Часть 1
5 октября 2020 г. в 00:16
В своё первое пребывание в квартире Амемуры Рамуды первое, что испытывает Хифуми — странную смесь шока и непонимания.
В принципе, для него эти ощущения вполне нормальны, когда дело касается Амемуры Рамуды. И всего, что он допускает до себя и находит приятным, — будь то его такие же странные, как и он сам, товарищи, кричащий стиль, который при этом почему-то пользуется бешеной популярностью, или полное отсутствие манер, которое при этом многие, и в чём-то даже сам Хифуми, находят очаровательным.
Амемура Рамуда — упорядоченный хаос, и это звучит как нелепый оксюморон, но именно это описывает для Хифуми полностью такого странного человека.
И его дом такой же. Кричащий, яркий, пёстрый, совмещающий совершенно нелепые дизайнерские решения, которые вместе при этом выглядят органично. Было бы странно, если бы у такого человека, как Рамуда, был бы другой дом.
— Хэй-хэй-хэй! — тот прыгает перед ним и щёлкает пальцами со стильным маникюром на ногтях. — Нельзя находиться рядом с Амемурой Рамудой и вот так забывать про него! — он притворно дует пухлые губы, складывая розовые бровки домиком, и вот уже вместо взрослого парня (хотя, справедливости ради, не то чтобы до этого было сильно лучше) перед ним стоит обиженный ребёнок. На это почти покупаешься, но Хифуми буквально заставляет себя не обманываться.
Тот, у кого есть двойное дно, не может позволить себе обманываться верхушкой айсберга личности другого человека.
— Извини, я оценивал твоё вопиющее отсутствие вкуса, — Хифуми широко улыбается и посмеивается, замечая через секунду, как глаза Рамуды чуть темнеют.
— Ох, прости-прости, — он выдыхает это так сладко, что на фоне этого вкус сладкой ваты мог бы показаться пресным, поднимается на носочки и мягко обхватывает его за подбородок изящными тонкими пальчиками, — но я предпочёл оставить таку-у-у-ую стильную монохромность твоей фишкой, сладкий.
«Кто из нас тут блин сладкий», — крутится в голове Изанами, когда он смотрит в чужой вдруг потяжелевший взгляд, на приторно-ядовитую улыбку, и все слова тут же застревают на кончике языка. Вместо этого Хифуми усмехается и чуть наклоняется, собирая приторный яд улыбки Амемуры с его пухлых, как у куколки нарисованных, губ, и ощущая, как этот яд перетекает к нему, стирая улыбку Рамуды. Он отвечает обманчиво-мягко, играючи, но Хифуми не позволяет себе обмануться и лишь тихо выдыхает в поцелуй, чувствуя, как его язык почти болезненно сдавливают чужие зубы. Очевидно нарочно, чтобы не позволить забыться.
Рамуда чертовски подавляющий, противоречащий всему, к чему так привык в жизни Хифуми, но, тем не менее, совершенно по нелепому комфортный. Хифуми снял свой пиджак только зайдя в квартиру Амемуры.
Безопасность?
Парадоксально, но рядом с Рамудой Хифуми чувствует себя в безопасности. И это с учётом того, что к этому парню то и дело шастают «сестрёнки».
— Ну надо же, Хифуми, тебя так заводят разговоры о дизайне интерьеров~? — Рамуда смеётся, чистый, звонкий голос переливами колокольчика прокатывается по коридору, и он облизывает после поцелуя свои губы. Невозможный. Он совершенно невозможный, нелепый, взрослый в теле подростка, подавляющий лидер в образе нежного цветка с самым сладким нектаром.
Вот только его нектар — яд. Сладкий до приторного, но смертельный для тех, кого сам Рамуда пожелает отравить.
И при всей его двуличности, Хифуми уверен, что его не пожелает.
— Просто захотел выпить, — он бросает эту фразу в пустоту, тут же замечая, как недоумённо выгибаются брови Рамуды.
— Прости? — он наклоняет голову, и Хифуми чувствует странную смесь стыда и неловкости. При всей проницательности Амемура не телепат, чтобы прослеживать его логические цепочки. С розовых его губ начинают исходить тихие хихиканья, пока он снова не начинает смеяться во весь голос со свойственным ему задором. — Бо-о-о-о-ожечки, Хифуми-и-и~! — он протягивает гласные, и смаргивает с длинных розовых ресниц нашедшие слезинки. — Ты такой чудак! — Хифуми чуть дёргается с этого. Он знает, что чудак. Знает, что не вписывается. Но Рамуда сжимает в маленькой ухоженной ладошке его ладонь, улыбается и продолжает, не давая вставить и слова. — Но мне это нравится.
— Мне не нужно одобрение, — он Хифуми прикусывает губу и отводит взгляд, и это вызывает реакцию Рамуды.
— Не лги мне, — бросая это низким голосом, он гладит подушечкой большого пальца гладкую кожу ладони Изанами, смотрит взглядом заклинателя в его глаза, и под ним Хифуми чувствует, что плавится. Но Рамуда никогда не показывает своё нутро дольше, чем на секунды, и вот в его голубых глазах снова милое озорство, а голос детски-звонкий. — Мне недавно одна сестрёнка подарила неплохой портвейн. Хочешь выпить его со мной?
Он не ждёт согласия, ведёт на розовую просторную кухню, будто заранее знает, что Хифуми согласится. И Хифуми согласится, хотя и ненавидит пить вне работы.
С Рамудой всё особенное. Даже алкоголь, от которого его после смен буквально тошнит.
Амемура возится с фужерами, вытаскивает бутылку с портвейном — Хифуми всматривается и уважительно присвистывает. Вещь и правда хорошая. Даже очень. Впрочем, от Рамуды другого ждать не стоит.
Тот тем временем мурлыкает под нос задорный мотивчик навязчивой недавно вышедшей песни какой-то айдол-группы, повторяя танец из клипа, и в этом чувствуется что-то… уютное.
Он двигается легко и изящно — тонкий, нежный, как лесная фея, и, вспоминая легенды, в которых феи похищали людей, Хифуми думает, что это описание подходит Амемуре. Он действительно фея, нежно нашёптывающая путь в сказочную страну, из которой нет выхода, если только фея сама его не покажет.
Выделывая очередной движение и, покружившись на месте, Рамуда с весёлым смехом насыпает в свой фужер… сахар.
— Портвейн и так сладкий. Зачем? — бросает Хифуми, выгибая светлые брови.
Рамуда оборачивается к нему, наигранно хмурится, после чего вновь посмеивается.
— «Почему-почему-почему…»… А ты похож со своим другом. Только у него заедают извинения, а у тебя вопросы, — Рамуда ставит перед Хифуми фужер, тем временем отхлёбывая из своего так, будто так оно и надо, и усаживаясь прямиком на стол.
— Я просто не понимаю тебя.
— Такие вещи и не нужно понимать. Ответ один, Хифуми, — Рамуда хмыкает. — Я хочу.
И Хифуми принимает такой ответ. Рамуда просто такой человек. Пока кто-то следует правилам, Рамуда просто создаёт свои, которым будут следовать другие. И это касается всего, что он делает, будь то мода, интерьер или даже его поведение.
Даже его двуличие совсем не такое, как у Хифуми. Не самовнушение, из-за которого Изанами гуляет на грани с биполярным расстройством, а актёрская игра, полностью находящаяся под контролем этого маленького манипулятора вплоть до мельчайшего вздоха.
Было бы ложью говорить, что Хифуми не завидует. Было бы ложью говорить, что ему плевать на общество и его рамки.
Он ведь тоже хочет многое, при этом оставаясь понятым. Многое из того, что не одобрят, не поймут, не примут. Но Рамуда другой. Он не выходит за рамки, но конструирует их сам, руководствуясь лишь правилом «я хочу». Наверное, именно поэтому рядом с ним совершенно не страшно хотя бы попробовать. Потому что рамки Рамуды гораздо шире, чем у кого-то ещё. Он примет, наверное, любую шалость.
Отпив немного из фужера, он тянет тихо охнувшего от неожиданности Амемуру на себя, накрывая его губы своими и вливая алкоголь ему в рот. Голубые глаза широко распахиваются, после чего он вновь их закрывает, отставляет свой фужер и зарывается пальцами ему в волосы, мягко перебирая окрашенные пряди.
— Ну как тебе? — чуть сипло выдыхает Хифуми и усмехается, когда Рамуда пересаживается со стола к нему на колени. — Недостаточно сладко?
Амемура улыбается неожиданно мягко, понимающе, принимающе, нежно, облизывает губы и легонько трётся пухлой щёчкой о его собственную, заставляя сердце пропустить удар. Невыносимый, до нелепого парадоксальный, вызывающий ворох противоречивых чувств, но нужный ему именно таким.
— Когда ты угощаешь — в самый раз, — ласково выдыхает ему Рамуда на губы, и, получая очередной поцелуй, Хифуми думает, что окончательно пропал.
Пусть ему и суждено навеки затеряться в сказочной стране, если провожатый в неё — Рамуда, то он совершенно не против этого. Как и испить сладкий яд до самого дна, которого, Изанами уверен, вовсе не существует. А даже если и есть, то он всегда может напоить его взамен. В конце концов, кажется, Рамуде такая прерогатива более чем нравится.