Звезда местного пошиба

Вот уже четверть часа Палмер стоял под навесом заброшенного ларька по ремонту обуви и курил. Чертов дождь лил с самого утра; улицы и канализационные стоки Коукворта извергались грязевыми реками, и в городе царила тоскливая сырость. Палмер спрятал в карман покрасневшую от холода руку и отошел поглубже под козырек, чтобы дождь не мочил носки туфель. Этого мальчишку ему посоветовали в петушарне, где тусовалась (скорее от безысходности) вся местная гомосексуальная братия. Коукворт был скуп на развлечения. Поэтому про паренька, который оказывает специфические услуги, не слышал только глухой. Палмер зябко поежился. Может, мальчишка и впрямь был хорош и умел вытворять редкие вещи, но сейчас он явно опаздывал. Сгущались сумерки, из тротуарных люков поднимался пар. Когда же Палмеру показалось, что он никого уже не дождется, в конце улицы неожиданно появилась высокая фигура, и через минуту под козырек шагнул худой сутулый парень с натянутым на лицо капюшоном. - Мистер Крофорд? - Да. А вы, полагаю, Принц? - Палмер невольно поморщился: дурацкое сказочное прозвище нисколько не подходило мальчишке. "Принц" был патлатым дрищом в старом непромокаемом пальто и грязных стоптанных ботинках. - Деньги вперед, - неучтиво буркнул он, и Палмер неохотно вложил ему в ладонь десять фунтов. - Идемте. Принц долго вел его узкими переулками на окраину города. В конце концов они пришли на территорию бывшей машиностроительной фабрики и начали петлять среди заброшенных цехов. Палмер то и дело боязливо оглядывался и мысленно спрашивал себя, зачем он здесь. Мерзкая погода, неприятная прогулка и отчужденность его проводника совершенно не располагали к чувственным экспериментам. Принц с усилием отворил тяжелую заржавленную дверь, и они зашли внутрь какого-то кирпичного склада, откуда им в лицо сразу же дохнуло могильной стужей. Палмер окончательно пал духом и разнервничался, что было особенно губительно в его возрасте и с его сердцем. Он отдал такие деньги, чтобы этот проныра привел его в трущобы! Оставалась слабая надежда, что Принц окажется прекрасен лицом, и Палмер вдоволь насмотрится на его чувственные развратные губы, когда будет дрочить. Но нет. Юнец пригласил его в маленькую грязную комнатушку и снял капюшон. Палмер едва не крякнул от разочарования. Принц оказался крайне непривлекательным молокососом лет семнадцати с резкими чертами лица. Изжелта-бледный, тонкогубый, да к тому же с большим горбатым шнобелем. Мокрые патлы свисали до плеч и слипались неприятными сальными прядями. Да уж, принц. Палмеру стало отчаянно жаль своих десяти фунтов. В комнате, куда тот его привел, стояли лишь тахта и кресло - страшно старые и продавленные (не хотелось и думать, с какой помойки их притащили). На голых кирпичных стенах висели керосиновые лампы, на полу стояли с десяток свечей. Принц начал торопливо зажигать их спичками. - Садитесь, - он бесцеремонно махнул на разваленное кресло и, сняв свой плащ, принялся застилать им тахту. Подтянув брюки на коленях, Палмер брезгливо уселся на краешек грязного сиденья, и комнатушку огласил страдальческий похоронный скрип. Принц невозмутимо расстегнул ширинку и стянул штаны вместе с бельем, оголив тощие волосатые ноги. У него в паху висел обрезанный невозбужденный член; юнец безучастно приласкал его ладонью, словно не пытался соблазнить клиента, а выполнял скучное рутинное дело. Он вытащил из кармана дырявые капроновые чулки и, напялив их, стал похож на придорожную проститутку-героинщицу. Принц лег на тахту спиной к Палмеру и поджал ноги - как на приеме у доктора. В оранжевом свете керосиновых ламп предстала его костлявая задница с серым пушком между ягодиц. Палмер почувствовал раздражение. Он что, и впрямь заплатил деньги за это?! Мальчишка всерьез думает, что дрочка на его прыщавую небритую задницу стоит десять фунтов? Немыслимо! Разочарованный происходящим, Палмер решил, что уйдет в ту же минуту. Он стряхнул с зонта капли, собираясь встать. Но в этот миг Принц пропихнул напряженный член между скрещенных ног и зажал его бедрами. Палмер замер. Гадая, что последует дальше, он остался сидеть в своем кресле. С гадливым интересом он наблюдал, как гениталии побагровели от прилившей крови. От холода, царившем в этом склепе, Принц покрылся гусиной кожей, и яйца у него поджались. Внутри Палмера шевельнулось похотливое любопытство. Он нервно облизал сухие губы. Юнец вцепился в жесткую спинку тахты, и, стиснув ноги, задвигал задницей. Кожа мошонки натянулась, отчего яйца порозовели и стали гладкими. От коротких поступательных движений член заскользил между бедер. Палмер видел, как блестит его влажная темно-красная головка. Завороженный этим зрелищем, он не сразу понял, что юнец дрочит - просто-напросто дрочит себе ногами. От этой мысли рука Палмера непроизвольно потянулась к ширинке, где стремительно начал набухать его собственный член. Мгновение - и соло превратилось в дуэт. В тесной стылой комнате неожиданно стало жарко. Маленькая бледная задница матово сияла в желтом сумраке и ритмично сжималась, отчего толстый малиновый член терся о ноги и пачкал чулки липкой прозрачной смазкой. Рубашка на теле у Принца задралась, на спине обнажились острые позвонки. Мальчишка громко задышал и принялся легко себя поглаживать. Его задница задергалась еще быстрее, а по кружевной каемке чулков грубо заелозил изогнутый, дрожащий от возбуждения член. Внезапно Палмер подумал, что не видел в жизни ничего прекраснее. В мгновение ока и некрасивое носатое лицо, и угловатая худоба показались ему прелестными, нежными, трепетными. Мальчик был не просто хорош. Он был восхитителен. Палмеру захотелось раболепно опуститься перед ним на колени, исцеловать эти позвонки и обтянутые чулками узкие стопы, зарыться лицом в пушистую ложбинку между ягодиц и мокро вылизать в ее глубине маленькое сморщенное отверстие. В эту минуту он почти что любил его. Палмер не отрываясь глядел на мальчика слезящимися глазами и мастурбировал, плавясь от блаженства и нежности. Принц охал и извивался на тахте, прогибаясь в пояснице. Не было никакого сомнения, что он наслаждается происходящим и дарит себя Палмеру куда более открыто и щедро, чем уставшие от работы, безразличные проститутки. Мальчик был подобен виртуозному музыканту, а его тело - инструменту, с помощью которого он умел ублажать себя на все лады. Его движения становились все резче, он то и дело сбивался с ритма. Вдруг поверхностное дыхание превратилось в стоны, и маленькая задница неконтролируемо сжалась. Из потемневшего члена на грязный пол выстрелила жемчужная струя. Длинные худые ноги мальчишки свело судорогой. Еще мгновение - и белесые выделения пропитали чулки. Принц кончил, ни разу не прикоснувшись к себе руками. Взор Палмера затмило пеленой восторга; коротко вздохнув, он сдавил головку члена и сладко излился себе в руку, последовав за мальчишкой. … После оргазма первое время они оба тяжело дышали, как любовники после соития. Из груди у обоих вырывались облачка пара, которые сразу же таяли в холодной комнате. Затем, словно по сигналу, Принц встал и начал быстро одеваться. Палмер посмотрел на него повлажневшими глазами. Ему чудилось, что теперь между ними должна появиться особая связь - что-то вроде нежности или дружеской приязни. - Мы ведь еще увидимся? - хрипло спросил он, мечтая, чтобы, когда они выйдут отсюда, Принц поцеловал его на прощанье и пожелал удачи. Но сентиментальные мечты разбились о холодный недоброжелательный взгляд. - Это вряд ли, - мальчишка совершенно по-хамски ухмыльнулся и затолкал в карман испачканные чулки. После чего натянул на лицо капюшон и, не попрощавшись, ушел. Оставшись в одиночестве, Палмер расстроенно замер и огляделся. Впервые в жизни его посетило очень странное чувство. Будто человек, которому заплатил он за секс, его использовал. А вовсе не наоборот - как всегда бывало до этого. *** Добравшись до любимого места у пруда в городском сквере, Северус вытащил из мятой пачки сигарету и, пробормотав заклятие, задымил. Пряча палочку обратно, он нащупал в кармане мятую бумажку. Ею оказались те самые заработанные им десять фунтов. Северус равнодушно покрутил их в руках и затолкал в задний карман джинсов. Меньшее, что интересовало его во всем этом занятии, - так это деньги. Если бы он и вправду нуждался в деньгах, он без труда бы ограбил этого магла, а затем наложил на него Обливиэйт. Но Северусу требовалось не это. Каждый раз, когда он занимался самоудовлетворением, ему нравилось, что на него смотрят. И именно это постыдное, унизительное знание делало его оргазм восхитительно ярким. Старые педики с их жалкими фантазиями и деньгами нисколько его не волновали. Северус мечтательно затянулся. Через неделю каникулы заканчивались, и он возвращался в Хогвартс. Мальсибер, который трахал его уже около года, обещал ему новую игру. Северус улыбнулся. Он еще не знал, что именно это будет, но не сомневался - Мальсибер его не разочарует. Он выкинул окурок в воду и зашагал прочь. С началом учебного года его ждали несомненно новые чувственные приключения.