил. И так уж получилось, что те, кого она любила всем сердцем, сейчас гнили в земле, растворяясь в течении времени и оставляя после себя только память. Из глаз все же брызнули слезы, и Лорейн с силой вцепилась пальцами в колени, пытаясь не дать волю собственной искореженной и измученной душе окончательно взять верх над разумом. Конечно, ей нужно было просто найти седативные и антидепрессанты, чтобы забыть о раздирающей боли и печали при взгляде на Джеймса и Дельфин. Но она этого не делала. Сжечь все физические доказательства близости с каждым из них она смогла с легкостью. Проблема была в том, что собственную душу поджечь получилось слишком просто — спичка, едва коснувшись, задела пламенем проспиртованную насквозь эфемерную субстанцию, а вот потушить не получалось уже давно. Заживо сгорая от эмоциональной потери, она плевала на физическую боль — неотъемлемую часть работы, — та была столь ничтожной, что не стоила и толики внимания. — Ты не сходишь с ума, — тихо прошептал Джеймс, прикасаясь пальцами к ее плечу. — Просто… — Это ни хрена не «просто», и ты это знаешь, — едва слышно ответила Лорейн и сделала вдох, сжимая пальцы уже на бедре, пытаясь в очередной раз принять реальность, в которой рядом с ней были мертвецы. — Мы любим тебя, — появляясь перед ней, Дельфин участливо заглянула в глаза. — Ты ведь веришь нам? — Вы — прямое доказательство того, что я не справилась, — запрокидывая голову и ударяясь затылком о кафель, сказала Лорейн. — Вы — мертвы, а значит, я провалила задание, которое давала сама себе. Дельфин накрыла ее ладонь рукой и покачала головой. — Каждая из наших смертей только на нашей совести: мы не сделали всего, что было нужно, чтобы защитить себя. Джеймс присел рядом, провел пальцами по щеке, желая вытереть ее слезы. — Ты берешь на себя слишком много, Ло. Пора принять и смириться с тем, что ты, увы, не всесильна. Лорейн молчала, прикрыв глаза и повернув голову. Нет, она как раз-таки могла. Проблема только в том, что не успела.