Югём хотел быть для неё всем, ведь и для него Чо Саран является спасением.
Каждая встреча возле школы дарила улыбки, счастье и чувство влюблённости. Но Югём никогда не кричал об этом, не выставлял напоказ. Его любовь к девушке была мягкой, нежной, он заботился о ней по-особенному, проявлял все свои чувства через жесты, совсем робкие и незаметные, через поддержку, через свою искренность. Саран спасала школьника от разъедающих внутри гнева и разочарования в родителях, которые давили на него тем, что художники в жизни ничего не добьются, Саран вселяла в него жизнь, развеивая плохие мысли. И вместе с ней он забывал обо всех чувствах, кроме влюблённости. Ощущал кончиками пальцев свою привязанность к ней. Привязанность к девушке с самой яркой улыбкой в этом мире. Впереди Саран и влюблённого в неё школьника ждала взрослая жизнь, неизведанная ими, словно необитаемый островок, но они знали, что она будет полна счастья и незабываемых моментов. Потому что они сами выбрали свой путь, они выбрали свою мечту вместо тысячи возможностей пойти другой тропинкой, застеленной осенними листьями. Потому что они хотели быть самими собой, любить себя и свою жизнь. Не хотели слушать тех, кто не верил в их силы, не понимал их и всегда ставил ниже. Тех, кто подавлял желание стремиться к чему-то и заставлял листья их души увядать, а затем срываться и опадать. Он и не заметил, как постепенно всё затихло, как жизнь опустела, когда с неё сорвались листья цвета осени, стоило счастливым школьным дням закончиться, когда парень покинул родительский дом и всё стало похожим на его маленькую квартирку, звуков счастья и веселья в которой больше не было. Родители остались совсем далеко, и никто больше не говорил парню о том, что быть художником плохо. Рядом с ним были только Саран, холсты и масляные краски, залечивающие душу, словно пластырь, защищающий от внешнего мира. Только с её редкими появлениями в маленьком уголке целого мира парня, в котором Ким чувствовал себя в безопасности, всё внутри заполнялось разрастающимся счастьем. Комнаты, закрытые шторами, пускали солнечные лучи, комнатные цветы тут же оживлялись, и Югём улыбался, как никогда не улыбался раньше. Он не чувствовал себя с ней одиноко, и привкус после каждого её прихода был словно кружка с тёплым какао, которую парень сжимал в своих руках, стоило нелюбимому дождю рассказать о своём приходе постукиваниями капель по стеклу окон, и Югём сидел на мягком диване и смотрел старые фильмы. В дождливую погоду лучше оставаться дома, пить согревающие напитки и смотреть фильмы, которые до безумности любишь. Саран с каждым своим приходом всё чаще заглядывала в его комнату, чтобы посмотреть на на его картины, ловить его мысли и передавать всё в точности, как он чувствовал. Тогда она долго смотрела на то, как Югём на холсте в рёбрах человека изображает кленовые листья, и в её глазах виднелось восхищение талантом друга. — На месте листьев должны быть бабочки? — спросила она его. — Да, но я решил, что это будут листья. — Интересно, а сколько листочков составляют одну бабочку, — задумчиво, но с улыбкой на лице проговорила она, а Югём не мог скрыть своего трепещущего сердца от того, насколько милой она казалась в тот момент, — я бы сказала, примерно пять листочков. А сколько в организме бабочек… — она перевела свои по-детски искрящиеся глаза, — тогда можно вычислить количество листочков. — Я думаю, двадцать пять или тридцать, — потрепав макушку девушки, улыбнулся он ей в ответ, — сто пятьдесят листочков, если брать тридцать бабочек. — И ты их всех нарисуешь? — словно маленький ребёнок, она спрашивала его. — Нарисую. Взрослая жизнь, о которой они мечтали, да, она наступила. Она хранила в себе чувства Кима, его краски и звуки оркестра во время выступлений Саран. Его первая любовь танцует в театре, будто кленовый лист, кружащий в воздухе. В театре, окружённом деревьями, с которых осыпались листья любимых оттенков, словно лепестки цветков. В театре, который стал ей словно родной дом, где она чувствовала тепло, уют и влюблённость в это место. Но ещё большую влюблённость Саран чувствовала тогда, когда со сцены смотрела на него. Когда взгляд касался сквозь окна кабинета, школьника, который приносил ей печенье и банановое молоко. Когда он поддерживал её лучше, чем родители, и оставался рядом, несмотря ни на что. Когда вместе с ней танцевал каждую осень, хотя не умел, потому и делал это неловко, смущаясь каждого движения. Когда Югём сбегал из дома, чтобы попасть на выступление своей подруги, а потом проводить её домой, боясь, что что-то может случиться, если девушка не придёт домой, до того момента, когда солнце скроется за горизонтом. Все эти поступки Югёма касались сердца девушки, что она безмолвно влюбилась в него, боясь рассказать о своих чувствах. Первая любовь Югёма такая маленькая, хрупкая и нежная. Такая изящная, когда танцевала на сцене под светом ярких прожекторов, такая милая, когда улыбается, видя Югёма в ряду зрителей, а как только выступление закончилось, так быстро к нему бежала, чтобы крепко обнять и поблагодарить парня за то, что всё ещё с ней и смотрел каждое её выступление. За то, что всегда верил в её мечту. А Югём в ответ обнял так же нежно, поглаживая по голове, в ответ усадил рядом с собой и развязывал пуанты с ног девушки. — И почему ты не жалеешь себя? — тихо проговорил он, смотря на ноги балерины: совсем безжизненные и покалеченные от упорных тренировок. — Я ведь просил отдохнуть. — Потому что мне нравится танцевать, — ответила она и лучезарно улыбнулась, — мы ведь пойдём сейчас танцевать по лужам? Ты обещал, — Саран наклонила голову вбок. — Не забывай, что это наша традиция. — Я обещал. Они выбежали из театра в своих жёлтых резиновых сапожках, с которых началась история о первой любви Югёма. История о осени и её листьях, коснувшихся сердец двоих, о осени, что свела их несколько лет назад, не желающей отпускать их чувства, как замёрзший человек не желал отходить от камина и грел руки чашкой горячего кофе, от которого исходил приятный аромат, грел вязаными носками на ногах.Бантик красивый завязала и пряжей красной будто связала их осень.
Они, словно маленькие дети, каждую осень танцевали по лужам улиц города, заполняя лёгкие запахом сырости от дождя, и над ними кружили кленовые листья — пёстрые и невероятно красивые. И Саран улыбнулась парню так, что где-то в его груди вспыхнули тысячи звёзд, обжигая своим теплом лёгкие и сердце так, что он уже не мог выдержать всех чувств, переполняющих его такое долгое время, и обнял девушку. Крепко-крепко, как никогда не обнимал раньше. — Что с тобой? — спросила она, утыкаясь носом в его плечо. — Это уже десятая осень, — прошептал Ким, прикрывая глаза, — десятая осень, как я влюблён в тебя. Будто кто-то переключатель нажал и мир, до этого шумный, замер на несколько минут, оставляя слышимым лишь слова Югёма, что продолжали звучать в голове. Будто краски осени стали ещё ярче, а лицо ещё ближе. Настолько близко, что девушка оставила мягкими губами свой невесомый поцелуй на его губах. На губах его остались чувства и листьев осенних краски, пятнами отдающимися в его груди. Они забыли, как дышать, боялись и слова произнести, лишь смотрели друг на друга. Всматривались в черты, любовались, оглаживая взглядом каждую чёрточку и затягивали в радужку карих глаз, в которых отражалось любимое время года. Вся его палитра в виде бесконечных дождей, холода, тёплого кофе и мягкого свитера, в виде кленовых листьев, танцующих словно балерины, в виде танцующей в жёлтых сапожках пары и любви, распространяющейся по всему телу листьями цвета солнца, словно бабочки по всему телу.