Канарейка

— Ты сломал ему руку! Ты… Бутчер, остановись! — Хьюи тянет его за плечо, понимая, как сильно рискует. Если Бутчер в запале борьбы так и не остановится, то и Хьюи может достаться не меньше. Но к его облегчению Бутчер слегка притормаживает, и есть шанс, что хотя бы лицо того парня не превратится в кровавую отбивную. — Оставь его. Он не стоит того, — продолжает Хьюи, уводя Бутчера в сторону, подальше от покалеченного бедняги, и отчего-то испытывая неясное чувство вины. — Что с тобой вообще? Бутчер приподнимает голову и смотрит на Хьюи так, словно тот идиот, не понимающих элементарных вещей. — Он угрожал тебе. — Ну и что? Я не сахарный, и мне плевать на угрозы. — Зато мне не плевать. — Бутчер гневно зыркает на несчастного, но тот лишь вжимается в угол, глотая проклятия и заметно корчась от боли. — Значит, ты ему врезал из-за меня? Заступился так за мою честь или что? — почти взрывается Хьюи. — Знаешь, Бутчер, я не просил об этом. В мире полно мудаков, но ты не имеешь права просто так нападать на невинных людей. — Он такой же невинный, как я, блядь, балерина. — Бутчер, нет. Ты не прав. — Хьюи нервно трясёт головой, всё ещё пробуя достучаться до Бутчера. Но тот, как и прежде, непробиваем. — Да, давай, поучи меня жизни. — Зачем? Ты ведь считаешь, что он заслужил, и другие тоже. Хотя он пиздобол и не сделал бы мне ничего плохого. Я имею в виду, по-настоящему. А теперь… теперь он обратится в полицию, вызовет копов, чёрт знает, что он ещё сделает. Так ты защитил меня? Этого ты хотел? На мгновение Хьюи кажется, что до Бутчера что-то дошло, но радость длится недолго. — Никаких копов не будет, — Бутчер отходит к стене и опять направляется к жертве, больше не реагируя на попытки Хьюи его хоть как-то остановить. Хьюи зажмуривается и закрывает уши, но всё равно слышит истошные крики и громкие стоны, слышит звук хлёстких ударов и треск ломающихся костей. Бутчер бьёт бедолагу, неистово бьёт, до тех пор, пока крики не затихают. Хьюи больно смотреть на бездыханное тело, но ещё больнее осознавать, что он сам стал причиной случившегося. Он бессилен, когда дело касается Бутчера, и поэтому злится — не на него, на себя. — Ты больной ублюдок, — шипит Хьюи в ярости, — ты убил его. — Зато спас тебя. — Иди нахер, понял?! Спасай кого-то другого. Можешь начать с себя — для разнообразия. Хьюи сжимает пальцы до побелевших костяшек — нет, он не будет бить Бутчера, не в этот раз. Отвечать насилием на насилие — это не выход. — Ты закончил? — почти безучастно интересуется Бутчер и, дождавшись кивка, продолжает: — Тогда иди сюда, надо припрятать тело. Хьюи вздыхает, но подчиняется. У него, видно, просто нет выбора: какую бы дичь Бутчер не натворил, сколько бы трупов не записал на свой счёт, Хьюи останется с ним и до последнего вздоха будет его маленькой грёбаной канарейкой, так несуразно попавшей в силки.