Один вечер из жизни Александра Привалова

Я только начал работать в институте, но пока что по-прежнему снимал комнату у старухи на Лукоморье. Признаюсь, поначалу было не так-то просто привыкнуть ко всей этой «новой жизни» в НИИЧАВО. Но каждый день мне помогал мой приятель, мой лучший друг Роман. Сегодня вычислительная машина, на которой я работал, сломалась. Битый час я собирался с силами, чтобы обратиться за помощью, и в конце концов решился. Пришли мастера и всё наладили. Процесс починки занял добрые два часа, затем я продолжил работу. До конца рабочего дня оставалось совсем недолго. Я глянул в окно: сочно оранжевые лучи заходящего солнца светили в глаза, вдалеке по улочкам бродили незнакомцы. Мне до сих пор с трудом верилось в то, что наш институт недоступен обычному глазу. Это так странно. Стук в дверь отвлек меня от мыслей. Я повернулся и увидел в дверях Романа. − Хэй, привет, красавчик, − улыбчиво позвал он, обворожив меня своей ухмылкой. − Встречаешься с кем-нибудь? − Да, − подхватил я, чувствуя, как в груди что-то теплеет. − Есть один… Ты его не знаешь. Рома начал подходить, я встал из-за стола, наблюдая за ним. − Да-а? – довольно протянул он и повесил руки на моих плечах. − Бросай его. Я лучше. Я засмеялся, а он приблизился и поцеловал меня. Рома провел пальцами по моему затылку, у меня прошлись мурашки, я чуть не упал. Он знает, что я обожаю, когда он так делает. Рома отстранился, обвил одной рукой мои плечи и повёл к выходу из кабинета. − Не боишься, что кто-нибудь может задержаться и заметить нас? – игриво спросил я, когда мы в обнимку спускались по лестницам к главному холлу. − Неа. Я запросто могу в этом признаться. Вот в понедельник встречу Выбегалло и заявлю ему прямо в лицо: «А знаете что, Амвросий Амбруазович? Александр Привалов мой парень!» − Представляю его лицо, − засмеялся я и потянулся поцеловать его небритую щёку. Мы вышли из института. На город опускались сумерки, теплый летний воздух заполнил легкие, я ощутил запах пыльных дорог и легкий аромат каких-то цветов. На улице Рома перестал меня обнимать, тихо зашагал рядом. Из кармана я достал сигареты, дал ему и сам взял. − Чем займёмся? Или я не вхожу в твои планы на выходные? – улыбчиво сказал Рома, искоса поглядев на меня. − Как можно! – возмутился я шутя. – Пошли ко мне. Наина Киевна уехала сегодня утром к друзьям, сказала, вернется только в понедельник. − Ого, повезло тебе. − Ага, как же. Она потом каждый уголок проверит, будет докапываться, не спёр ли я чего. До сих пор не доверяет мне. Поскорей бы к вам в общежитие переселиться. − Ничего, пара дней осталась до окончания испытательного срока. Совсем скоро переведёшься. Мы вышли в сквер. Прохладный ветер обдувал лицо, вдали на горизонте виднелась оранжевая полоса, переходящая сначала в тоненькую белую дорожку, а затем выше в сине-голубой небосвод. К вечеру площадь заполнилась уставшими работягами, мамочками с резвящимися детьми и пьющей молодёжью, безнадежно занявшей все свободные скамейки. Мы прошли мимо ларька с пивом, и я оглянулся. − Давай возьмем пару бутылок? – спросил я у Ромы. Он поднял бровь и склонил голову, выразительно поглядев на меня, после чего улыбчиво ответил. − Ну давай. Мы дошли до улицы Лукоморье. Эта часть города сильно походила на деревню, и мне это нравилось. Под ногами хрустели крошечные камни извилистой, поросшей травой дороги, из-за старых облупившихся заборов соседей свисали ветви больших деревьев, на которых сидели синицы и пели свои вечерние песни. Я достал ключи, отворил замок на калитке и пропустил Рому первым. Дома у Наины Киевны Рома снова обнял меня. Мы зашли в мою комнату, достали из сумки пиво и залезли на скрипучую одноместную кровать. − Ну что, Саш, как тебе работается у нас? Не терпится услышать твое мнение. Говори всё как есть, не стесняйся. − Я в восторге, Ром, правда. В институте очень интересно, в разы увлекательнее, чем было у меня раньше. Расстраивает, конечно, что я малоопытен и не так силен, как ты и прочие работники, но ничего, это со временем придёт, наверное. − Обязательно, мой хороший. Это приходит с практикой. Тебе просто нужно набраться терпения. И я был новичком там. Я слушал, параллельно любуясь им. Как же я любил это смуглое горбоносое лицо, эти голубые глаза, мягкие каштановые волосы. До сих пор я ничего подобного не испытывал. Голова кружилась, когда я был рядом с ним. Тем временем я допил целую бутылку и пошел открыть окно с видом на дворик дома и большой дуб. Я закурил, мельком глянул на колодец, у которого я некогда общался с рыбой, и сел на подоконник. Рома подошел ко мне, скользнув ладонями по моим бёдрам. Я повесил руки на его плечах и приблизился к нему, слушая его горячее дыхание. Я захмелел и наконец перестал беспокоиться о том, что в любую секунду сюда может заявиться Наина Киевна. − Добрый вечер, господа. Мы глянули в окно и на нижней ветке дуба увидели кота. Мордочка его выражала что-то похожее на довольную улыбку, глаза были сужены, роскошные белые усы то поднимались, то опускались. − Добрый, − хором отозвались мы. − Какой замечательный нынче вечер, − размышлял кот, низким бархатным голосом. − Розовое небо, птицы, тишина − романтика. Как тут не вспомнить историю об одной леди, которую… э-э… значится, заколдовали… а потом… мнэ-э… расколдовали… Вот же досада! Ладно, — Кот задумчиво потупил взгляд, лениво почесал шею и глаза его сверкнули. — Тогда… Я вас люблю, хоть и бешусь… У ваших ног я признаюсь… мнэ-э… и мочи нет, сказать желаю… э-э… мой ангел, как я вас люблю. Когда я… э-э… этот… Безобразие! Мы тихо посмеялись, вернувшись обратно друг к другу. Рома прижался ко мне еще ближе, крепко обхватив за талию. − Иногда мне его жаль, − сказал я, смеясь. − Может, когда-нибудь он вспомнит, − ответил Роман, ухмыльнувшись, и потянулся целовать мою шею. Я тихо ахнул от блаженства. Щетина царапала кожу, а его горячие губы заставили мое тело дрожать и покрываться мурашками. Я опустил глаза и взгляд мой упал на книгу, лежащую на этом же подоконнике слева от меня. Вчера на ней было четко написано: «Математический анализ. Тайны матриц, о которых вы не догадывались», теперь же обложка гласила: «Формула любви: химия, физика или сердце?» Я хотел было посмеяться, но у меня перехватило дыхание, когда Рома начал расстегивать ремень моих брюк.