Кино и книги

      Многие считали Юрия Плисецкого недалеким подростком, который интересуется только собой, соревнованиями и фотками в инстаграмме. Отабек знал, что это не так. Во-первых, невозможно жить в Питере, под надзором бывшей балерины Большого театра и не получить хотя бы минимального представления о мировой культуре в целом и месте, занимаемом в ней Россией, в частности. А, во-вторых, Отабек знал, что Юра очень много читает. С тех пор, как Отабек переехал в Питер к новому тренеру и начал кататься на одном льду с Плисецким, он постоянно видел Юру, уткнувшимся в читалку: в перерывах, за едой, в общественном транспорте. За ним было очень интересно наблюдать: Юра переживал совершенно по-детски — хмурил брови, фыркал, внезапно мрачнел, так же внезапно улыбался. А Отабек умилялся и немного ревновал Юру к неизвестным персонажам. И еще гадал про себя, что же он читает. Сетон-Томпсона, Даррелла и Хэрриота? Мемуары фигуристов? Школьную программу по литературе? Спросить напрямую Отабек почему-то стеснялся.       Разрыв шаблона настиг ничего не подозревающего Отабека, когда он заглянул, наконец, в Юрину читалку. Просто Отабек откатал свое, а Плисецкий, который закончил еще раньше и ждал его на трибунах, отошел на минуту и оставил ее включенной. Отабек заглянул буквально краешком глаза, а там…       " — Я… так… люблю… в-вас!» Герцог взволнованно сжал руку прелестной девушки. Ее голос дрожал, а белоснежная грудь трепетала под муслиновым корсажем. Прекрасные глаза цвета морской воды, пронизанной лучом солнца, взирали на его светлость с нежностью и печалью, на длинных ресницах горели бриллианты слез.»       Отабек закрыл глаза и попытался это развидеть. Потом открыл. На катке шла обычная жизнь: юниоры отрабатывали прыжки, Фельцман ругался с Никифоровым, Мила болтала с Поповичем:       —…Ох, Гошенька! Не ходи с ней никуда, научит она тебя плохому!       — Я не против. Я готов к экспериментам!..       …А Юра Плисецкий читал любовный роман и, насколько Отабек мог судить, самого низкого пошиба. Это надо было обдумать. С этим надо было смириться. Это надо было пережить.       —…во-первых, сразу понятно, что у нее хреновый вкус!       …Эх, Мила, не только у нее!..       — Чо это сразу хреновый?! Ей, между прочим, нравится моя произвольная!       …Ему тоже нравится моя произвольная. И музыка моя нравится. И мотоциклы. И котики…       — Именно поэтому, Гоша, именно поэтому! И, вообще, для тех, кто в Теме…       Гоша закрыл уши руками и отъехал от бортика:       — Все, молчи! Я тебя не слушаю! Иди своих хоккеистов доминируй. Они нуждаются в крепкой руке!       Сзади донесся голос Плисецкого:       — Бек, ну, что? Домой?       Отабек от неожиданности подпрыгнул на скамейке, чуть не выронил электронную книжку и виновато уставился на ее владельца. Юра смерил его взглядом и приподнял одну бровь:       — Заглянул, что ли? Ну, что скажешь?       — А что я должен сказать?       — Не знаю. Витя, когда узнал, дразниться пробовал.       — Не получилось?       — У меня на него компромат есть, — Юрка обвел каток угрожающим взглядом. — У меня на всех здесь компромат есть!       — Зачем дразниться? Просто неожиданно было…       Еще более неожиданной стала лекция по истории любовного романа, которую Юра Плисецкий прочитал Отабеку по дороге домой. Они шли по промозглому Питеру, освещенному тусклым февральским солнцем, меся ногами снежно-водяную кашу, а Юра все рассказывал о прошлом, будущем и настоящем своего любимого литературного жанра. Были упомянуты Лонг, Ахилл Татий, Харитон Афродисийский, Гелиодор Эмесский и Ксенофонт Эфесский, «Тристан и Изольда», «Декамерон», «Повесть о Гэндзи» и «Сон в красном тереме», Джейн Остин, сестры Бронте, Жорж Санд, феминизм и современный психологический роман… Отабек потерялся еще в самом начале и только смотрел квадратными глазами на увлеченного Юрку. Наконец Юра выдохся и неловко закруглился:       — У меня бабушка это дело очень любила. Я читать учился по Барбаре Картланд.       — Кто это, Юр?       — Очень крупный писатель в своем жанре. Количеством брала. Принцесса Диана ее в юности любила почитывать. А Лилия, вон, от Жюльетты Бенцони фанатеет…       Юра немного помолчал, покосился на Отабека и добавил:       — Я тебе этого не говорил!       Отабек представил Лилию Барановскую, восседающую в своей заполненной антиквариатом гостиной с покетбуком в аляповатой обложке, и передернулся от ужаса.       — Могила!       Юра забежал перед Отабеком и пошел задом наперед:       — А пошли на «Пятьдесят оттенков серого», а? Которые еще темнее? Гоша говорил, он только вышел, хотел на него девчонку свою новую вести. Я отзывы почитал, должно быть весело!       — На «Пятьдесят оттенков», Юр? Вдвоем?       — Ну, на «Мстителей» мы же вдвоем ходили!       Отабек остановился и прищурился, глядя на Плисецкого:       — Места для поцелуев?       — Да!!! Ты всегда меня понимаешь! — восторженно просиял Юрка.       На следующий утро Мила подкатила к хмурому Гоше, шнурующему коньки.       — Привет, Гош! Как свидание прошло?       — Хреново. Пошли в кино, а там какие-то придурки засели в заднем ряду и ржали как кони весь сеанс. Романтика коту под хвост!